Евсения. Лесными тропками
Шрифт:
– Я же тебе говорю - у дриад нет понятия "чужая", если, конечно, речь идет о другой дриаде. А мы с твоей матерью были лучшими подругами... до того, как она влюбилась в твоего отца и ушла из леса в Бадук, к этим шахтам. А потом, перед тем, как их нашел Прокурат, твой отец принес тебя сюда. Потому что они с волхвом были старыми знакомцами. Только никто тогда из твоих родителей не думал, что все так круто обернется, этим громогласным "Дриадским делом" [24] . До последнего надеялись, что хоть мать твою, Виолу, отпустят. А уже после суда, - вздохнула Адона.
– я пришла к нему, к волхву и стала просить, чтобы он мне тебя отдал. А он отказался...
24
Показательный
– Понятно... А у дриад вот другие... припрятки, - не к месту вспомнила я энергетическую заначку Лулияны.
– У дриад то?
– переспросила маг и взглянула на дубы за ручьем.
– Дриады вообще интересные создания. И эта твоя знакомая, еще не худшая из них... Лет семь назад в Бадуке был громкий суд над магом воды и двумя его подельницами, дриадами, конечно, раз мы сейчас про них говорим. Рыцари Прокурата тогда мозги себе отшибли, пока дознания проводили у еле живых пострадавших. А дело все было поставлено так: маг этот подрядился на одну из местных золотоносных шахт в помощь рудокопам, так сказать. С магией то добыча быстрее идет и аккуратнее, обвалов меньше. А раз стихия была не его, да и силенок оказалось маловато, то нашел он себе этих двух красавиц. Уж не знаю, чем он их убеждал, потому что договор у них был полюбовным, но работала эта компания слаженно. Красавицы качали энергию из заезжих одиноких мужиков и таскали ее магу. А он этой краденой силой в шахтах горные породы ворочал и неплохие доходы имел.
– Погодите, - опешила я.
– Как это "качали" и "таскали"?
– Да очень просто, - хмыкнула Елания.
– Представь себе картину. На постоялом дворе, недалеко от Бадука, остановился на ночь проезжий. А дриада, им это, как аланту... чихнуть, проникает незаметно к нему в номер и вытягивает из памяти спящего мужика нужный женский образ. Ну, самый желанный, значит, для него. А потом, одурманивает его своими дриадскими чарами и в этом образе имеет, как полагается, до самого конца.
– Вот это да!
– расширила я глаза.
– И главное, их никто в лицо не узнает, они все время разные...
– Получается так. Страдали мужики, как говорится, за свою любовь. И страдали сильно. Потому что, когда по любви, то такой выброс энергии происходит, даже у самого обычного человека, что любому прокуратскому боевому рыцарю обзавидоваться...
– И ты осталась.
– И я осталась... И была у него, как и ты, на "ночных прогулках".
– И как он вообще волхвом то стал, с его магическими способностями? Ведь без "подпитки" от Кобь-камня - никто. Даже сияние, как у немощного больного. Я ночью сегодня заметила.
– О-о, в свое время он был очень сильным, - не по-доброму, усмехнулась дриада.
– Ведь смог же из этого леса всех выжить, вплоть до последнего шушеля [25] . А потом... просто ему так же сильно один раз не свезло, лет тридцать назад.
25
Мелкая лесная нечисть, обитающая в трухлявых пнях.
– И кто ж его так надежно "кастрировал"?
– удивленно замерла я.
– На Склочные болота сбегал?
– Нет. Подельник, - буркнула Адона, а потом, вдруг, встрепенулась.
– Да то, давняя и темная история, о которой он ни с кем особо не делился. И вообще, Евся, давай ко вниз. У нас мужчина в доме, а мы с тобой языками плесневелые перины перетрясаем. Пошли. Все одно уже, не уснешь.
– Подумаешь, "мужчина", - поднимаясь с теплых колен, протянула я.
– Да он, наверняка, еще долго будет
– Ох, Евся, испортила я тебя. Избаловала, - потягиваясь уже у лестницы, беззлобно расплылась Адона, а я ненароком замерла, любуясь на это небывалое доселе зрелище. Будто и у нас, внутри дома, тоже свое солнышко зажглось:
– Адона, а как мы с тобой хорошо теперь заживем.
