Эмиль XIX века
Шрифт:
Чтобы придать себ бодрости, я смотрла на твою тюрьму. Ночь была тихая, но страшно темная. Ни мсяца, ни звздъ. Мелкій и холодный дождь сялъ безпрерывно и усиливалъ темноту ночи; море, покрытое сроватыми испареніями, ревло невдалек. Я разглядла наконецъ маленькій огонекъ, который мерцалъ звздочкой на гор; я не знала, горлъ ли онъ въ одномъ изъ домиковъ деревни, или въ твоей тюрьм. Еслибъ этотъ свтъ погасъ, мн кажется — я умерла бы отъ утомленія.
Къ счастію, проводникъ хорошо зналъ дорогу. Онъ поддерживалъ меня всю дорогу и, благодаря ему, мы наконецъ очутилась противъ ***, отъ котораго насъ отдляла рка. Надо было перезжать въ лодк. Обезсиленная потрясеніями этого дня и усталостью, я сла на скамью,
Помнишь ли, имть ребенка отъ тебя, было любимой мечтой нашихъ счастливыхъ дней. Теперь мн страшно.
Но эта минута прошла. Вслдъ за нахлынувшимъ страхомъ меня охватилъ приливъ радости, гордости, счастья, лучъ надежды засвтилъ мн. Теперь я не уходила одна, мн казалось, что я снова нашла тебя посл нашей насильственной разлуки. Да это былъ, мой другъ, твой живой образъ, плоть твоея плоти, трепетаніе которой я съ восторгомъ чувствовала въ себ. Была минута, что мн казалось, будто волны плескомъ своимъ звали меня женой и матерью. Теперь я была сильна, теперь мн не страшна ни черная ночь, ни зыбучіе пески, ни тюрьма, ни запрещенія, ни часовые и тюремщики. Они не отнмутъ его у меня! Въ немъ живетъ отецъ его, по крайней мр часть его отца; я вырощу его свободнымъ, я сберегу его отъ нихъ, въ своемъ убжищ, какъ раненая львица охраняетъ своего львенка въ логовищ.
Меня пугаетъ мысль: какъ воспитать его. Я часто слышала какъ ты говорилъ объ обязанностяхъ родителей. Ты такъ честно и свято понималъ ихъ, что сердце мое билось радостной надеждой за нашего будущаго ребенка. Теперь эта надежда осуществляется и мн страшно. Кто исполнитъ эти обязанности, которыя ты умлъ понимать. «Если у меня будетъ ребенокъ, — говорилъ ты:- я буду самъ воспитывать его.» И ты съ жаромъ возставалъ противъ нелпости методъ, по которымъ воспитываютъ наше юношество. Каждое твое слово врзалось въ моей памяти. Но чмъ боле я удивляюсь истин твоихъ взглядовъ, твоихъ плановъ, тмъ боле я пугаюсь мысли объ отвтственности, которая падаетъ теперь на одну меня. Пропасть вырыта законами человчества между нами и въ то время, когда мн всего боле нужны твои совты, твое знаніе, твоя опора. Что выйдетъ изъ ребенка, который лишенъ надзора отца. Что могу сдлать для него я, надломленная трость, которая гнется подъ обрушившимся на нее ударомъ.
Добрый негръ Купидонъ, котораго ты привезъ изъ Америки ждалъ меня на другомъ берегу рки съ своей женой. Увидвъ меня, они кинулись насильно цаловать мои руки, говоря, что эти руки прикасались съ рукамъ человка, которому обязаны свободой. Я продрогла до костей и на мн не было сухой нитки. Къ счастію, они приготовили мн постель и развели огонь изъ хвороста въ одной изъ рыбацкихъ хижинъ на берегу мора. Огонь, трещавшій въ печк, а еще боле нжныя заботы этихъ добрыхъ людей понемногу согрли меня. Доброта дйствуетъ благотворно. Я легла спать, сознавая, что я стала лучше, не смотря на то, этотъ день былъ для меня тяжелымъ днемъ, въ который я готова была проклинать жизнь. Проснувшись сегодня по утру, я сла писать теб въ тойже хижин.
По нашему вчерашнему уговору, ты найдешь мое письмо зашитымъ въ твоемъ сюртук, который я посылаю теб и который я сама чинила. Бумага тонка, но прочна и я свернула ее какъ форму пуговицы и обтянула матеріей. Разберешь ли ты мой мелкій почеркъ?
