Еловые Боги

Мох Сфагнум

– Эй, Дитмар. Пора бы тебе уж собрать мозги в кучу! Мы тут, вообще-то, в полной заднице!

Разумеется, мне не ответили. Лицо Отто оставалось безмятежным, по нему бродила тихая, блаженная улыбка. Дитмарец не слышал меня и не видел, он вообще, кажется, был далеко.

Ла-адно.

Я потер руки, ухмыльнувшись, правда, весь эффект портили громко стучащие зубы:

– Не хочешь по-хорошему - будет по-плохому. Tat twam...

...Вдох-выдох, ухватить себя за шиворот и вытряхнуть из тела. Не смотреть наружу, не смотреть на инфру, только этого недоставало сейчас! Ага, а вот и дитмарец, видится как смутно светящаяся фигурка, свернувшаяся в позе эмбриона. Смутно - потому что окружает фигурку нечто навроде околоплодного пузыря, наполненного мутно-белой жидкостью. Ну ничего, счас мы тебя принудительно абортируем, и отправим назад в реальность прицельным пинком...

– ...asi!

Мутный пузырь вокруг Отто (должно быть, это и был тот самый навигационный транс) я безжалостно

взрезал. Забарахтавшегося дитмарца схватил за ухо (ну, насколько данная аналогия применима к сознанию) - и втиснул назад в тело, отвесив парочку ментальных оплеух, во протрезвление:

– Очнуться, - как учили в Семье, лучше всего в таких ситуациях строить приказы именно в обезличенной форме, - Принять управление кораблем. Провести маневр и вырваться из течения, оторваться от стаи, вернуться обратно к поверхности инфры и, - я набрал мысленно воздуха в легкие, вколачивая последний приказ как можно глубже в сознание Отто, - и проснуться потом!!!

Я вложил в это всего себя, все свои невеликие силы сайоника во втором поколении, - и даже больше, уже не зная, что и откуда беру, не думая о том, чем расплачусь - за то, что отдаю больше, чем есть у меня.

"Отто!!!"

...Последняя капля сил вытекла, и с бешено колотящимся сердцем я сполз по прохладному боку "яйца" - засветившегося. Кажется, мне удалось...

...Кажется - потому что дальше я банально и без особых затей отрубился.

В себя приходил долго, тряс головой, силился сморгнуть роившихся перед глазами черных мушек. Если не считать прикушенного языка, отделался я, в общем, подозрительно легко - вот только сладкого (чего угодно, хоть простого сахара) хотелось жутко, верный знак перерасхода сил. По опыту я знал, что лучше всего в этой ситуации не поддаваться подобным желаниям (ибо чревато), а выпить кружку горячего натурального молока, и проспать пару часиков, но увы - я не мог позволить себе такой роскоши, покуда не выясню, как наши дела. Экраны уже встали на место, на сканерах шикару окружала только темнота, значит, по крайней мере от глубинников нам удалось оторваться. Поискав что-то, что могло бы подсказать, удался ли маневр, и не претерпев успеха, я подошел назад к капсуле. Отто по-прежнему казался спящим - значит, наверно, мы все еще достаточно далеко от поверхности... Рассудив, что тут я более ничем не помогу, со вздохом отвернулся от "яйца" - и наткнулся глазами на Лаури.

Проклятье, как я о нем ухитрился забыть?!

Инфра-медик все еще лежал там, где я и оставил его, и, кажется, все еще был без сознания. О том, с кем я говорил тогда, не хотелось гадать - но глаза мои видели Лаури, и, поколебавшись, я решил пока верить глазам. Перевернув его на спину и похлопав по щекам - без всякого успеха, я замысловато чертыхнулся и принялся обшаривать бездонные карманы белого халата. Как назло, не обнаружилось ничего, что могло бы помочь, только пара ампул не пойми с чем и небольшая металлическая шкатулочка - без замка, но с углублением на крышке, аккурат в размер подушечки большого пальца. Взяв руку Лаури холодную и слабую, я приложил к шкатулке палец инфра-медика, и крышка той с тихим щелчком отворилась. Внутри нашлась смолистая, пахучая черная шишка - еловая, кажется, - низка костяных бус, желтых от времени, изрезанных затейливым узором, - и маленькая темная баночка очень знакомого вида...

Свинтив крышку той и поднеся баночку к носу, я вдохнул одуряющий запах еловой смолы. Биостимулятор, тот самый. А что, если...

...Лаури что-то невнятно простонал сквозь зубы. Выглядел он скверно, и я сомневался, что у меня хватит времени добраться до лазарета, - не в том я был состоянии, чтобы носиться бегом. Обреченно вздохнув, подцепил пальцем немного черной тягучей смолы. В прошлый раз, кажется, Лаури ею намазал мне губы - отлично, значит, мы сделаем так же, а для верности - еще и попытаемся хотя бы немного скормить...

Лаури сжимал зубы и упорно не желал глотать, но я проявил упорство, зажал инфра-медику нос, и лекарство было наконец-то проглочено. А вот к тому, что случилось дальше, я не был морально готов. Карьялайнен забился в судорогах, выгнулся дугой, касаясь палубы только затылком и пятками, - и с отчаянным воем вцепился ногтями в лицо. Господи, да от так глаза себе выцарапает!.. Я попытался ухватить его за руки - но меня с нечеловеческой силой отшвырнули, заставив несколько шагов пролететь и сшибить собой кресло.

– Лаури!!
– это смотрелось жутко. Я зажал себе рот руками, во все глаза глядя на то, как инфра-медик воет и катается по полу, царапая себе лицо до крови, вырывая волосы. Затем вскинулся, вскочил на четвереньки, - и посмотрел на меня.

