Голодные игры от лица Пита Мелларка

Скарина Анастасия

Еще один день клонится к вечеру, и никаких признаков перемены погоды. Хеймитч — наша единственная надежда, а он не дает о себе знать. Голодные, ослабевшие, почти не двигаемся, стараясь не потревожить раны. Сидим, укутавшись в спальный мешок, тесно прижавшись друг к другу — ясно, что не из-за большой любви, а из-за холода. Бывает, задремлем для разнообразия.

— Слушай, Пит, на интервью ты сказал, что любил меня всегда. А когда началось это «всегда»?

— Э-э, дай подумать. Кажется, с первого дня в школе. Нам было пять лет. На тебе было красное в клетку платье, и на голове две косички, а не одна,

как сейчас. Отец показал мне тебя, когда мы стояли во дворе.

— Показал отец? Почему?

— Он сказал: «Видишь ту девочку? Я хотел жениться на ее маме, но она сбежала с шахтером».

— Да ну, ты все выдумываешь!

— Вовсе нет. Так и было. Я еще спросил отца, зачем она убежала с шахтером, если могла выйти за тебя? А отец ответил: «Потому что когда он поет, даже птицы замолкают и слушают».

— Это правда. Про птиц. Точнее, было правдой, — ошарашенно говорит она.

— А потом, в тот же день, на уроке музыки учительница спросила, кто знает «Песнь долины», и ты сразу подняла руку. Учительница поставила тебя на стульчик и попросила спеть. И я готов поклясться, что все птицы за окном умолкли, пока ты пела. — мысленно передо мной девочка с двумя косичками. Я всё помню. Тебя невозможно забыть.

— Да ладно, перестань, — говорит она, смеясь.

— Нет, это так. И когда ты закончила, я уже знал, что буду любить тебя до конца жизни… А следующие одиннадцать лет я собирался с духом, чтобы заговорить с тобой.- потому что я был глупым дураком. И рядом с тобой всегда Гейл. Точно я только сейчас вспоминаю он нем. Что он скажет Китнисс? Не дай бог он её обидит.

— Так и не собрался, — тихо говорит Китнисс.

— Не собрался. Можно сказать, мне крупно повезло, что на Жатве вытащили мое имя.- и я бы умер, не узнав какие твои губы на вкус.

— У тебя… очень хорошая память, — говорит она, запинаясь.

— Я помню все, что связано с тобой, — отвечаю я, убирая ей за ухо выбившуюся прядь. — Это ты никогда не обращала на меня внимания.

— Зато теперь обращаю.

— Ну, здесь-то у меня мало конкурентов.- наверное это звучит иронично.

— У тебя везде мало конкурентов.- а Гейл? Слабо в это верю, но не подаю вида.

Наши губы едва касаются, когда глухой звук снаружи пещеры заставляет нас вздрогнуть от испуга. Я смотрю сквозь щель между камнями и радостно вскрикиваю. В следующую минуту я уже стою под дождем. Серебряный парашют с корзиной! Внутри — мы даже не мечтали о таком — свежие булочки, козий сыр, яблоки и, самое главное, большая миска тушеной баранины с диким рисом. Я вползаю обратно в пещеру, мое лицо сияет.

— Наверное, Хеймитчу надоело смотреть, как мы умираем с голоду.

— Наверное, — соглашается она.

========== Глава 8. ==========

Китнисс так и подмывает влезть руками в миску бараниной. Я её останавливаю:

— С рагу лучше не торопиться. Помнишь нашу первую ночь в поезде? Я тогда наелся жирного, и те было плохо, а ведь перед этим я даже не голодал, как теперь.

— Ты прав. А так хочется проглотить все одним махом! — говорит она с сожалением.

Ничего не поделаешь. Мы с Китнисс ведем себя на зависть благоразумно: каждый съедает булочку, половину яблока и крохотную, размером с яйцо, порцию баранины с рисом. Китнисс с вожделением смотрит на миску.

—

Хочу еще.

— Я тоже. Давай так. Потерпим часок и, если к тому времени нас не начнет мутить, съедим еще, — предлагаю я. Не хочу, чтобы нас сташнило.

— Идет, —соглашается она. —Но час будет очень долгим.

— Может быть и не очень, — говорю я, подмигивая. — Что ты там говорила перед тем, как прислали еду? Что-то обо мне… нет конкурентов… самое лучшее в твоей жизни.

— Насчет последнего не помню, — говорит она и отворачивается, смущаясь.

— Ах да. Это я сам об этом думал… Подвинься, я замерз.

Китнисс двигается, чтобы я мог залезть вместе со ней в мешок. Мы прислоняемся к стене пещеры, я обнимаю её, а она кладет голову мне на плечо.

— Значит, с пяти лет ты совсем не обращал внимания на других девочек? — спрашивает Китнисс.

— Ничего подобного. Я обращал внимание на всех девочек. Просто для меня ты всегда была самой лучшей. — и я не смог быть не с одной из них.

— Представляю, как обрадовались твои родители, узнав, что ты любишь девчонку из Шлака.

— Мне все равно. И потом, если мы возвратимся назад, ты не будешь девчонкой из Шлака. Ты будешь девушкой из Деревни победителей.-правда мне плевать, что думает моя мать, а отец будет только рад.

Если вернемся, каждый из нас получит дом в части города, специально предназначенной для победителей Голодных игр. Давным-давно, когда Игры только появились, Капитолий построил в каждом дистрикте по дюжине прекрасных домов. В Дистрикте-12, конечно, занят только один, а в большинстве других вообще никто никогда не жил.

— Единственным нашим соседом будет Хеймитч! — Китнисс распахивает глаза от удивления

— А что, здорово, — говорю я, смнясь и обхватывая её покрепче. — Ты, я и Хеймитч. Очень мило. Будем устраивать пикники, праздновать дни рождения и пересказывать старые истории о Голодных играх долгими зимними ночами, сидя у камина.

— Говорю же, он ненавидит меня! — возмущается Китнисс и тут же смеется. Да, представляю её и Хеймитча приятелями.

— Ну, не всегда. Когда Хеймитч трезвый, он о тебе дурного слова не скажет.

— Хеймитч не бывает трезвый!

— Да, верно. Видно, я его с кем-то спутал… Ну да, точно. С Цинной. Вот кто тебя обожает. Хотя не очень-то радуйся: в основном это потому, что ты не дала деру, когда он захотел тебя поджечь. А что до Хеймитча… держись от него подальше. Он тебя ненавидит.

— По-моему, ты говорил, что я его любимица.

— Ну, меня-то он ненавидит еще больше. Если подумать, людской род вообще не в его вкусе. — прости Хеймитч.

Думаю, зрители с удовольствием повеселятся за счет Хеймитча. Он так давно на Играх, что стал для многих кем-то вроде старого приятеля.

— Интересно, как ему это удалось? — спрашивает Китнисс.

— Кому? Что удалось? — я не понимаю её вопрос.

— Хеймитчу. Как он сумел победить в Играх?

Я отвечаю не сразу. Тут есть над чем подумать. Хеймитч хоть и крепок сложением, до Катона и Цепа ему далеко. Красотой особенно не отличается. Во всяком случае, не настолько, чтобы спонсоры от восторга стали засыпать его подарками. И вряд ли у него были союзники при таком-то характере. Только в одном Хеймитч мог превзойти остальных, и я догадываюсь: