Годзилла
Шрифт:
Забрав длинный шест с бархатно-бордовым полотнищем, увенчанным надписями, вышитыми жёлтыми нитками, мы отправились к клубу. Всё торжество намечалось на десять часов. Вскоре в клуб пришёл Студнев в парадном кителе и с парой тройкой медалей, видимо, за какие-то там нормативы и сказал:
– Желательно кто-то из вас будет на сцене дёргаться и чесать яйца. Помните, на вас вся часть смотрит, так что не опозорьте вторую роту.
До десяти мы тренировались маршировать к сцене под гимн страны. Потап держал знамя, Кесарь государственную флаг, остальным выдали по шашке с позолоченной рукояткой. Шашки следовало прислонить к правой руке, выбрасывая
К десяти нас вернули обратно к штабу и мы около полу часа мёрзли на улице (торжество задерживалось) в одних кителях и тонких штанах, пока нам не подали сигнал. Из колонок, выставленных около актового зала, прозвучал марш и мы под командой преисполненного величием лейтёхи Лёвы, двинули к клубу вдоль стадиона и прямиком по ступенькам внутрь.
В клубе уже собралась вся офицерская рать, все были начищены и отглажены, сияя медалями и лысинами. Солдат и сержантов посадили на последних рядах, уместив всю часть в этом относительно небольшом помещении, ожидая начала. Снова прозвучал гимн и под команду Потапа, высоко поднимая свои долговязые ноги, мы направились к сцене.
Все встали с мест и с блеском в глазах провожали наш почётный караул. Мы торжественно взошли на сцену, развернулись посредине лицом к залу, задрали вверх носы и стали по стойке смирно. Потом за трибуну поднялся командир части, толкнул речь и начался двух часовой концерт. На сцене появлялась самодеятельность, даже привезли каких-то певичек и они, двигая перед нами своими задницами, возбуждали во взглядах остальных солдат нездоровые крики и бурные аплодисменты. Были арабские танцы и танцы с переодеваниями. В моих глазах стояла пелена и я то и дело пожёвывал свои пересохшие губы, ожидал, когда всё закончится и нас отпустят. Ближе к концу мероприятия ноги стали затекать, я искоса поглядывал на ротного и видел его здоровенный кулак. Мол, стой и не двигайся.
"Гарыце вы ў пекле разам са сваім чырвоным святам", – повторял про себя я, лишь бы занять голову мыслями. Гнев помогал некоторое время поддерживать себя в тонусе.
Концерт закончился. Нас поблагодарили и устроили фотосессию. Пришлось ещё и улыбаться на фоне офицерья.
На отбое был старшина Станкович, и нас состав почётного караула отбил в девять вечера.
– Молодцы, хлопцы, не подвели! – сказал он нам.
– Сегодня на сцене стояла гордость второй роты и все так должны стараться. Пока я здесь начальник, про вторую роту говорить будут хорошо, либо вообще ничего.
Я лежал на койке и слышал, как за окном содрогая стены, молотили берцами землю остальные роты и улыбался.
***
Между караулами и внутри казарменными буднями выпадали дни, когда нас целым автобусом вывозили в город. Однако, присутствовать нам зачастую приходилось на весьма, как по мне, сомнительных мероприятиях, но всё же, выезд в город был небольшим облегчением на наши исхудалые плечи.
В тот раз нас повезли во Дворец Спорта, смотреть, как президент Лукашенко играет в хоккей. Я заметил, что на участии “батьки” во всевозможным показах своего культа личности, солдатню свозили из разных частей города и даже регионов страны, дабы заполнить пробелы на пустующих трибунах и зарядить немногочисленных болельщиков с отрядами таких же, как и мы загнанных “бээрсээмщиков” поддержкой, канонадой бурных аплодисментов и свистков. Президент это дело любил, а
Я единожды видел его в живую, когда нас на первом курсе университета отправили на Площадь Победы, лицезреть, как глава государства возлагает к вечному огню президентский венок. Я помнил эту высокую фигуру в черной шапке со строгим бледным лицом и с интересом вглядывался в его грозные черты.
"Вось ён, перада мной, апошні дыктатар Эўропы".
В армии мне предоставилась ещё одна такая возможность.
"Маз" не спеша катил по городу, являя нам во всей красе огни вечернего Минска. На Проспекте Победителей я даже ужаснулся изваянию нового здания Чижа, построенного возле Троицкого предместья. Как-то давно там не бывал и не обращал на него внимания. Нечто величественное и в то же время уродливое было в его корабельных формах, нависая над печальной набережной Свислочи.
Выйдя из “Маза”, нас, первую и вторую роту, построили в походную колону перед входом. Командовал парадом прапорщик Станкович.
– Так, бойцы, шоб вели себя соответствующе и папке не было стыдно за охрану.
В фойе Дворца Спорта нам разрешили приобрести всяких вкусностей и тут же погнали на трибуны. Наши роты разместили почти в самых первых рядах, я сел с Лесовичем, Гораевым и Гурским. За нами увязался паренёк из первой роты, я запомнил его ещё по карантину на субботнем информационном часу. Он тогда возмущался нравами сержантуры, задавал ненужные вопросы и вообще был печальным бойцом, постоянно жалуясь на свою хворь, улюлюкивая, что его не должно было быть в армии. К его сведению, в армии не должно было быть и пятидесяти процентов всех призывником, и каждый второй думал, что оказался там случайно.
Появился “батька”. В тяжелых доспехах и с клюшкой в руках. Начался первый тайм. Играли с ветеранами российской сборной и через пять минут первый гол. Полузащитник сделал отличный пас, и президент открыл счёт.
– Хлопаем заготовками и свистим!
– донеслись позади нас наставление “фазанов”.
Мы вяло захлопали.
– На кости хотите упасть в сушилке, печальные?
– послышался голос Кесаря. Наши ладони разразились градом оваций.
Лукашенко проехал совсем рядом с нашим сектором и с благодарностью кивнул в нашу сторону.
Мне было противно и неуютно, учитывая тот факт, что около года назад, в декабре 2010 года я стоял у Дома Правительства и меня теплила наивная надежда государственного переворота. Прошёл год, ничего не изменилось и вот я здесь, сижу и хлопаю “батьке”, прогнувшись под систему.
В перерыве между таймами мы снова отправились с пацанами в буфет и от нас всё не отставал паренёк из первой роты.
– Ребята, одолжите денег на пирожок и воду, я вам завтра всё отдам.
Мы наскребли ему около пятнадцати тысяч в надежде, что он отвяжется.
На втором тайме его с нами рядом уже не оказалось, а мы сидели и взирали, как Лукашенко атаковал мастеров спорта.
Пас, “ветераны” наигранно отступают, “батька” обходит защиту слева и справа, удар - гол. Трибуны неистово ликуют. Чистая победа.
На следующем перерыве мы стали поглядывать по сторонам. Молодчика из первой роты ни где не было и ничего не заподозрив, мы вернулись.
Игра закончилась со счётом 3:0. “Батька” нарезал пару кругов, кто-то бросил ему букет цветов и он не растерявшись, на ходу подхватил его в руку, помахал болельщикам и спешно удалился к выходу.