Еще одна сказка барда Бидля

rain_dog

– Знаешь, - говорю я ему, не оглядываясь, но прекрасно ощущая, что он стоит сзади в паре шагов от меня, - мне кажется, мир изменился.

Он просто подходит ближе и молча кладет руку мне на плечо.

– Может быть, это ты изменился?

– Наверное, и я тоже, - соглашаюсь я.
– Но это первое лето без Волдеморта, первое лето, когда ничего не страшно. Понимаешь? Можно просто жить.

– Да, малыш, - тихо соглашается он, - тебе точно теперь можно.

– А тебе?

– Думаю, тоже. Благодаря тебе, - добавляет он очень серьезно.

Ну вот, еще не хватало, чтоб он мне сейчас

стал рассказывать о том, что я спаситель магического мира, но он и не рассказывает, просто усаживает меня на теплые, нагретые за день жарким солнцем камни на берегу. И мы молча созерцаем, как на озеро опускается вечер, прохладный и спокойный, как перестают ударять о берег волны, слушаем, как стихают в зарослях дневные птицы. У меня совершенно нет мыслей, и я абсолютно бездумно пододвигаюсь к нему и кладу голову ему на колени.

– Гарри, если нас из замка увидит Мак Гонагалл, ее хватит удар, - шутливо предупреждает он, накладывая чары невидимости.

– Ну ее, - отвечаю я. Мне так хорошо сейчас и спокойно, зачем мне Мак Гонагалл? Меня гораздо больше интересует сейчас другой вопрос: - А как ты все делаешь без палочки?

Он вздыхает, задумчиво запуская длинные пальцы мне в волосы, массирует виски, разглаживает уже наметившуюся маленькую складку у меня на переносице.

– Гарри, я вчера тоже хотел поговорить с тобой об этом, но как-то не вышло.

– Еще одна сто первая причина, по которой я должен сбежать от тебя, вопя во все горло «Помогите! Убивают!»?
– я смотрю на него сейчас снизу вверх - четко очерченные бледные губы, изящные крылья хищного носа, щетина, уже пробивающаяся к вечеру на подбородке.

– На самом деле да.

– Я не боюсь твоей магии, - беспечно говорю я.

– И никогда не боялся?

Я уже хочу ответить, что, разумеется, нет, но тут я вспоминаю вечер перед нашим первым походом за крестражами, когда Северус изготовил для нас амулеты времени, а потом позвал нас в библиотеку. И от него волнами исходила мощь, равной которой я никогда не видел. И на шестом курсе, когда он только появился в Хоге - это незабываемое ощущение мрачной жути… И браслет, испещренный диковинными знаками…

– Вот видишь, - заключает он, хотя я ничего и не говорю. Он просто читает по моим глазам.
– Моя магия абсолютно чужда этому миру со всеми этими цветочками, птичками, которых ты так любишь… И ее сила такова, что стоит мне лишь пожелать - и ты станешь подчиняться мне полностью, будешь страдать, но ничего не сможешь с этим поделать. Это тебя тоже не пугает?

А я отчего-то вспоминаю, как мы с ним курили у елки на Новый год, и он запускал светлячков, чтоб хоть как-то развеселить меня. Как от его рук исходило тепло, способное залечить все мои раны, как оказалось, не только телесные…

– Не пугает, - говорю я, глядя ему в глаза и улыбаясь.
– К тому же я был в Саду Теней. Так что та магия мне вполне понятна. Научишь меня теперь запускать светлячков на Рождество?

– Глупый ребенок, - ворчит он, все так же, запутываясь, гладит мои волосы.
– Ничего-то ты не боишься… Почему ты ничего не боишься, а?

– Не знаю. Ты мне еще скажи, что на самом деле у тебя рога и хвост, надежно скрытый под одеждой, а из ушей идет дым и валит сера. И что по утрам, когда я не вижу, ты пьешь

кровь христианских младенцев. На шестом курсе мы все примерно так и думали.

Он фыркает, смеется, а потом долго-долго смотрит на меня отчего-то потеплевшими улыбающимися глазами. А потом, обняв меня покрепче, переносит нас обратно в директорскую спальню посредством одного только своего амулета.

И на следующее утро мне разрешен первый выход в свет.

– Правильно, - ухмыляется Северус, стоя у меня за плечом и наблюдая, как я старательно причесываюсь, торопясь на встречу с Роном, Герми, Невом и Луной в теплицы, - там эту красоту оценят по достоинству! Лонгботтом весь в земле и драконьем навозе, мисс Лавгуд, усердно помогающая ему, не лучше, Уизли, с утра строгающий доски у Хагрида и мисс Грейнджер, покрытая библиотечной пылью.

– Да, а я весь такой герой! Ты что, ревнуешь?

Он поджимает губы: - Иди уже.

Разворачивается и, не говоря больше ни слова, уходит в кабинет, где нарочито громко гремит склянками. Обиделся? Или он и вправду ревнует? Ему ведь может не нравиться, что я, как ненормальный, несусь к друзьям хоть на пару часов? Иногда мне кажется, что он тоже ведет себя, как ребенок. На самом деле, этому тоже есть объяснение: ведь опыт настоящей человеческой жизни у него крайне невелик - ему было чуть больше двадцати, когда Смерть забрала его, а с тех пор как он вернулся в мир, прошло всего два года. Если сложить, выйдет всего двадцать три. Я даже как-то сказал ему об этом, но он тогда только хмыкнул, намекая, что после пятнадцати лет службы Хранителем он чувствует себя столетним старцем. Я не буду спорить, да, если говорить о магической силе, об этом запредельном опыте, о его отношении к жизни, я даже готов согласиться. Но вот какие-то мелочи… То, как он иногда смотрит, как реагирует… Какое там тридцать восемь? У меня бывает ощущение, что нас разделяет всего пара лет.

– И не больше двух часов, - кричит он мне вдогонку из кабинета.
– Помни про рога, хвост и кровь христианских младенцев!

Ну, что я говорил?

– Гарри Поттер, узник Директорских Апартаментов!
– смеясь, встречает меня Рон на пороге теплиц.
– Дементоры упразднены, но один из них все же охраняет тебя?

– Рон, заткнись, - Гермиона торопливо тычет распоясавшегося Рона в бок, - нашел, чем шутить. Кто тебя самого с того света достал? Тоже дементор?

– Да, Рене, - в тон ему говорю я, - мне дана лишь пара часов, чтоб увидеть моих дорогих друзей, прежде чем тьма вновь поглотит меня!

– Не угодно ли прогуляться, сеньор Жоффре?
– смеется Герми и тут же осекается, видя, что к нам уже приближаются Нев и Луна.

Я уже знаю, что Северус не снял с Рона и Герми Непреложный Обет. Может быть, это и вправду невозможно, а может быть из-за того, чтобы они не болтали о том, что происходило в Греймор-хилл. Даже если они толком ничего и не знают, запрет на использование ритуалов по передаче магии никто не отменял. Так что, хотя мы и договорились скармливать всем версию о перемещении во времени при помощи особо мощного Хроноворота, на случай, если история с крестражами вообще всплывет, нам не стоит при всех называть друг друга ТЕМИ именами. Хотя мне нравится Жоффре… Гоффредо, как говорила Лукреция…