Еловые Боги
Шрифт:
Ненадолго.
Проснулся от холода - и от того, что Отто, чья голова упала мне на плечо, закашлялся во сне. Прислушавшись, я понял, что дышит тот хрипло и тяжело, и что-то блестит у него на губах - темное... кровь? Сердце екнуло, екнуло нехорошо. Похоже, опасения мои сбылись, и обломок ребра проткнул легкое. Когда я не смог добудиться Отто, к нехорошему ощущению в сердце добавился выступивший на руках липкий пот. Проклятье, только этого недоставало! В тусклом свете звезд на прояснившимся наконец небе (лун Хель не имела) раскрыл аптечку, вставил ампулу обезболивающего в инъектор, вколол то Отто. Смутно припомнив, что человека с легочным кровотечением надо усадить, запрокинув
...Не тут-то было. Мир перед глазами повело, небо с землей поменялись местами, - а ноги вдруг отказались держать меня, подломились в коленях. Все, на что хватило сил - упасть лицом не в воду, а во влажный мох у берега... и я, успев проклясть себя за глупость, и за то, что Отто, верно, меня не дождется, уснул.
...Очень странное чувство, быть пойманным в сон. Вроде и понимаешь, что спишь, - а в то же время проснуться не можешь, и голова соображает как-то медленно, и собственным телом совсем не владеешь. Вот и сейчас я с огромным трудом приподнялся на локте, - мышцы словно в желе превратились. Сесть удалось с десятой, наверно, попытки - сесть и обессиленно привалится спиной к стволу ели, растущей у берега. Перед мной было болото, и я, тихо ярясь от того, как все-таки тяжело в этом сне соображать, начал искать его отличия от реального, того, на чьем берегу я уснул. Вроде бы в реальности не было зарослей призрачно-бледных цветов, затянувших болотную гладь. Присмотревшись, я заметил, что это расцвел черный мох - цветы были как мелкие звездочки, тускло светились и одуряюще пахли. Еще в реальности вроде бы не стелился над мертвой болотной водою туман, млечно-белый. И в этом тумане - не слышалась... песня?
Да, песня. Без слов. А может быть, были слова - да я не понимал их.
Очень тихая.
Жуткая.
Из млечно-белого тумана ступил ко мне Лаури; опять же, не реальный, ведь в реальности он не носил посоха, увенчанного черепом, не разукрашивал лица черным узором, вокруг его шеи не обвивалась змея на манер ожерелья.
– Лаури?..
Он не ответил. Просто стоял надо мной - и смотрел. Глаза этого Лаури были черны, без белка и без радужки.
– Ты сказал мне искать тебя в яви, искать на Хель. Я здесь.
Опять молчание.
– Как мне найти тебя?..
Вместо ответа Лаури шагнул вперед. Его ладонь коснулась моей щеки, и я краем глаза отметил, что в этом сне у него на руках растут когти довольно зловещего вида. Поежился - а Лаури раскрыл наконец рот, и медленно, выговаривая каждое слово так, словно бы говорил на непривычном ему языке, прошептал:
– Ты неправильно ищешь нас.
Тут я вспылил - будь только силы, точно дал бы по этой раскрашенной морде с черными нечеловечьими глазами. Неправильно, значит?! А правильно - как?!
– Без страха вступи в царство наше, и мы выйдем навстречу тебе, а черные ели
...Черт. Если это сон... то я хочу проснуться!
– А теперь, - прошептали мне на ухо, - Время, и вправду, проснуться, - и ударили в грудь концом посоха. И я упал - как и когда-то давно в другом сне, упал в черную мертвую воду, принявшую меня и сомкнувшуюся над моей головой.
– Ф... тьфу!
– пока я дрых, каким-то неведомым образом мне в рот набился мох, - отплевываясь от гадости, я перекатился на спину и почти без удивления встретился взглядом с предрассветным светлеющим небом. Похоже, водица оказалась и вправду забористой - раз отключила меня на несколько часов, вдобавок, кажется, обладала какими-то галлюциногенными свойствами (малодушничая, я обозвал свои сны-не-сны именно галлюцинациями... потому что гадать, чем те являлись на самом деле, было слишком неуютно, да и боязно). Валявшаяся рядом тряпица - бывший рукав моей рубашки - напомнила о том, почему я вообще оказался тут, на берегу, и это воспоминание ошпарило как кипятком. Отто!.. Пока я тут валялся и глюки ловил, дитмарец мог уже...
Черт!
Я ломанулся вверх по склону, то и дело спотыкаясь, цепляясь руками за камни, чтобы не поскользнуться на скользком до ужаса мху. Вот и вершина... черт, черт, где тут та поляна? Проклятущие черные елки, везде они, ничего-то не видно за ними - где? Где? Наконец-то, продравшись сквозь очередные кусты и по уши перемазавшись в раскисшей от сырости глине (и как я тут ночью пройти ухитрился, шею себе не свернув?) - я выбрался-таки на нашу поляну, где под деревом сидел, укрытый еловыми лапами, Отто...
Сидел.
А над Отто, нюхая его, стояло существо, больше всего похожее на земного медведя, - да только не бывает у земных медведей наростов на шкуре, блестящих и черных, как будто броня, да и ростом они как бы...
Немного... пониже. М-мама!
– Эй, ты... образина!
– да, я дурак, - но надо же как отвлечь этого псевдомедведя от Отто, - Сюда посмотри!..
– меня проигнорировали. Трясущейся рукой я подхватил какой-то сук-гнилушку и запустил в зверя, попав по наплечной пластине, - Сюда смотри! Ну!..
...Черт, кажется, своего я добился - псевдомедведь переключил свое внимание на меня, и, недобро порыкивая, двинулся в мою сторону, весьма проворно для такой здоровенной махины. Сорвав с пояса парализатор, я прицелился в морду твари... промазал. Еще раз!..
Кажется, попал, да только тварь это нисколечко ни впечатлило, она так же перла на меня, и я отступил на шаг, два... пока не уперся спиной в дерево.
"Проклятье, Крис Флеминг! Тебя счас сожрут! Соберись уже, тряпка - и сделай... чего-нибудь!"
Тварь встала на задние лапы, заревела и замахнулась на меня лапой размером как раз в половину меня... я пригнулся - и вовремя, когти прочертили по дереву над моей головой три глубокие борозды. Черт, черт, почему я не урожденный сайоник-эмпат?! Таких, как я, не учат атакующим эмпатическим техникам, говорят, мол, рефлексы не те - учат только пассивной защите...
"Мне страшно, страшно, очень-очень страшно", - и толкнуть из себя этот страх, благо, накручивать себя совершенно не надо - мне было и вправду страшно до дрожи в коленках, - "Тебе тоже страшно, тварина! Давай, убирайся отсюда!"