Эсхит. Нерыцарский Роман
Шрифт:
– -- Следуйте в лодку, --- раздался ровный, без выражения голос.
Он обернулся, не удивившись тому, что теперь стоял на земле возле отвесной скалы, от которой на расстоянии десяти локтей текла небольшая река с удивительно прозрачной водой, на берегу его ожидал человек одетый в светло-серый балахон с откинутым капюшоном, руки человек держал вдоль тела и молчал, как если бы он был в полном одиночестве, а подле него на тихой волне покачивалась лодка без вёсел. Рауль, не задавая вопросов, зашёл в лодку, человек в сером последовав за ним, тут же оттолкнулся от берега, как показалось Раулю, одним лишь взглядом, и они медленно поплыли по реке, с неторопливым, едва незаметным течением. Лодка шла сама собой, ею никто
– -- В этом истина, --- неожиданно сказал человек.
– -- В чём?
– -- Не понял Рауль.
– -- В невозмутимости...
– -- Вы читаете мысли?
– -- Не читаю, слышу.
– -- Но невозмутимость означает скука ничегонеделания, отстранение от всего: от радости, веселья, счастья, правда и от горя и забот тоже. Ведь человек обязан познать и пережить всё. Быть невозмутимым --- остаться без надежды, без дружбы, без любви. А это всё равно, что жить без сердца.
– -- Сердце есть один из органов, составляющих организм любого нормального человека или животного. Сердце --- мышца, которая толкает кровь, чтобы она растекалась по всему телу. Нет никакого смысла искать для неё несвойственных ей признаков. Сердце состоит из того же вещества, что и всё остальное. Всего лишь.
Лодка бесшумно уткнулась носом в берег, Рауль и его провожатый сошли с неё сразу на небольшую полукруглую площадку с ювелирно ровным отполированным полом, служившую началом в крутой лестницы, ведущей вверх.
...Они поднимались по широким ступеням отлитых из чёрно-серого металла и взаимно молчали, и юноше было немного не по себе от того, что рядом с ним человек, и ничего не надо говорить, хотя ему никто не запрещал этого. Едва лестница закончилась, они пошли по тому, чего нельзя было как-то обозначить или определить --- не дорога, не поле, не городская площадь, а просто идеальная поверхность из того же тёмного металла, что и ступени, казалось, что всё окружающее пространство представляло однородное целое, созданное в таком виде в единый момент творения. Впереди показались, будто расставленные ручкой младенца-великана, дома, похожие на огромные кубики, такого же серого цвета, и везде ни движения, ни звука.
Тишина превращалась для Рауля в пытку. "Молчание здесь закон, но я же не такой как они, я не могу не говорить, это так естественно, говорить. Необходимо что-то сказать. Может, спросить, как его зовут?"
– -- У нас нет имён, --- ответил человек вслух, --- нам не нужны такие признаки личности как имя, возраст, пол.
– -- А как же вы общаетесь между собой, --- спросил Рауль, --- если как-то называть другого вы не можете, и, если брать возраст, как общаться не зная, кто старше, а кто младше? Пол и то у вас как бы ни при деле, ведь нельзя же к мужчине обращаться так, как обращаются к женщине? Как вы разговариваете, если нет определения ни своей, ни противоположной личности? Ведь только личностное делает человека другим, по отношению к остальным, и лишь распознавая каждого как личность, мы понимаем, как надо его воспринимать и как к нему относиться...
– -- Общаемся мы или, если хотите, разговариваем, мыслями, впрочем, настоящим разговором это нельзя назвать, причём мыслями не в форме слов, а в виде неких толчков мозговой, умственной силы, идущей исключительно благодаря воле и желанию человека. Нам нет необходимости тратить жизненную мощь на преодоление неестественного напряжения при произнесении слов, тем более что словом невозможно выразить и передать и десятой доли того, что возникает в разуме человека.
– -- Никогда я не стану таким как вы!
– -- Вскричал Рауль.
– -- Ты УЖЕ такой как мы.
IX глава.
Они шли мимо уныло одинаковых домов-близнецов, выстроенных в единый непрерывный ряд по строго вычерченной линии с узкими проходами между ними, никаких отдельных символов или каких-нибудь неповторимых знаков на их гладких, с идеально правильными квадратами тускло светящихся окон, стенах не было, и отличить здание от здания казалось невозможным. Раздражение, смешанное с поднимающимся негодованием закипало в душе Рауля, ему захотелось, чтобы неизвестно откуда прибежала бы орава дюжих силачей с тараном наперевес и начала бы бить по этим отвратительным идеально-ровным стенам, чтобы они потрескались, а некоторые рухнули бы совсем, и тогда здешние дома получились бы разными, не такими убийственно похожими и однообразными. Рауль желал, как можно раньше убраться отсюда, и, едва сдерживая отчаянье и злость, он произнёс:
– -- Мне необходимо встретиться с правителем вашей страны.
– -- Тут нет правителя.
– -- Ну, есть же кто-то главный?
– -- Уже не тая раздражения, спросил нетерпеливый гость.
– -- Есть тот, кто отвечает за всё?
– -- Тут все отвечают за всё. И главный здесь каждый.
– -- Ну а Бриллиант Счастья, кто-то же стережёт его.
– -- Никто не стережёт, доступ к нему свободен. Но Бриллиант будет потом, сейчас вы отправитесь в Дом Необращённых, вам надо находиться пока там.
– -- Я не намерен ни во что обращаться, я явился сюда лишь ради Бриллианта!
– -- Так говорили все, кто только впервые ступал в Тукатому. Я сам, когда прибыл сюда, считал себя таким же искателем славы и счастья. Но, то был другой человек, и даже не человек, а некое случайное скопление мелких, невидимых обычным взором частиц, соединившихся вместе на очень короткий срок, дабы стать живым существом --- существом без понятия, почему оно живое, и зачем оно через определённое количество времени непременно умрёт.
– -- Хорошо, пусть я живой без понятия, почему я живой, но живу-то я своей собственной жизнью и чужой жизни мне не надо. Мне всё равно, какая она будет до смешного короткая или бесконечно долгая, главное жить по-настоящему, а не проживать в прозябании!
– -- То, что видится настоящим, часто оборачивается фальшивым, причём, никак не изменив ни внешнего вида, ни обстоятельств, ни сути. Просто, меняется не предмет, меняется человек. Но, тем не менее, что бы там ни было, вы обязаны ознакомиться с тем, что ожидает любого вновь прибывшего в Тукатому. Тогда и примите верное, как вам покажется, решение. И не кричите так громко: громким криком, лишним шумом вы отпугиваете возможность достичь внутреннего равновесия.
– -- А я буду орать! И запомните: мне не надо никаких ваших "обязаны", я ничем ни вам, ни кому-либо ещё не обязан! Все мои обязательства только перед самим собой. Знайте, я пришёл не для того, чтобы остаться, я пришёл, чтобы уйти.
– -- Вы не вправе отказываться, по вашим же правилам слово хозяина есть закон.
– -- Да я проткну вас мечом насквозь, деревяшка вы бездушная! И если ради своей цели мне понадобиться уничтожить всю вашу страну, я сделаю это. Море крови не удержит меня, я не погляжу, что вы безоружны. Ради высшей идеи разрешено всё.