Гарики из Иерусалима. Книга странствий

Губерман Игорь Миронович

* * *

Среди трущоб и пустырей, между развалин и руин возводит лавочку еврей, и в этом храме он раввин.

* * *

Мне люди здесь понятны и близки, а жизни, проживаемые нами, полны тугого смысла — и тоски, когда его теряешь временами.

* * *

В соплеменной тесноте все суются в суету, чтобы всунуть в суете всяческую

хуету.

* * *

Наш век был изрядно трагический, но может еврей им гордиться, отныне наш долг исторический — как можно обильней плодиться.

* * *

Смотрю на волны эмиграции я озадаченно слегка: сальери к нам сюда стремятся активней моцартов пока.

* * *

Меняются наши натуры под этой земли кипарисами, мышата из храма культуры ведут себя зрелыми крысами.

* * *

Из поездок вернувшись домой, наслаждаюсь текущим из давности ароматом безмерно родной местечковой великодержавности.

* * *

Нам мечта — путеводная нить, мы в мечте обретаем отраду; чтоб мечту про Израиль хранить, уезжают евреи в Канаду.

* * *

Где нашу восхитительную прыть не держат на коротком поводке, там люди начинают говорить на местном, на еврейском языке.

* * *

Любому призыву и вызову до ночи доступен мой дом; благодаря телевизору все время я в стаде родном.

* * *

Всегда еврей — активный элемент везде, где сокрушают монументы; похоже, что евреи — инструмент, которым Бог вершит эксперименты.

* * *

Губительно и животворно в прямом и переносном смысле по всей земле взрастают зерна еврейских сеятелей мысли.

* * *

Заметно станет много позже по выпекаемому тесту, что все привезенные дрожжи здесь очень вовремя и к месту.

* * *

На тайный пир души моей сегодня трое званы снова: дух-россиянин, ум-еврей и память с мусором былого.

* * *

Теперь уже я спину как ни горби, мне уровень доступен лишь житейский; я русский филиал всемирной скорби постиг намного глубже, чем еврейский.

* * *

Когда-то всюду злаки

зрели, славяне строили свой Рим, и древнерусские евреи писали летописи им.

* * *

Когда Россия дело зла забрала в собственные руки, то мысль евреев уползла в диван культуры и науки.

* * *

Напрасно те дали холодные евреи клянут и ругают, где русские песни народные другие евреи слагают.

* * *

Плюет на ухмылки, наветы и сплетни и пляшет душа под баян, и нет ничего для еврея заветней идеи единства славян.

* * *

Когда идет войною брат на брата и валится беда на человеков, какая-то всегда здесь виновата еврейская идея древних греков.

* * *

Потом у России изменится нрав, он будет светлей и добрей, и станет виднее, насколько был прав уехавший раньше еврей.

* * *

Век за веком в реках жизни мы тонули и в чужой переселялись огород; мы забывчивы ко злу не потому ли, что настолько мы рассеянный народ?

* * *

Повсюду, где превратности злосчастия насилуют историю страны, отсутствие еврейского участия евреев не спасает от вины.

* * *

И делаюсь, иллюзии развеяв, подобен я опасливому зверю, не веря никому, кроме евреев, которым я тем более не верю.

* * *

Обидно старому еврею, что врал себе же самому и слепо верил, что прозрею и Бога с возрастом пойму.

* * *

Не терся я у власти на виду и фунты не менял я на пиастры, а прятался в бумажном я саду, где вырастил цветы экклезиастры.

* * *

Еврей — не худшее создание меж Божьих творческих работ: он и загадка мироздания, и миф его, и анекдот.

* * *

Лишь там, куда я попаду, пойму, чего мы там достигли; уверен я, что и в аду мы вертим наши фигли-мигли.

Ни за какую в жизни мзду

нельзя душе влезать в узду

Как я живу легко и гармонично, как жизнь моя, о Господи, светла, обругана подонками публично и временем обобрана дотла.

* * *