Еловые Боги

Мох Сфагнум

Старший Шанкар медленно отвернулся к окну, за которым по прежнему клубились алые небеса и яростно пенился киноварный океан. И покачал головой:

– Не знаю, брат. Не знаю.

В эпоху освоения инфре человечеству пришлось смириться с фактом, что Земля Изначальная, как ни прискорбно, более не подходит для роли столицы. Приблизительно в то же время открыта была Сальватерра - землеподобная, с прекрасным мягким климатом, расположенная в перекрестке "троп" инфрв, ведущих к Апсаре, Синнабару и Парфенону. Она и стала новым сердцем Федерации, политическим и экономическим центром. Но память о земной эпохе зудела где-то в коллективном сознании человечества, как долго, трудно заживающая рана, - и было решено терраформировать Сальватерру, сделав ее максимально похожей на Землю. Терраформирование проводили очень аккуратно, стараясь вписать образцы земной флоры и фауны в уже сложившуюся экосистему без ущерба для нее. Так появились, например, знаменитые леса на берегах Северного Океана, в которых

местные псевдохвойники уживались с земными секвойями и веллингтониями, достигавшими в здешнем благоприятным климате истинно исполинских размеров. Под ними красную сальватерранскую почву густым ковром укрывали эндемичные разноцветные мхи - и завезенные с Изначальной папоротники, плауны и лишайники. В итоге получилось нечто среднее между земной Канадой и земной же сибирской тайгой, и именно это место Семья Флеминг выбрала для своего поместья. Впервые я увидел замок, стилизованный под английскую классику, в возрасте десяти лет, - много позже, чем большинство других приемных детей Семьи Флеминг, - и с тех пор так и не воспылал к этому месту любовью. Тут жили чистокровные, потомственные Флеминги, никогда не служившие Корпорации, здесь же обучались приемыши вроде меня. По достижении возраста восемнадцати лет юных эмпатов отправляли к новым местам службы на разных планетам, в соответствии с древним, трехвековой давности договором, заключенным некогда главами Семей и тогдашним директором Корпорации, Эрихом Шанкаром. Мне, можно сказать, повезло - я учился старательно, пусть даже не был особо талантлив, - и, заместо какой-нибудь службы доверия для юных суицидников меня распределили в отдел собственной безопасности "Нексуса", приписав к главному офису на Сальватерре. Однако, даже поступив на службу в Корпорцию, я все еще носил фамилию Семьи - и все еще зависел от нее, и потому безропотно явился по первому же слову Майлза Флеминга, главы Семьи сайоников-эмпатов.

