Евсения. Лесными тропками
Шрифт:
– А что такое "зарок"?
– заинтересованно уточнил главный "довод".
– Это служба такая: бескорыстная и малоприятная, - окрысилась я на старца.
– За компанию с бесом и дриадой. Так, батюшка Угост? Только, сдается мне, что и в этом случае Стаху не жить. Или, я не права?
– пошла я на него, сверля взглядом не хуже. Волхв, не отступив ни на долечку, взметнул мне навстречу свой шипящий факел, а потом отвел его на хворост:
– Вдругорядь повторять не намерен. Будешь мне служить?..
Я вздохнула по глубже и, зажмурив глаза, подняла лицо к небу, равнодушно
– Нет... Палите. Тем более, он сам о том мечтал, - и посмотрела на Стахоса.
– Прости.
Мужчина ответил мне вполне трезвой усмешкой:
– Да не за что.
Зато батюшка Угост был более красноречив:
– Ты умом тронулась, ежели такое вещаешь! Безгодное создание, из жалости мною подобранное! Последний раз вопрошаю: будешь мне служить?! За мой кров, снедь да тепло ты мне до конца своих никчемных дней обязана!
– Может мне самой его поджечь? Сил нет вашему бреду внимать, - едва дыша от злости и ненависти, прошипела я.
– Палите!
Огненный факел полетел и, упав в середину кучи, тут же ладно запрыгал по ней маленькими языками пламени, а я вновь вскинула лицо кверху, только на этот раз, глаз не закрывая... Странное это чувство - единение со стихией. Тебя будто вплетает узором во что-то целое, мощное, и ты взамен получаешь часть его силы и власти... Когда я вскинула к небу руки, волхв еще что-то кричал, а потом, вдруг, затих, но я не видела сейчас ни его, ни стоящего в занимающемся вокруг столба огне мужчины. Я старалась успеть, закручивая над жертвенником невидимую для посторонних глаз, собранную из миллионов дождевых капель воронку... И она, наконец, наполнилась, рухнула вниз, вмиг залив весь огонь. И всего мгновением позже, стоящий рядом с ним волхв превратился в бугристую ледяную статую, с играющими на ней отражениями от главного костра капища. Всё... Кажется, успела, глазами найдя среди густого пара изумленно распахнутый рот Стахоса с мокрыми, закрывшими половину лица волосами...
– Ну что... протрезвел?
– Угу... Евсения. Я тебя люблю.
– Ну, да. Вполне трезвая мысль. Значит, можно тебя отвязывать, - пошлепала я навстречу стекающим из кучи осевшего хвороста ручьям.
– Постой, я сам, - через несколько мгновений, предстал он передо мной, растирая свои запястья.
– У меня нож был в рукаве.
– Что-о?!
– У меня нож... был...
– уже пятясь, повторил Стах, и сел обратно на хворост.
– Евсения, а что ты хотела? Приходит ко мне морок в юбке, зазывает идти с собой, подмигивая обоими глазами сразу. Естественно, пришлось подстраховаться.
– А зачем ты вообще тогда за ним поперся?!
– даже воздуха мне от такого нахальства не хватило.
– Раз сразу понял, что это - морок... Кстати...
– отвернувшись, лишь на долечку, скользнула я взглядом по капищу.
– Сволочь хвостатая, твоих рук дело?!
– Ну, так Евся, - проблеяли мне с ближайшего к частоколу дуба.
– Мне господин приказал. А я ему специально подмигивал, хоть и рисковал... и даже не хвостом с ушами, как обычно с тобой.
– Ух, ты!
– азартно
– Какие у вас тут зверушки обитаются... Евсения, я ведь думал, ты в беде. Оттого и пошел. А потом мне просто интерес...
– Это я - в беде?! Да это ты - огромная ходячая неприятность. Да все мои беды только из-за тебя... Ты куда?
– выдохнула вслед сквозанувшему к частоколу мужчине:
– К зверушке твоей на ветку, стихию переждать, - но, в следующий момент, уже подтянувшись на руках над верхом забора, он, вдруг, передумал, броском нырнув обратно.
– Ко мне за спину. Быстро.
– Евся! Там... О-ой...
– распахнулись во всю ширь ворота, явив перед нами три женских, вооруженных луками наизготовку силуэта...
Так мы и познакомились с родственными мне дриадами из соседнего с заповедным леса. А еще я узнала причину, по которой моя бесценная нянька нарушила свой зарок. Они ей и явились. Лишь, припозднились слегка. Хотя... для хорошего дела никогда не поздно...
– А что вы будете с ним делать?
– скосилась я на хмурого, насквозь мокрого волхва, выводимого в тьму за ворота.
Главная из шести пришедших на "зов сестры" дриад - высокая поджарая Клейда, тоже бросила в его сторону взгляд, а потом задала мне встречный вопрос:
– А ты истинно, хочешь это знать?
– и тут я всерьез задумалась... Правда, ненадолго:
– Не-ет.
– Ну и мир в наших душах, - уклончиво качнула она каштановым хвостом.
– Адона, ты остаешься здесь или... Поступай, как считаешь нужным... Евсения, этот человек - наш кровный враг. Он загубил своей жадностью и властолюбием ни одну нашу сестру и лишил нас всех родного крова. Ведь весь этот лес, - обвела дриада глазами верхушки деревьев, - издревле был нашим, потому что именно мы его много сотен лет назад создавали. Да он не одних нас крова лишил. Так что, не заботься о его судьбе. Он получит то, что полагается... Однако и ты его тоже не сильно пожалела, - закончила Клейда совсем уж злорадным смешком.
– Ну, а если заповедный лес был вашим, - "стыдливо" потупилась я в ответ.
– то, почему бы вам, сюда не вернуться? Ведь я, как ни смешно - единственная наследница волхва и имею полное право исправить все его... промахи.
– Благодарю тебя, хранительница, - с достоинством приложив руку к груди, кивнула мне дриада, вогнав в еще большее смущение.
– Мы обдумаем твое приглашение. А теперь нам пора - скоро рассвет. Прощайте, - и, скользнув напоследок взглядом по сидящему в стороне у костра Стаху, поплыла в сторону ворот.
– Адона, - глядя на это дело, неожиданно для самой себя, нахмурилась я.
– А как мы будем жить дальше?.. Адона... Адона, - и тут медленно, но, все ж стало до меня доходить.
– Я ведь - свободна, Адона. От своих страшных снов, от ночных хождений, от стыда за собственную инородность. Адона, это такое счастье, - обхватила я свою няньку за плечи, в ответ получив объятья и от нее.
– Очень рад за тебя, Евся, - выказал небывалую смелость, подскочивший к нам бывший морок, а потом осторожно добавил.
– А что теперь будет с нами?