Гарики из Иерусалима. Книга странствий

Губерман Игорь Миронович

* * *

Творя чего-нибудь певучее, внутри я мысли излагаю, но смыслом ради благозвучия весьма легко пренебрегаю.

* * *

Сижу и сочиняю мемуары, сколь дивно протекала жизнь моя… Как сердце пережило те кошмары, которые выдумываю я?

* * *

Я боюсь в человеках напевности, под которую ищут взаимности, обнажая свои задушевности и

укромности личной интимности.

* * *

Когда с тобой беседует дурак, то кажется, что день уже потух, и свистнул на горе вареный рак, и в жопу клюнул жареный петух.

* * *

Он не таит ни от кого своей открытости излишек, но в откровенности его есть легкий запах от подмышек.

* * *

Не лез я с моськами в разбор, молчал в ответ на выпад резкий, чем сухо клал на них прибор, не столь увесистый, как веский.

* * *

Его похвал я не хочу, напрасно так он озабочен; меня похлопать по плечу бедняге прыгать надо очень.

* * *

На вид неловкий и унылый, по жизни юрок ты, как мышь; тебя послал я в жопу, милый, — ты не оттуда ли звонишь?

* * *

Вампир не ленится скитаться, чтобы, прильнув незримой пастью, чужой энергией питаться, чужими мыслями и страстью.

* * *

Такой терзал беднягу страх забытым быть молвой и сплетней, что на любых похоронах он был покойника заметней.

* * *

Хвалишься ты зря, что оставался честным, неподкупным и в опале: многие, кто впрямь не продавался, — это те, кого не покупали.

* * *

Он искренно про совесть и про честь не знает ничего: его душонка, поскольку хоть какая-то, но есть — не больше, чем мошонка у мышонка.

* * *

Покуда крепок мой табак и выпивка крепка, мне то смешон мой бедный враг, то жалко дурака.

* * *

Нет беды, что юные проделки выглядят нахально или вздорно; радуюсь, когда барашек мелкий портит воздух шумно и задорно.

* * *

Он как ни утверждай со вдохновением, что суть его — трагический герой, но быть нельзя никак печальным гением, описывая духа геморрой.

* * *

У нас готово для продажи все, что угодно населению, а если вдуматься,

то даже и жар сердечный, к сожалению.

* * *

Все вечера жужжу, как муха, в себе гордыню укрощая: творю материю из духа, стишки в монеты превращая.

* * *

Да, друзья-художники, вы правы, что несправедлив жестокий срок, ибо на лучах посмертной славы хочется при жизни спечь пирог.

* * *

Наш ум устроен целесообразно, ему идут на пользу и поломки: свихнуться можно так своеобразно, что гением тебя сочтут потомки.

* * *

Пишу печальные стишки про то, как больно наблюдать непроходимость той кишки, откуда каплет благодать.

* * *

В мире есть повсюду много студий, там надменно бедствуют художники; будь они хоть чуть иные люди, были бы портные и сапожники.

* * *

К чужому соку творческих томлений питая переимчивую страсть, я даже у грядущих поколений смогу, возможно, что-нибудь украсть.

* * *

Жить суетно обидно мне вдвойне, уже мне ясно видно дно колодца, однако же с собой наедине совсем нам посидеть не удается.

* * *

В горячем споре равно жалко и дурака, и мудреца, поскольку истина, как палка, — всегда имеет два конца.

* * *

Нет, как я буду умирать, гадать я не возьмусь; я обожаю засыпать — но зная, что проснусь.

* * *

Я не считал, играя фартом, ни что почем, ни что престижно, и жил с достаточным азартом, чтоб умереть скоропостижно.

* * *

Нисколько в этой жизни я не мучим желанием исследовать поближе, которое гавно теплей и круче, которое — прозрачнее и жиже.

* * *

Покорно жвачку будней я жевал, ходил и в мудрецах, и в обормотах, но время я упрямо проживал, не сбрасывая газ на поворотах.

* * *

Забавно желтеть, увядая, смотря без обиды пустой на то, как трава молодая смеется над палой листвой.

* * *

Надеюсь, без единого проклятия, а если повезет, и без мучений я с жизнью разомкну мои объятия для новых, Бог поможет, приключений.