– Хорошо, да не долго.
– Это почему? Ты в свой лес уйдешь?
– Нет, боюсь, это ты от меня уйдешь. И не в лес, - исчезла дриада в лестничной дыре... Ха, да вот еще...
"Мужчина", как и предполагалось, спал. Я лишь дверь в "господскую" опочивальню плотнее прикрыла - с детства воспитанная привычка. А потом плюхнулась на крыльцо, уже подсушенное ветром, самостоятельно расчесывать свои волны. Что же делать, когда некому теперь мной заниматься? У нас сегодня другие... как это, слово умное... приоритеты.
– Ладно, выходи, - выдохнула, зевая, зашуршавшему в кустах Тишку. Тоже, привычка у него. И кивнула на стоящую на перилах тарелку.
– Это тебе от Адоны - пирожки. Бесенок тут же изобразил на мордашке большую двойную радость. Да пришлось его злорадно разочаровать.
– Нет уж, цирюльник. После жирного я тебе косы плести не дам. Так что, выбирай.
– Ну и злыдня ты, Евся, - страдальчески вздохнул тот, дернув у меня из руки расческу... И как же хорошо мы теперь заживем...
– Доброе утро, Евсе-ния, - застыл от такого зрелища на пороге Стах. А надо было еще спать.
– Доброе утро, Стах... и это тебе не снится, - на всякий случай, уточнила я.
– Что, "не снится"?
– боком спустился тот с крыльца.
– Рогатый бес, плетущий мне косы... Ай, Тишок!.. Да, можешь и с ним тоже поздороваться. Он у нас - говорящий. Иногда - не в меру. Если, ты и это не помнишь.
– Да все я помню, - стараясь вообще на нас не смотреть, бросил мужчина в сторону.
– Кстати, где-то тут у вас... озеро было. Пойду ко я... проснусь, - и, не оглядываясь, пошел в правильном направлении... под наше с бесом хихиканье.
– Евся, а знаешь, что я про ночное думаю?
– дождавшись, когда голая мужская спина исчезнет за кустами ольхи, сокровенно поведал Тишок.
– Он, ведь, действительно, сразу понял, что я - морок и все ж беспрекословно за мной пошел со своим ножом в рукаве. И привязать себя почти дал - подыграл волхву.
– И что сии игры означают?
– сузила я глаза.
– Да то, что ему, я думаю, уже потом, когда ты пришла, нужно было удостовериться. Вот и ждал до последнего.
– В чем удостовериться то?
– В твоей к нему... передом... предом... пред-расположенности, вот.
– А-а, что я к нему "не тылом"? Ты чушь то не неси. Кто ж ради этого рисковать так будет? Расскажи мне лучше, как в волховецкую кабалу попал? Батюшка Угост на тебя капкан в чужом курятнике поставил?
– Да нет, - глубоко вздохнул бесенок.
– Он меня в кости выиграл у моего старого господина. У мельника из Монжи, что в тринадцати милях отсюда.
– А к мельнику как?
– открыла я рот на такую яркую бесовскую судьбу.
– Рогами об косяк... Евся, что, больше и поговорить не о чем двум друзьям?
– Да от чего ж? Есть у меня еще один к тебе вопрос. Как к другу, - уточнила многозначительно.
– Да, боюсь, он тебе и сейчас не понравится, потому что... Тишок... Ты где? Вот ведь...
– Евся, здравствуй. Я попрощаться с тобой заехала, - а вот это уже совсем "небывалое доселе зрелище" - моя дорогая подруга, одетая по парадно-дорожному, и рядом с ней Хран, не выспавшийся и небритый.
– Здравствуй-те, - подскочила я с крыльца.
– А-а...
– Евсения, да вы меня извините, - устало хмыкнул, видя мою растерянность мужчина.
– Мне Стах нужен. И я почему-то уверен, что он должен быть... где-то здесь, - с прищуром огляделся он по сторонам.
– И меня Хран зовут. Я его друг. Так он...