Посл завтра я приду въ тюрьму. Мн общали впустить меня въ часъ. Можетъ быть на этотъ разъ я буду въ состояніи говорить съ тобой.
До свиданія. Обнимаю тебя всею силою моей любви.
IV
Эразмъ
16 января 185…
Шесть часовъ утра. Въ семь двадцать арестантовъ, и меня въ томъ числ, перевезутъ въ тюрьму ***. Приказъ объ этомъ перемщеніи полученъ ночью изъ Парижа. И никакихъ средствъ предупредить тебя. Никакой надежды увидться еще разъ. Когда ты получишь это письмо, я буду уже на дорог къ острову, куда меня ссылаютъ.
Прощай. Гд бы я ни былъ, я люблю тебя.
V
Елена Эразму
16 января 185…
Я была сегодня въ твоей тюрьм. Ты поймешь мой испугъ, когда я узнала, что тебя тамъ не было. Одинъ мигъ — въ голов мелькнула безумная мысль, что ты освобожденъ. Секретарь тюрьмы поспшилъ разуврить меня, сказавъ, что тебя отправили на островъ ***, это его собственныя слова. Я поду за тобой черезъ море. Гд бы ты ни былъ, хоть на краю свта и я буду, меня не остановятъ ни жгучее солнце, ни пустыня, ни цпи горъ. Пиши мн, и ни свидимся снова.
VI
Эразмъ Елен
2 февраля 185…
Ты любишь меня, не слдуй за мной, вотъ что я требую отъ тебя, во имя всего, что теб свято въ жизни.
Мсяцъ или два тому назадъ, не зная что ты беременна, я бы съ радостью приняль твою жертву. Ты одна можешь принести мн утшеніе въ моей тюрьм. Видя тебя хоть одинъ часъ въ день, я въ этотъ часъ забывалъ бы все, что выношу — въ твоемъ взгляд. Теперь все перемнилось и мы оба не имемъ права жертвовать всмъ нашей любви, То, что соединяетъ мужа съ женой, должно насъ разлучить. Мы должны принести наши радости въ жертву тому, кто еще не существуетъ въ полномъ смысл этого слова, но въ отношеніи котораго природа уже наложила на насъ обязанности. Природа, призвавъ тебя къ счастью быть матерью, требуетъ отъ тебя повиновенія ея законамъ.
Я говорю теб какъ докторъ, какъ мужъ и, быть можетъ, какъ отецъ. Теб необходимо теперь спокойствіе, насколько это возможно для тебя, теб нужно безопасное убжище. Исполни мой совтъ, узжай изъ Франціи, покинь эту почву, которая колеблется подъ ногами. Я зналъ въ Англіи физика, какъ они называютъ докторовъ. Этотъ собратъ по наук будетъ теб полезенъ и дастъ теб необходимыя свднія какъ и гд лучше устроиться по ту сторону пролива. Небольшое состояніе, скопленное трудомъ, дастъ намъ средства доставить теб все необходимое. Трать его сперва на твое содержаніе, не лишая себя ничего, а тамъ на воспитаніе ребенка. О, какъ бы я желалъ поскоре узнать, что ты далеко отъ нашихъ гражданскихъ смутъ.
Ты никогда не была еще такъ дорога мн, какъ въ эти минуты, когда я прошу тебя не слдовать за мной въ мое изгнаніе. Не тревожься такъ много обо мн. Величайшее несчастіе арестанта въ сознанія его безполезности: я пережилъ эту нравственную пытку. Но теперь у меня есть новая обязанность и я надюсь исполнить ее, не смотря на вс препятствія.
Прощай. Я уважаю тебя такъ глубоко, что сомнніе въ твоей любви не придетъ мн на умъ; знаю, что и ты не станешь никогда сомнваться въ моей.
P. P. Кладу въ этотъ конвертъ письмо къ доктору Уарингтону, въ Лондонъ.
VII
Елена Эразму
15 февраля 185…
Исполняю твою волю. Завтра я ду въ Англію. Мн кажется, что ко мн вернулась моя прежняя бодрость. Твое письмо открыло мн новую сторону жизни. Пусть жена принесетъ себя въ жертву матери. Это законъ природы; и я повинуюсь ему. Ребенокъ, котораго я жду, будетъ нашей связью; онъ сблизитъ разстояніе, которое насъ раздляетъ. Я хочу жить для него, для тебя. Я хочу чтобы онъ былъ нашей гордостью, нашимъ утшеніемъ въ тотъ день, когда мы снова свидимся. Будемъ надяться.