Я шел мимо просторных залов, в которых юные сайоники тренировались считывать эмоции друг друга под надзором инструкторов из числа урожденных членов Семьи; дети, одетые в белую форму, сидели, разбившись по парам и взявшись за руки. В других классах шли занятия по обычным дисциплинам из школьной программы - вот, например, стайка малышей вникает в разницу между системами координат Карты и Территории, норм-пространства и инфры... Пару раз навстречу мне попадались бывшие учителя - их я учтиво приветствовал, и просто знакомые Флеминги из числа чистокровных, - с несколькими из них, не страдавшими семейным снобизмом в особо запущенной форме, мы даже когда-то приятельствовали. Была слабая надежда увидеть Луизу, подругу детства и неизменного партнера по тренировкам, - она, как и я, не была урожденной Флеминг, но при том обладала заметным талантом, и по окончании обучения Луизу оставили здесь, при поместье. Но Луиза мне так и не встретилась, зато среди инструкторов, ведущих тренировки, я заметил Марка. Ровесник мне с Лу, носящий фамилию Флеминг по праву рождения, он был в мою нашего ученичества приставлен ко мне кем-то навроде гида - помочь "разобраться, как тут все примерно устроено". Я-то попал в Семью позже, чем большинство прочих приемных детей - обычно новорожденных сайоников выявляют на первом же генетическом тесте, и, изъяв у родителей (которым полагается солидная денежная компенсация от государства), распределяют по Семьям - в соответствии с типом сайоникс-синдрома. Но мои родители, Эллен и Кирилл Руслановы, были самые настоящие сопротивленцы - слабые эмпаты, каким-то образом избежавшие регистрации. Как мать ухитрилась меня уберечь от обязательного для всех новорожденных генетического теста - я не знаю. Возможно, Эллен скрывала беременность, и сына произвела на свет не в государственной больнице - как то полагалось по закону Федерации, - а где-нибудь в многочисленных закоулках трущоб Тарпит-Сити, отдаленного синнабарского захолустья. Тогда я, впрочем, не задавался такими вопросами - как и любыми вопросами, надо сказать; не до того детям в Смоляной Яме, чтобы размышлять о каких-то там отвлеченных материях. Жили мы чем-то навроде коммуны, взрослые - и целая куча детишек; взрослые все как один были незарегистрированными в Генконтроле сайониками, бойцами синнабарского Сопротивления. Когда их ячейку накрыли, родителям, среди прочих членов коммуны, приписали участие в незаконном террористическом формировании, и осудили на пожизненную ссылку на одну из фронтирных планет. Туда отправились все члены коммуны возрастом старше пятнадцати, чью причастность к конкретным терактам следствие не смогло доказать, - остальных осудили на казнь. Нас же, детей, подвергли генетическому тесту и в соответствии с выявленной спецификацией распределили по Семьям. Вот так я и попал сюда не несмышленышем-младенцем, а десятилетним мальчишкою, - что-то уже соображал, был зол на весь мир и на идиотов-родителей в частности, и заодно навеки невзлюбил сопротивленцев. Если бы Эллен с Кириллом Руслановы не влезли в это заведомо безнадежную авантюру, а просто поселились бы вместе с ребенком на какой-нибудь глубоко провинциальной планете навроде Талассы, махнув рукой на политику и на "священное дело борьбы с генетической сегрегацией" - кто знает, как все могло обернуться? Возможно, мы бы тихо-мирно жили нормальной семьей, и были б у меня братишки да сестренки, а родители - не сгинули бы где-то на фронтире Территории, на планете, не имеющей даже и имени - только лишь номер, затерянный в папках судебных архивов...

Ну, да чего уж теперь, прошлого, как говориться, не воротишь. Родной семьи я навсегда лишился, а Флеминги дали мне достаточно, чтобы испытывать к ним благодарность, но слишком мало для чего-то навроде сыновней любви. К тому же им за мое воспитание и обучение

полагалась солидная компенсация от государства, - тут дети-сайоники ничем не отличаются в глазах закона от прочих сирот. Об этом я твердил себе, бредя по коридорам замка в сторону малого зала, где должен был предстать пред очи Майлза Флеминга. Мое обучение оплачивала Флемингам Федерация, и сейчас им отчисляется "Нексусом" двадцать процентов от всех моих заработков. Больше я ничего не должен приемной семье - и лично Майлзу Флемингу!..

Глава клана сайоников ожидал меня в просторном, полном света и воздуха зале, одна из стен которого являла собою сплошное окно, глядящее на лес и на хмурое небо над ним. Майлз Флеминг обернулся мне навстречу далеко не сразу - хотя, без сомнения, слышал шаги. Но нет же, заставил несколько минут потоптаться на месте, прежде чем соизволил оторваться наконец от старинной, не удивлюсь, если еще средневековой карты, заключенной в защищающий от сырости и солнечных лучей экран. Флеминги, урожденные, были не чужды страсти к коллекционированию, и в замке водилось немало подобных вещиц - карты, гравюры, доспехи, оружие. На аукционах Апсары за такую коллекцию можно было бы выручить стоимость рукмы элитного класса, на несколько сот пассажиров; впрочем, Флеминги предпочитали выступать там покупателями, и нередко сами платили подобные цены - за какую-нибудь картину времен Возрождения, чудом пережившую Сухую Войну.

Майлз Флеминг... нет, что-то все-таки есть во всех этих играх с евгеникой и генетическим контролем над потомством. Глава Семьи, сайоник в неизвестно каким поколении, походил на земных аристократов еще докосмической эры, какими они представали на старинных портретах, а также в моем воображении.
– сухое и точеное лицо, профиль, что именуется, кажется, "римским", безмятежно-холодные голубые глаза. О том, что лет ему весьма немало даже и по меркам Федерации, говорила разве что седина на висках. Словом, глава Семьи был живым воплощением слова "порода" - и я, сайоник всего во втором поколении, чувствовал себя рядом с ним не особо уютно.

