Элизабет Тейлор
Шрифт:
Другими гостями — теми, о ком Элизабет даже не догадывалась, — были молодые женщины, которых Генри Уинберг в ее отсутствие развлекал на вечеринках у бассейна — в костюмах Евы.
«Помню, как однажды я приехал к ним домой — в тот самый дом, который Элизабет снимала для себя и Генри — и застал там одновременно трех разных девиц. Двое из них дожидались в соседней комнате, пока Генри кончит пользовать третью».
«В отсутствие Элизабет Генри разъезжал повсюду в ее «роллс-ройсе» и снимал девочек, — вспоминал парикмахер Дон Крайдер. — Но мы ее так любили, что ни за что не решались сказать ей об этом».
Сорокалетний мужчина, которого Элизабет выбрала себе в любовники, в ее присутствии был само внимание, однако друзья не раз слышали от него жалобы, что она постоянно требует от него подтверждения его чувств.
«Генри
«На своих друзей Элизабет щедро изливает свою любовь, но, с другой стороны, ей требуются и постоянные заверения в любви к ней. Ей неизменно требовались доказательства того, что она самая красивая и самая главная, а с тех пор как она развелась с Ричардом Бертоном, ей это стало необходимо как никогда. Элизабет, что весьма мудро с ее стороны, окружила себя такими людьми, как Руди Урибе и Дон Крайдер, которые неизменно уделяли ей все свое внимание и время».
«Сколько раз Элизабет говорила: «Приди ко мне в спальню и ложись ко мне в постель, давай мы вместе посмотрим вестерны», — рассказывал Руди. — Я всегда смотрел вместе с ней телевизор, чтобы она не чувствовала себя такой одинокой».
Постоянное внимание к Элизабет со стороны ее свиты значительно облегчало жизнь для Генри Уинберга, который был просто не в силах выдерживать той эмоциональной напряженности, которая требовалась Элизабет. Тем не менее, в самом начале их романа она любила его так сильно, что не стеснялась изливать перед ним душу, рассказывая о своем предыдущем опыте. Элизабет ничего от него не утаивала. Она до самых интимных подробностей обсуждала с ним все свои браки, все свои разводы и любовные романы, включая мимолетный роман с Фрэнком Синатрой в годы молодости. Затем, как это всегда случалось в ее отношениях с мужчинами за исключением Майка Тодда, она попросила Уинберга жениться на ней. Но, в отличие от всех предыдущих ее возлюбленных, Генри ответил отказом. Будучи уже однажды разведенным и имея сына, он не имел ни малейшего намерения снова взваливать на себя эту обузу. Его понятия о верности и преданности не шли дальше сожительства. Однако поскольку Элизабет не унималась, он приобрел в знаках союза два одинаковых золотых кольца, которые они оба какое-то время носили на левой руке. Но о браке, настаивал он, не могло быть и речи. Более того, если верить утверждению Уинберга, когда Элизабет сделала ему предложение, он пошел в ванную, где и нарисовал на куске туалетной бумаги брачное свидетельство, которое затем прилепил к зеркалу.
«Большинство бумажек, — заявил он, — кончают свою жизнь в унитазе».
Элизабет приклеила на своем зеркале собственный комментарий на куске туалетной бумаги, в котором просила Уинберга узаконить их отношения перед судьей.
«Хватит с меня неприятностей с судьями, — возразил Уинберг. — Я могу сам себе нарисовать любое свидетельство».
Некоторые из пережитых Уинбергом неприятностей с судьями проистекали еще с тех пор, как он предстал перед калифорнийским судом по обвинению в четырех случаях финансовых махинаций в особо крупных размерах. Уинберг продавал подержанные машины, у которых счетчик пробега был прокручен назад Уинберг полностью признал себя виновным. Позднее судья заменил формулировку приговора на более мягкую, оштрафовав мошенника на тысячу долларов, и присудил ему три года условно. Это дело наделало много шума, тем более что за ним последовало еще одно — Уинберг был обвинен в «заигрывании» с юными девушками. В своем доме в Беверли-Хиллз он накачивал их алкоголем и наркотиками, после чего делал фотографии «откровенно сексуального характера».
Кое-кто из друзей Элизабет предостерегал ее от каких бы то ни было серьезных отношений с этим человеком. Многие подозревали, что он не более чем приспособленец, заинтересованный лишь в бесчисленных романах с такими богатыми и знаменитыми женщинами, как Дэви Сукарно, Тина Тернер, а также с бывшими женами Дина Мартина и Клинта Иствуда. Тем не менее, никто не взялся бы отрицать, что в его компании Элизабет лучилась счастьем.
