Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект

Корман Яков Ильич

С такой же яростью и сам поэт бросался в бой: «Влечу я в битву звонкую да манкую — / Я не могу, чтоб это — без меня!» («Я скачу позади на полслова…», 1973), «А крысы пусть уходят с корабля — / Они мешают схватке бесшабашной!» («Еще не вечер», 1968), «Есть недруги, только дерись» («Давно смолкли залпы орудий…», 1968; черновик — АР-4-96), «Пока враги не бросили дубины, / Не обойтись без драки и войны» («Песня солдата, идущего на войну», 1974), «Он мечтал о великих сражениях, / Он лозу рубил на скаку» («Бросьте скуку, как корку арбузную…», 1969; черновик /2; 494/), «Спешу навстречу новым поединкам / И, как всегда, намерен побеждать!» («Романс», 1969), «Я авангардист по самой сути: / Наступать и только наступать!» («Честь шахматной короны», 1972; черновик /3; 383/), «Наконец-то нам дали приказ наступать» («Мы вращаем Землю», 1972), «Во сне я рвусь наружу из-под гипсовых оков, / Мне снятся драки, рифмы и коррида» («Баллада о гипсе», 1972; черновик /3; 186/), «В снах домашних своих, как Ролан<д>, я бываю неистов: / Побеждаю врагов — королей и валетов

трефей» («Ожидание длилось, а проводы были недолги…», 1973; черновик — АР-14-136), «Но кое-что мы здесь успеем натворить: / Подраться, спеть, — вот я пою…» («Баллада об уходе в рай», 1973), «Снилось мне, что я кольчугу, / Щит и меч себе кую» («Инструкция перед поездкой за рубеж», 1974), «Испытай, завладев / Еще теплым мечом / И доспехи надев, / Что почем, что почем! / Разберись, кто ты — трус / Иль избранник судьбы, / И попробуй на вкус / Настоящей борьбы!» («Баллада о борьбе», 1975). Этот бой «с подлецом, с палачом», конечно же, был неравным, поскольку на его стороне — всегда численное превосходство и грязные методы борьбы.

А о том, чтобы сразиться со своим врагом, поэт мечтает и в стихотворении «Проделав брешь в затишье…»: «…Я вижу цветные реальные сны. / Две армии мне предложили на выбор: / Я встал бы тогда под знамена весны» (АР-2-204). При этом выделенная курсивом строка имеет своим источником песню «О китайской проблеме» (1965): «Вижу сны из области фантастики: / То мистику, то свастику» /1; 455/. В свою очередь, строка «То мистику, то свастику» год спустя отзовется в наброске к «Маршу космических негодяев»: «И от такой мистерии остались только прерии» /1; 492/. А «сны из области фантастики» лирический герой увидит в стихотворении 1976 года: «Я юркнул с головой под покрывало / И стал смотреть невероятный сон: / Во мне статуя Мухиной сбежала…».

Еще одним предшественником стихотворения «Проделав брешь в затишье…» является песня «Оловянные солдатики» (1969): «Падают бойцы в обеих армиях, / Поровну на каждой стороне» = «Две армии мне предложили на выбор…». Причем в первой песне полководец также сталкивался с выбором: «Как решить, кто должен победить?». И в обоих случаях говорится о примерном равенстве в сражении: «Но не может выиграть кампании / Та или другая сторона» = «А битва идет с переменным успехом — / Еще не понять, где они, а где мы» (АР-2-104).

В последней строке очевидно сходство с целым рядом других произведений: «Где пути, куда податься — не понять. <…> Где свои, а где чужие, / Как до этого дожили, / Неужели на Россию нам плевать?» («В куски / Разлетелася корона…», 1965), «Я заглядывал в черные лица прохожих — / Ни своих, ни чужих» («Так оно и есть…», 1964), «Смерть от своих за камнем притаилась, / И сзади — тоже смерть, но от чужих» («Приговоренные к жизни», 1973), «И кто мне друг:, и кто мне враг — / Сижу, гадаю, благо времени вагон» («Дорожная история», 1972; АР-10-44), «А я сижу и мучаюсь весь срок: / Ну кто из них из всех меня упрятал?'» («На мой на юный возраст не смотри…», 1965). Очевидно, что во всех этих случаях автор воспроизводит свой собственный взгляд на советскую действительность и в том числе на власть.

Наблюдается также параллель со «Штрафными батальонами»: «Но воины в легких небесных доспехах / Врубаются клиньями в царство зимы» = «Вы лучше лес рубите на гробы: / В прорыв идут штрафные батальоны!».

Эти же «воины в легких небесных доспехах» (к их числу относится alter ago автора в стихотворении «В лабиринте»: «Лёгок герой, а Минотавр / С голоду сдох» [1500] ; да и в «Марше аквалангистов» герои говорят о себе: «Мы цепки, легки, как фаланги») через три года возникнут в «Балладе о вольных стрелках» [1501] (а доспехи упоминаются и в «Балладе о борьбе»: «И доспехи надев…», — где говорится о борьбе с «подлецом, с палачом», то есть с тем же «царством зимы»). В обоих случаях представлен аналог лирического мы, которое сражается со злом и несправедливостью.

1500

Цит. по: Высоцкий В. Избранное. М.: Сов. писатель, 1988. С. 397.

