Годзилла
Шрифт:
– И ещё, - сказал озлобленный Гнилько, - наш период дружная братва и не дай Бог я когда-нибудь услышу пререкания с кем-то из наших, будь то лох Лакусь или Дубоня с Аней. Если они захотят поставить вас на кости, так тому и быть. Вы в край обнаглели, ленивые жопы, лишь бы проебаться, покурить и порубиться. Готовьтесь, печальные, у вас начались тяжёлые деньки!
***
Практически каждодневное “физо” изматывало нас окончательно. Ещё до прихода в войска я мечтал избавиться от лишнего веса, с целью приобрести хорошую фигуру.
Но “физо” в армии представлялось
Мы безостановочно жали на костях, потом сразу пресс, как белки в колесе, и снова кости, прес, потом турник и брусья, проклятый “уголок”.
Иногда в бытовке я поднимал свою майку и не мог нарадоваться результатам: бока сошли на нет, а прес с грудью выделялись своей отточенной рильефностью. Правда, постоянное чувство голода и усталость мышц вводили меня в панику. Я опасался бессилия и случайных обмороков.
Если “физо” проходило с Секачём, то не важно на улице ли, в расположении ли, либо в спортзале, - нас ждала смерть. Напрягали только первый период. Остальные глядели на нас и, посмеиваясь вместе с Секачём, причитали:
– Печальные.
Секач в особенности любил отжимания. Мы могли по полчаса простоять на костях, дрожа от усталости, и падая бессильно на пол.
– Полтора, полуобморочные, - вторил “фазанам” Секач и мы поднимались, проходя заново все круги ада.
Бегали по стадиону, не меньше двадцати кругов, по окончанию каждого круга в полуприседе, гуськом друг за другом, проходили стометровку. Ноги забивались до отказа, а потом звучала команда “бегом марш” и лишь звёздочки в глазах.
– Работаем по программе спецназа!
– кричал нам вслед Секач. – Вторая рота – это уровень батальона охраны.
В спортзале Секач выдавал боксёрские перчатки и мы мутузились друг с другом, подготавливаясь к бойцовым представлениям в карауле.
С Левашевичем дела обстояли иначе. Он бегали и жали всех, он хоть и был редкостным занудой, но некая справедливость для нас всё же существовала.
Я видел, как на турник взбирались хилые Ветраш, Аня, Коряго и Лакусь, силясь в конвульсивных попытках подтянуться хотя бы раз, и меня грела мысль, что я запросто смогу отмудохать всех их вместе взятых.
“Фазаны” не любили Лёву, а он подобно Вере крестил на право и на лево.
“Физо” с прапором Станковичем было неизменным уже несколько лет: пробежка вокруг части.
Огибая, как мне ранее казалось, эту небольшую базу, я воочию убедился в обратном. Масштабы были велики. К части прилегало огромное количество складов, огражденных таким же бетонным забором, тянувшимся от КПП, вплоть до следующей станции метро.
Мы бежали рысцой. Прапор особо не подгонял и бежал вместе с нами.
В итоге на один круг мы тратили около часа и возвращались в расположение мокрыми и обессиленными.
***
“Дедовщина” крепчала. В столовой мы едва успевали закинуть две ложки пайка, как Кесарь командовал "встать вторая рота". Ели с большего только в обед, когда в столовую с нами шёл Вера, либо Студень, либо Станок. Завтракали
– Не хватает, да? Ещё раз я увижу кого-нибудь запихивающим в пиздак еду после моей команды, на костях “бутеры” жрать будете!
Официально мы не курили уже больше двух недель, но иногда всё же удосуживались выкурить на скорую одну сигарету на пятерых, а то и более. “Цыганочка”, нынче была в моде.
Хомут, закинутый на наши тонкие шеи сужался и мы послушно терпели все лишения, понимая, что трудно будет что-либо изменить. Редко уже переговаривались о своём незавидном положении, с каждым разом убеждаясь в полнейшей разобщённости и бездействии нашего периода.
***
В караульном городке, перед заступлением в наряд, Вера устроил нам разнос. Видимо, не с той ноги встал. Выказывал претензии к каждому бойцу: то его не устраивали стрелки на наших штанах, бритость лица, то знание статей. У меня вообще осмотрел автомат, засунул палец в дуло, покрутил там и, достав его черным от пороховой сажи, размазал по лицу Кесаря. Потом посмотрел мой штык-нож, на нём так же имелись грязевые наростки и, разозлившись в край, врезал им по лбу побагровевшему от злости разводящему.
– Я смотрю, вы совсем обленились, сержантики! Вам лычки зря повесили, самцы?! Почему бойцы в наряд неподготовленными заступают?
По идее, раз уж на то пошло, всю экипировку нам должны были выдавать не с утра, а за день до заступления в караул, что бы мы устраняли все неполадки и с чистой совестью отправлялись охранять полканов и весь этот генералитет. Но в нашей армии эти вещи делались через другое место, все об этом прекрасно знали, и следуя с годами крепко упрочившейся безответственности, напрягали друг друга вниз по иерархической лестнице.
В караульном "Мазе", когда все расселись по местам, Кесарчук подлетел ко мне и между нами завязалась потасовка. Он пробил мне пару раз по корпусу с приклада своего АК, мои глаза налились ярость и разнять нас смог только Потап.
– Ты сегодня умрёшь в карауле!
– заявил Кесарь, а я лишь улыбнулся ему истерической ухмылкой.
– На кости упади!
Я оставил это требование без внимания и до самого штаба, повторял статьи. Как же мне хотелось разбить ему лицо, но я часто представлял в мыслях, как уже на гражданке приеду в Брест, разыщу эту бешеную малолетку и заставлю его есть землю под моими ногами.