«Секрет Генри Уинберга заключался в том, что он брал на себя заботу буквально обо всем, — вспоминал Макс Лернер. — Элизабет сказала мне: «Знаешь, Макс, я его люблю. Я знаю, что вам он не нравится, но мне все равно, для меня он хорош, и, главное, он заботится обо мне. А еще ему нет равных
Находившийся на другом берегу Атлантики Бертон был полностью с ней согласен.
«Все, что ей нужно — это я, — заявил он. — Нужен для развлечений, а, кроме того, еще какой-нибудь милый мальчик на побегушках». Бертон отказывался принимать всерьез этого «милого мальчика» — если верить его утверждениям, он даже не знал, как зовут этого Уинберга. Ричард называл его то «этот парнишка Вайсберг», или «как-его-там-Уинборг». Обычно он презрительно отзывался о своем сопернике как об «этом ужасном торговце подержанными машинами». Когда же ему рассказали о пресловутых огромных гениталиях Уинберга, Бертон съязвил: «Уверен, что подобно подержанным машинам, которые он продает, это когда-нибудь отпадет само собой».
То, что Элизабет выбрала себе в любовники мужчину младше Ричарда на восемь лет и находившегося в прекрасной физической форме, несомненно свидетельствовало о том, что это было сделано намеренно, в расчете на то, чтобы взбесить Бертона, который изо всех сил пытался сохранить видимое спокойствие.
«Насколько мне известно, он может быть временной заменой, — заявил Бертон репортерам. — Мы с Элизабет часто разговариваем по телефону. Это может показаться забавным, но она никогда о нем даже словом не обмолвилась». Презрение было взаимным. Уинберг, который совершенно искренне полагал, что теперь именно он единственная любовь Элизабет, смотрел на Бертона как на неудачника, погубившего свой талант в алкоголе. В то время Генри Уинберг мог позволить себе подобную самоуверенность. Он не сомневался в том, что любовь и привязанность Элизабет принадлежат только ему. Она действительно не представляла свою жизнь без Генри и искренне стремилась помочь ему во всех его делах. Вместе они образовали фирму по производству косметики, выбросив на рынок духи с ее именем. Генри вел для Элизабет переговоры об ее участии в торговле бриллиантами. Разумеется, он извлек для себя выгоду из обоих проектов. Позднее, по настоянию Элизабет, он сопровождал ее в Ленинград на съемки первого в истории совместного советско-американского фильма «Синяя птица» и даже получил работу фотографа при проведении проб.
Отлично понимая, что присутствие Элизабет идет ему на пользу, Генри частенько приглашал ее с собой в деловые поездки. Элизабет никогда ему не отказывала. Однажды, когда ее мучили сильные боли в спине, она все-таки поднялась с постели, чтобы вылететь с ним в Сан-Клементе. Дело в том, что один его японский знакомый собирался брать интервью у Джулии Никсон-Эйзенхауэр, и ради этого события Уинберг хотел прихватить с собой Элизабет Тейлор.
«Учитывая ее состояние, это было либо героизмом, либо глупостью, или, возможно, и тем и другим одновременно, — рассказывал Макс Лернер. — Однако даже если она и считала, что обязана поддержать Уинберга, он был тоже достаточно настойчив, чтобы требовать от нее сделать подобный шаг».
Скоро сам Лернер попал в весьма неловкое положение, написав для одного из журналов статью под заглавием «Элизабет Тейлор. Побеждая время». И хотя эта статья была пронизана симпатией и теплотой, прочитав ее, Элизабет едва не растерзала Лернера на мелкие кусочки.
«Она позвонила мне, клокоча от ярости, — вспоминал он позднее. — Я написал, что она — легенда, в то время как Мэрилин Монро — миф. Возможно, я имел в виду американскую версию мифа о богине любви, но Элизабет все же решила меня отчехвостить за эти слова.
«Ах ты, чертов сукин сын, — визжала она. — И как только у тебя хватает наглости заявить, что Мэрилин была мифом, в то время как я всего лишь жалкая легенда. Я куда красивее этой Мэрилин Монро, я уж не говорю про актерские данные. Что, черт тебя подери, я должна сделать, чтобы стать мифом? Умереть молодой, совершив самоубийство?»
В своей статье Лернер рассуждал о том, что Элизабет всю свою жизнь бросалась от сильных мужчин к слабым. По мнению Лернера, это началось еще с ее первого мужа, Ники Хилтона, который, хотя и был молод, отличался сильным характером. Вскоре его место занял обаятельный, но слабохарактерный Майкл Уайлдинг, которого в свою очередь сменил напористый Майк Тодд. После Тодда в жизнь Элизабет вошел милашка Эдди Фишер, которого затем вытеснил Ричард Бертон. И вот теперь, рассуждал Лернер, Элизабет вновь вступила в фазу «слабого партнера» в лице Генри Уинберга.