Глаза талассианина были черными - ни радужки, ни зрачков, ни белков, сплошная чернота...

И глядел ими - не Лаури Карьялайнен:

– Зачем.

Голос того, кто смотрел на меня из глаз Лаури, звучал хрипло и глухо.

– Зачем?!

Ответить я не мог - язык отнялся, не мог отвернуться, не мог отползти, хотя очень хотелось...

Бежать.

Слишком поздно.

...Последнее, что я почувствовал - как на моем горле смыкаются

нечеловечески сильные пальцы; последнее, что увидел - пронзительно-черные глаза совсем рядом с лицом.

Согласно Первому Сальватерранскому Договору, за обучение сайоников в первом поколении, рожденных вне соответствующих генетических линий, Семьи получали широкую автономию. Фактически, чистокровным сайоникам даровалось независимость от закона Федерации, освобождались они и от регистрации в Генконтроле; каждой Семье предоставлялась - по их выбору - земля на любой из планет, становившаяся их вечной собственностью, родовым поместьем, а также учебным центром для всех сайоников соответствующей спецификации. Саймон Флеминг выбрал несколько десятков акров северных лесов Сальватерры, Лайт Эли, ясновидец - одну из лун Федры, Вацлав Метлинский, врачеватель - гористый остров на Жемчужной... отличилась от всех лишь единственная женщина из участников договора, Кэтрин Дитмар, весьма грозного нрава леди, заявившая, что ее "тошнит от планет и планетников, и вообще, дом пилотов - пространство". Итогом стало начало строительства небывалых размеров космической станции на орбите Апсары, - станции, которой предназначалось служить не годы, не десятки лет, а долгие века. Заложена та была еще при жизни самой Кэтрин, а завершилось строительство только спустя тридцать лет после смерти Первой Дитмар. Конструкцию "Анойи", "Безумия", разрабатывали лично дитмарцы, не подпустив никого, даже инженеров Технократии, предлагавших свою помощь бесплатно - только ради чести поучаствовать в столь дерзновенном проекте. То, что вышло в итоге, потрясало воображение и при первом взгляде, и при втором, и при сотом - колоссальная, размером с небольшую луну конструкция, по форме являвшая собой головокружительной сложности систему из сочлененных колец и лент Мёбиуса. Она исправно функционировала вот уж три с лишним века, намеревалась профункционировать еще примерно столько же, и могла похвалиться тем, что за эти три века никто из посещающих ее не-дитмарцев так и не проведал ее главной тайны.

А именно - что конструкция, услаждавшая взоры туристов, со всех краев Федерации ежегодно слетавшихся на Апсару к началу ее знаменитого культурного сезона - не более, чем шелуха многомерной "луковицы", слой за слоем опускавшейся в из норм-пространства в инфру, все ниже и ниже, до ядра, расположенного на глубинах, куда редко заплывали даже и военные суда, снабженные броней и оснащенные орудиями Вельского. Впрочем, и многие дитмарцы, знавшие секрет станции, никогда не бывали тут - для сайоников низкого уровня пребывание на подобных глубинах было опасно не менее, чем для генетически полноценных граждан. Тут заседал Конклав - собрание верховных иерархов Культа, обеих ветвей, алых мистиков и белых рационалистов, на которое порой приглашался Гранд-Мастер - мирской глава клана пилотов, да, изредка, другие высокопоставленные дитмарцы. Вот и сегодня здесь собрались двенадцать сайоников в белых и алых одеждах культистов, Сайвел Дитмар - седой толстячок с вислыми усами, чей живот укрывала просторная бело-пурпурная мантия Гранд-Мастера, и - что впервые наблюдали здешние переборки - гость, не являвшийся ни дитмарцем, ни даже сайоником. Впрочем, кажется, "голод инфры", способны, на этих глубинах за несколько секунд свести с ума любого не-дитмарца, не доставлял Лексу Шанкару особенных неудобств - он с туристическим интересом озирался по сторонам, оглядывая убранство зала собраний Конклава. А в зале было, на что посмотреть - ведь собирался Конклав в самом сердце ядра, вокруг окаймленного восьмиугольным бортиком проема, ведущего в темноту - "Ока Матери", части силовой установки, питавшей энергией все уровни многомерной пространственной станции. Впрочем, дитмарцы были бы не дитмарцами, если б не сделали свою силовую установку похожей на что угодно, кроме собственно силовой установки. Вокруг сидящих реяли ленты мерцающей ткани, система ловушек для "темного ветра" - испарений инфры, потоков частиц непризнанной официальной физикой "мглистой материи"; а под ногами тут росли цветы - сплошной ковер цветов, родом со всех планет, где только бывали пилоты-дитмарцы. Лекс Шанкар тронул одну из вьющихся возле него лент, собрав с той пальцами несколько искр, с интересом пронаблюдал, как те не спешат гаснуть - а медленно впитываются под кожу, и улыбнулся наблюдавшим за ним дитмарцам:

– Любопытный эффект. Итак, два дня назад я передал вам материалы об обнаруженном нами опасном феномене... и озвучил - свои предложения; вы попросили время - на размышления и... э-э... гадания. Срок вышел, господа - время у нас нынче дорого, дороже любого другого товара, ибо оно, в отличие от прочего, - действительно невосполнимый ресурс. Я сделал вам достаточно щедрое предложение - и жду ответа.

– Да, мы рассмотрели... ваши материалы, и они вполне согласуются с тем, что успели выяснить наши собственные специалисты, - медленно проговорила одна из сидящих вокруг черного проема, надменная, редкой красоты женщина в алых одеждах, - Мы согласны, что ситуация крайне серьезна. Основная статья доходов нашей Семьи - глубинные перевозки, и в случае прекращения навигации, мы рискуем оказаться в крайне невыгодном положении...