И как же странно было сознавать, что по законам Федерации мы оба - и я, и глава Семьи Флеминг, - считается генетическими неполноценными...

– Кристиан, урожденный Русланов, - улыбнулись одни губы старшего из Флемингов. Слышать в его устах свою настоящую фамилию было слегка непривычно, но наверняка в замке отыщется еще пара-другая Кристианов, Крисов и Кристоферов, - Ты уже давно не навещал нас, мальчик мой.

– Работа, мистер Флеминг, - как можно тактичней ответствовал я, избегая его взгляда. "Мистер" Майлзу Флемингу совершенно не шло, в этом зале, полном старинных вещей, с языка так и норовило сорваться "лорд Флеминг", - Я только что вернулся с Парфенона.

– И через стандарт-неделю снова покидаешь Сальватерру. Тебя нелегко заполучить в гости - пришлось мне лично связываться с этим твоим... координатором, - на последнем слове Майлз Флеминг скривился, как если б название должности Ито было не слишком приятным на вкус. Я тут же вообразил разговор, что имел место быть - и мысленно посочувствовал Ито. Эх, зря я его так - за безобидную, в общем-то, шутку о куртизанках домов наслаждений Экзотики...

– Я полагаю, твой... приятель... сообщил, - с какой целью ты был приглашен в этот дом?

– Он что-то говорил о поощрении, - я по-прежнему упрямо избегал взгляда старшего Флеминга. Упрямство, кстати, досталось мне наследство от предков-байкальцев, - и им я по праву горжусь.

– Что ж, он был прав, - говоря это, Майлз Флеминг все настойчивей искал моего взгляда - а я все настойчивей отводил глаза в сторону. Смотреть в глаза старшему Флемингу - упаси Боже! Это меня раз в год гоняют на осмотр, а с Майлзом Флемингом никто бы не осмелился провернуть подобное - и кто знает, какой стадии достиг его синдром? Вполне вероятно, Майлз Флеминг давно уже был телепатом - а тем, чтобы читать человека, кажется, необходим как раз зрительный или тактильный контакт...

– Посмотри наконец мне в глаза, Кристиан. Не бойся, - губы аристократа-сайоника искривились в сухой неприятной усмешке, - мне ни к чему твои мысли, оставь их себе.

Вдохнув поглубже, я повиновался этой просьбе - прозвучавшей скорее приказом.

О, смотреть в глаза старшему Флемингу оказалось достаточно жутко... но я исхитрился как-то выдержать его пристальный взгляд, и даже не сглотнуть засевший в горле ком. А Флеминг снова усмехнулся - и вдруг в мой мозг ударила волна чужой воли, воли такой силы, что окружающий мир покачнулся. Телапатическая атака, как она есть, телепатическая атака, именно так телепаты и выжигают чужие мозги! Возмущенным подобным коварством - а также изрядно напуганный мощью атаки, сметавшей мою жалкую ментальную защиту подобно цунами, - я спешно зажмурился, обрывая контакт, и попытался выставить на пути волны блок. Ч-черт, аж в ушах зазвенело - такой силы была давящая на меня воля старшего Флеминга, жалкий блок едва сдерживал ту, не позволяя стереть мою личность в ничто. Как же силен, з-зараза... аристократ, за ногу мать его, в пробирке деланный, - он что, хочет убить меня?!.

...Откатило. Похоже, Майлз то ли меня пожалел - то ли что-то проверял, и результатом проверки остался доволен.

– Неплохо, неплохо. Техничности недостает, но есть неплохие задатки. Твои гены годятся - для нашей евгенической программы.

Все же проверял?.. Вот сволочь!

– Наши генетики подобрали тебе весьма достойного партнера для участия в программе, - Флеминг щелкнул пальцами, - и в воздухе рядом с ним развернулась голографическое изображение. Маленькая, хрупкая девушка; белый строгий костюм - об безупречные складки можно было б, пожалуй, порезаться; русые волосы, аккуратная стрижка до плеч; серые глаза - внимательные, всегда чуть настороженные, оттенком как хмурое небо, готовое разродиться холодным осенним дождем...