Философские аспекты суфизма
Шрифт:
Вот так, веселясь, впадают в мерзость,
Вот так, в танце, сбиваются с верного пути 49.
В соответствии с коранической версией (аяты 10—24 суры 7), мусульманские мистики считают, что грехопадение Адама— прародителя людей произошло вследствие искушения его
сатаной. Но показательно, что в грехопадении они усматривают
зло, рождающее добро, ибо, не соверши Адам греха, он не был
бы изгнан из рая и не смог бы стать «хозяином» земли. Суфии
склонны иначе, чем Библия и Коран, интерпретировать значение искушения
он скорее не враг божий, а союзник его в деле испытания человека. Это дает основание исследователям суфизма говорить
даже о наличии в нем тенденции к реабилитации сатаны.
Действительно, такая тенденция прослеживается в воззрениях ряда выдающихся представителей исламского мистицизма —Мансура ал-Халладжа, Аттара и др. По сути, пафос концепции
Иблиса у ал-Халладжа состоит в воспевании «подвига» сатаны, предстающего Е ореоле мученика, который пострадал за веру в
«динобожие. Согласно ал-Халладжу, Иблис первоначально был
•ангелом, причем самым праведным из них. «Среди обитателей
яеба никто не мог сравниться с ним в убежденности, что Бог
•един (муваххид): Бог являл ему свою сущность и чистоту»го.
Падение Иблиса произошло после того, как всевышний потребовал от него склониться перед Адамом. И тогда тот возразил: 55
«Пи перед кем другим, кроме Тебя… Я отвергаю (твой приказ.— М. С.)… чтобы подчеркнуть Твою святость… Что такое
Адам? Без Тебя — ничто!» 51.
Фактически ал-Халладж превозносит акт неповиновения: «Сатана знает о поклонении больше, чем они (праведные мусульмане, богословы.— М. С), и он ближе к Бытию, чем они, ибо пренебрег выгодой (не пожелав остаться среди ангелов.— М. С.) во имя служения Ему; он оказался более преданным своей вере, чем они; подошел к объекту любви ближе, чем
они» 52.
За что же тогда бог проклял Иблиса, лишил ангельского
облика? Ал-Халладж утверждает, что, во-первых, изменение
коснулось только внешнего вида сатаны, но не его сущности.
«Приобретенная мудрость остается такой же, какой была вначале, даже если тот, кто ею обладал, кажется иным» бз. Во-вторых, «деформация» сатаны — не знак божьего наказания, а скорее свидетельство его избранности. «Он меня отодвинул дальше
других,— заявляет Иблис,— чтобы иметь возможность видеть
мое усердие… Он меня покинул, потому что сделал меня носителем своего предвидения. Он сделал меня таковым потому, что
отличил от других…» 54.
Избранность сатаны выражается в двойственности отведенной ему роли. Сперва он призван был «проповедовать ангелам
единобожие», а затем (уже в облике дьявола)—«провоцировать» людей на «плохие поступки, чтобы их искушать»55. Таким
образом, и «грех» сатаны, и насаждаемое им на земле зло происходят по воле всемогущего: «Если Ты не допустил моего преклонения (перед Адамом.— М. С),— обращается Иблис к богу,— Ты сам тому причина…»56.
Подобно Мансуру ал-Халладжу, Фарид
в 1220 г.) тоже видит в Иблисе последовательного монотеиста, истинно «влюбленного» (т. е. подлинно верующего), воспринимающего проклятие бога как честь, поскольку быть проклятым
всевышним в ‘гысячу раз предпочтительнее, чем устремлять
взгляд на что-либо, кроме бога 57. Неповиновение квалифицируется как свободное воление, необходимое, чтобы сделать выбор
в пользу добра.
Романтическое изображение сатаны как части «вечной силы, всегда желавшей зла, творившей лишь благое» в XX в. получает продолжение в поэзии Мухаммада Икбала (см. ниже).
Безусловно реабилитация сатаны была не единственной тенденцией в суфизме. Многие мистики в отказе Иблиса склониться перед Адамом усматривали вообще неповиновение в земном
мире, акт, совершенный вследствие невежества («одноглазо-
сти»). Иблис, говорил Руми, есть олицетворение «одноглазого
интеллектуализма», не способного увидеть, что человек сотворен
по подобию божьему и творец «вдохнул» в него свое дыхание58.
Но и те суфии, кто, как Руми, не склонны были романтизировать образ сатаны, утверждали свободу воли, а значит, и ответ-
56
ственность человека за свои поступки. И добро и зло — от бога, но человек может и должен сделать между ними выбор.
Дар божий — возможность свободно выбирать — Руми сраз-
нивает с «капиталом» («сармая»), который тому, кто правильно
им распоряжается, приносит прибыль, вознаграждение, того
же, кто не умеет им пользоваться или злоупотребляет, ждег
наказание в Судный день.
Обычно похвалы — «хорошо, отлично, молодец» —Человек заслуживает за проявление свободной воли
и осмотрительность…
Знай, что сила —•• капитал, приносящий прибыль, Береги ее, пока она у тебя есть, и пользуйся ею 59.
Свобода воли — один из «проклятых вопросов» философии, проблема, которая, юворя словами Гегеля, «неопределенна, многозначна, доступна величайшим недоразумениям»60. Известно, что марксизм рассматривает свободу воли прежде всего
как категорию, неразрывно связанную со знанием. «Свобода воли,— писал Ф. Энгельс,— означает… способность принимать решения со знанием дела»61. В этом смысле свобода, с точки зрения суфиев, относительно нпдетерминированна, независима от
традиционного знания, т. е. от официальных, принятых в обществе норм морали, от того, что улемы предписывают считать
добром, правилом.
Друг, пойдем в кабачок — кровь к ланитам прильет, Л в мечеть не ходи, там приют палачей.
Пленник шелковых кос, не таится Хафиз—
В том спасенье его: не слуга он ничей -2.
Проклиная слепое имитирование, повторение богословских
истин и провозглашая себя исключительно «пленником» Возлюбленной— бога, суфизм в то же время не мог до конца отмежеваться от супранатуралистического детерминизма.