Гибель отложим на завтра. Дилогия
Шрифт:
– Не говори так! Не говори, прошу! Ты – единственная надежда. Без тебя нам не выстоять в войне! – Гилларе все же удалось взять себя в руки и подумать. Даже перед лицом смерти дочери удалось.
– Это больше не моя война, – пробормотал Аданэй. – Бери власть, веди сражения, делай что хочешь. А меня больше нет, царя больше нет. И царицы…
– Нет, не сдавайся! Ты сам жертва. Жертва Шлеепа. Но сейчас ты можешь искупить невольную вину – не отрекайся от Илирина, не отрекайся от своего народа!
– Это не мой народ. Он был моим, пока жила Ильярна, но моей дочери больше нет. И ничего
– У тебя будут еще дети. Главное, сохранить Илирин, сохранить власть, – тут Гиллара поняла, что слишком рано перешла к подобным речам: во взгляде Аданэя вдруг появились эмоции – удивление и презрение.
– Что ты говоришь, женщина? – в голосе послышался металл. – Твои дети мертвы, твоя внучка мертва, а ты грезишь о власти?
– Не власть, а судьба страны меня волнует. Страны, где я родилась и выросла, Адданэй. Понимаешь? Я уже давно живу на свете, я пережила много трагедий. Но Илирин – он до сих пор со мной. И с тобой. Не смей отрекаться! Что бы ты ни думал, но это – твоя земля, ты должен за нее бороться. Она мертва, – Гиллара кивнула в сторону Аззиры и снова расплакалась, – этого не изменить. Но мы с тобой живы!
Не услышав ответа, встретив только полный непонимания взгляд, она взмолилась:
– Пожалуйста! Послушай меня! Сейчас – только сейчас, единственный раз, послушай меня, Адданэй!
Но он не слушал. Он медленно поднялся с пола и двинулся к выходу, пробормотав:
– Я ухожу… Прощай.
Гиллара в отчаянном порыве преградила ему путь, словно в ее силах было удержать мужчину, пусть и раздавленного горем.
– Нет! Я не выпущу тебя!
– Прочь! – хрипло крикнул он. – С дороги! Или я и тебя убью!
И что-то такое послышалось в его голосе, отчего Гиллара поверила этим словам. Поверила, что он и впрямь ее убьет, если она сейчас же не уберется. Убьет, потому что ему больше нечего терять.
И она убралась. Гиллара не любила и не умела проигрывать, но сейчас с неотвратимой ясностью осознала – все кончено. И вот, последний в своей жизни раз смотрела она вослед уходящему царю, а потом рухнула на пол и разрыдалась. Теперь можно, теперь ее никто не слышит, разве что духи. Ведь есть же и у нее сердце. Она любила власть больше всего на свете, но и свою дочь любила тоже.
></emphasis >
– Эе – то же, что "иясе": в мифологиях тюркоязычных народов название духов, постоянно пребывающих в каком-либо месте
– Если неизвестна причина, ее можно придумать
В Эртину Гиллара вернулась совершенно опустошенной и потерянной, все казалось ненастоящим, словно она находилась в неясном беспокойном сне. Все, о чем она могла думать, это как добраться до своих покоев, выпить бутыль, а может и две, вина и забыться. Но и этого ей не позволили, несмотря на глубокую ночь. Стоило вступить под дворцовые своды, как навстречу бросились не на шутку встревоженные Маллекша и Хаттейтин.
– Гиллара, где ты была? – негодующе зашептала жрица. – Мы с ног сбились,
Гиллара поняла: о забвении мечтать рано. Похоже, она единственная, на кого возлагались надежды. Но что она могла сделать? Ничего.
– Не стоит говорить об этом в коридоре, Маллекша, – устало обронила она. – Идем в покои моей бедной дочери, там нас никто не услышит.
– Почему бедной? – растерянно пролепетала жрица, но, не дождавшись ответа, последовала за Гилларой. За ними отправился и Хаттейтин.
Как только трое оказались на верхних этажах и плотно закрыли двери, Гиллара решила не тратить время и силы на лишние предисловия.
– Царица мертва. Наследница тоже. И Шлееп – но он меня не волнует. Адданэй ушел. Все кончено.
– Что?! – ужаснулись оба.
Первой пришла в себя Маллекша:
– Расскажи по-порядку.
– Нечего рассказывать. Отерхейнский ублюдок убил мою Аззиру.
– Как… Не может быть! А Илльярна?
Гиллара на миг запнулась, но потом решила, что не обязательно им знать все:
– И ее тоже. Он повредился рассудком. А потом ушел. Я пыталась удержать его, но куда там – я старая женщина, а он…
– Куда он ушел? – прервал Хаттейтин Гиллару.
– Я не знаю.
– Он не собирается возвращаться в Эртину? – уточнил военачальник. – Все-таки он по-прежнему царь, не смотря ни на что.
– Нет. Сказал, ему больше не нужна власть, ничего не нужно, – горько усмехнулась Гиллара.
– Так. Нам троим надо спокойно и обстоятельно все обдумать.
– О чем думать, Маллекша?! – яростно воскликнула Гиллара. – О чем тут можно думать? Если только о том, как правильно сдаться Элимеру и молить, чтобы он сохранил наши жизни!
Но жрица уже овладела собой и осадила Гиллару:
– Горе помутило твой разум. Это единственное объяснение тому, что ты не узрела очевидного.
Теперь уже пришел черед Гиллары удивляться.
– Чего?
– Разве ты забыла, что Адданэй прошел посвящение на царство, вернулся с того мира, вернулся Богом?
– И что? – фыркнула Гиллара.
Жрица предпочла не заметить ее тона и спокойно продолжила.
– Вспомни древние таинства. Когда земля Илирина Великого подвергается смертельной опасности, когда люди уже не способны защитить ее, Бог-на-Земле вручает свою жизнь Матери, дабы своей кровью спасти народ. Именно это он и сделал.