1501

Кстати, эпитет небесные упомянут здесь неслучайно, поскольку еще в «Песне летчика-истребителя» лирический герой мечтал: «Мы бога попросим: “Впишите нас с другом / В какой-нибудь ангельский полк!”» (АР-4-154). Именно таким небожителем ощущал себя сам Высоцкий, и поэтому в «Балладе о двух погибших лебедях» он «скользил по божьим склонам».

Только что упомянутая

перекличка между стихотворениями «В лабиринте» и «Проделав брешь в затишье…»: «Легок герой, а Минотавр / С голоду сдох» = «Но воины в легких небесных доспехах / Врубаются клиньями в царство зимы», — является не единственным сходством между этими произведениями.

В обоих случаях власть названа безымянными местоимениями и наделяется похожими эпитетами: «Кто-то хотел парня убить…» = «Но кто-то ждет морозы…» (АР-2-102); «Злобный король в этой стране / Повелевал» = «…И в белые полчища лютой зимы» (АР-2-104). Отсюда — одинаковая атмосфера: «Прямо сквозь тьму» = «Тревожные сводки — поземка и мгла» (АР-2-101); и неразбериха: «Всё помешалось — жертвы и судьи» (АР-2-32) = «Смешались полки — где они, а где мы» (АР-2-104).

Однако лирический герой уверен в благоприятном исходе событий: «Кто меня ждет — / Знаю, придет, / Выведет прочь!» = «Я с верой в победу, я с жаждой успеха» (АР-2-104). А предшествовавшая последней цитате строка: «Я просто давлюсь от веселого смеха», — напоминает слова лирического героя, сказанные им тремя годами ранее в песне «Не волнуйтесь!»: «Я смеюсь, умираю от смеха».

В стихотворения «Проделав брешь в затишье…» лирическое мы, сражающееся с врагом, охарактеризовано следующим образом: «И воины в светло-зеленых доспехах…» /3; 159/. Похожая характеристика применялась и к одному лирическому герою в «Песне о двух красивых автомобилях» (1968): «Ты промедлил, светло-серый!» [1502] . Другое описание воинов — «И воины в нежных зеленых доспехах…» /3; 375/ — имеет очевидное сходство с «Притчей о Правде», где «нежная Правда в красивых одеждах ходила», то есть в тех же «зеленых доспехах».

1502

Подробнее об этой песне — в конце главы (с. 596 — 598).

Вместе с тем враг весны (мороз) и не собирается сдаваться: «Но рано веселиться: / Сам зимний генерал / Никак своих позиций / Без боя не сдавал». Через год этот мотив разовьется в «Балладе о манекенах»: «Из этих солнечных витрин / Они без боя не уйдут» (а 34 года спустя данную мысль повторит Владимир Буковский применительно к нынешних российским властям: «Нет, не уйдут они добровольно» [1503] ). И формальное различие зимнего генерала и солнечных витрин здесь нивелируется, поскольку речь идет о разных характеристиках власти — жестокости и процветании.

1503

цит. по фонограмме выступления Владимира Буковского в Ассоциации по защите избирательных прав «Гражданский контроль» (СПб., 30.11.2007).

В стихотворении «Снег скрипел подо мной…» (1977) также фигурирует метафорический образ мороза, убившего ямщика. Поэтому лирический герой говорит о необходимость активного сопротивления: «Но не все упадут — кто же выстоит, выдержит стужу?» (АР-3-152), — и в том же году он будет пытаться выстоять в песне «Мне судьба — до последней черты, до креста…»: «Потерплю — и достойного подстерегу».

А одной из отличительных черт жестокого мороза как олицетворения власти является вранье: «Я по грудь во вранье, / Снег и холод — вранье!» /5; 501/. Эта же мысль проводится в «Затяжном прыжке» (1972), где говорится о несвободе, царящей в стране: «А значит, и свободное паденье — / Как, впрочем, и свободы остальные, — / Вранье» (АР-12-83) (поэтому и о ветре, мешающем лирическому герою совершить прыжок, сказано: «Ветер врет, обязательно врет!»); в «Мистерии хиппи» (1973): «Вранье / Ваше вечное усердие!»; в наброске 1964 года: «Вранье, ворье, не верь» /1; 556/; в стихотворении «Вооружен и очень опасен» (1976): «Он глуп — он только ловкий враль» /5; 421/; и в черновиках песни «Ошибка вышла»: «Кричу: “Начальник, не тужи, / Ведь ты всегда в зените, / Не надо вашей грубой лжи!”» /5; 381/.

Морозу удирать бы,

А он впадает в раж:

Играет с вьюгой свадьбу, Не свадьбу — а шабаш!

Такая же «дьявольская» свадьба описывается в стихотворении «Вооружен и очень опасен» (1976): «В аду с чертовкой обручась, / Он, может, скалится сейчас» /5; 421/. При этом и раж, и шабаш как атрибуты советской власти перейдут в песню «Ошибка вышла» (1976) при описании допроса лирического героя. А кроме того, там будет фигурировать чертовка: «Он в раж вошел — знакомый раж, — /Ноя как заору: / “Чего строчишь? А ну, покажь / Секретную муру!” <…> Все рыжую чертовку ждут / С волосяным кнутом. <.. > Шабаш калился и лысел, / Пот лился горячо».