Голодные игры от лица Пита Мелларка

Скарина Анастасия

— Хеймитч просто обвел их всех вокруг пальца.

Проходит около получаса, и мы решаем поесть опять. Пока Китнисс накладывает на тарелки маленькие порции баранины, начинает играть гимн. Я смотрю в щель на небо. Черт. Цеп. Все таки Катон его одолел…

— Сегодня там нечего смотреть, — говорит Китнисс, — Из пушки ведь не стреляли.

— Китнисс, — говорю я тихо. Надо ей рассказать.

— Что? Съедим еще одну булочку пополам?

— Китнисс, — повторяю я, но она все еще занята своим.

—

Я разрежу булочку. Сыр оставим на завтра. Что?

— Цеп погиб.

— Не может быть! — она поменялась в лице. Этого я и боялся. Её реакция как всегда предсказуема. Китнисс все принимает близко к сердцу.

— Наверное, мы не услышали выстрел из-за грома.

— Ты уверен? Что там вообще можно увидеть — льет как из ведра? — говорит она, отталкивая меня от камней, и выглядываю наружу — темное дождливое небо.

Еще несколько секунд в небе мерцает расплывчатое лицо Цепа, потом гаснет. Навсегда.

Она приваливается к камням, забыв, что делала перед этим. Нужно её успокоить. Я не думал, что будет такая серьезная реакция… я конечно догадывался, что она расстроится, но не настолько.

— Ты в порядке? — спрашиваю я.

Китнисс неопределенно пожимает плечами и обхватывает себя руками.

— Просто… если не победим мы… я хотела, чтобы победителем был Цеп, — говорит она, слегка всхлипывая.

— Да, понимаю. Но с другой стороны, это значит, что мы на шаг ближе к Дистрикту-12. — я сую ей в руки тарелку. Нужно её отвлечь — Поешь, пока не остыло.

— Еще это значит, что Катон начнет охотиться на нас, — говорит она.

— И он добыл то, что ему необходимо, — добавляю я. Что же ему могло понадобиться? Лекарства? Еда? Или может сверхулучшенное оружие?

— Он наверняка ранен.

— Почему ты так уверена?

— Цеп не дал бы убить себя без боя. Он такой сильный. То есть был сильный. И там была его территория.

— Хорошо. Чем сильнее он ранен, тем лучше. Интересно, как поживает Лиса?

— Ну, с ней, думаю, все отлично. Пожалуй, легче справиться с Катоном, чем с ней.

— Может, они справятся друг с другом, а мы поедем домой. И дежурить надо внимательнее. Я пару раз задремал.

— Я тоже. Но сегодня нельзя.

Мы молча едим, потом я вызываюсь дежурить первым. Китнисс залезла в мешок рядом со мной и натянула на лицо капюшон.

Я бужу Китнисс и предлагаю съесть половинку булочки, намазанную густой кремовой массой, поверх которой уложены ломтики яблока.

— Не сердись, — виновато говорю я. — Очень есть хотелось. Вот твоя половина.

— Отлично, — говорит она и откусывает большой кусок.- М-м.

— В пекарне мы делаем пироги с козьим сыром и яблоками, — говорю я.

— Дорогущие, наверное.

— Слишком дорогие для нас самих. Едим, только если они зачерствеют. Хотя мы вообще редко едим что-то свежее.

Мои

слова производят на Китнисс впечатление. Еще бы. Пекарь, который ест черствый хлеб. Да вообще вся еда была не первой свежести… Теперь она смотрит на меня с каким-то пониманием и сочувствием. А ты что думала, я на золотой горе живу? Большая часть денег была у моей матери. Она не очень то охотно тратила их на нас.

***

Китнисс подходит ко мне и трогает меня за плечо. Я кое-как разлепляю сонные глаза и, едва сфокусировав взгляд, притягиваю её к себе для поцелуя.

— Некогда тратить время впустую, надо идти на охоту, — говорит она, оторвавшись от меня. Что-то не так?

— Я бы не назвал это пустой тратой, — говорю я. — Значит, охотиться будем на пустой желудок, раз такая спешка?

— Ни в коем случае, — отвечает Китнисс. — Наедимся как следует. Для охоты нужны силы.

— Это по мне, — говорю я, однако удивляюсь, когда она разделяет пополам всю оставшуюся баранину и протягивает мне полную тарелку. — Так много?

— Сегодня мы добудем еду. Что подумает Эффи Бряк о наших манерах?!

— Эй, Эффи, смотри! — кричу я. Бросаю вилку через плечо и вылизываю тарелку языком, громко причмокивая. Потом посылаю воздушный поцелуй. — Мы скучаем по тебе, Эффи! — представляю её лицо. Наверное это смешно.

— Перестань! Вдруг Катон как раз проходит мимо нашей пещеры.

Я притягиваю её к себе.

— Что мне какой-то Катон? Ты меня защитишь.

— Ну хватит, — говорит она, выпутываясь из моих объятий. Что-то изменилось в её отношении ко мне, но я не придаю этому значения.

Как только мы выходим из пещеры, сразу становимся серьезными. Последние дни, проведенные в пещере, кажутся передышкой, своего рода каникулами. Нас защищали скалы и дождь, и Катон преследовал Цепа. Теперь, несмотря на ясный теплый день, мы возвращены к суровой реальности Игр. Китнисс дает мне нож, так как своего оружия у меня не сохранилось.

— Он теперь вышел охотиться на нас, — предупреждаю я. — Катон не станет ждать, когда добыча придет сама.

— Если он ранен… — собирается возразить она, но я её прерываю:

— Не имеет значения. Если он способен идти, то придет.

Мы набираем воды из ручья; от дождя он вышел из берегов на несколько футов.

— Нам лучше вернуться туда, где я охотилась раньше, — говорит Китнисс.

— Решать тебе. Говори, что я должен делать.

– — Смотри в оба. Ступай по камням, пока можно, зачем оставлять лишние следы? И тебе придется слушать за нас обоих.

Мы идем. Китнисс поворачивается и смотрит.

— В чем дело? — спрашиваю я.

— Постарайся идти потише, — просит она. — О Катоне я уже не говорю — ты распугаешь всех кроликов на десять миль в округе.