Голодные игры от лица Пита Мелларка
Шрифт:
— На нем кольчуга! — кричит мне она.
Катон уже рядом, я напрягаю все силы, и… он, не сбавляя скорости, пролетает между нами. Мгновение я чувствую его тяжелое дыхание, вижу багровое лицо, залитое потом. Он бежит уже давно. Не к нам. Он спасается. От чего?
Я внимательно оглядываю кромку леса, как вдруг оттуда выскакивает существо. Я поворачиваюсь, успевая заметить, что к нему присоединяются еще с полдюжины подобных чудищ, и опрометью бегу за Катоном и Китнисс.
========== Глава 10. ==========
Переродки. Без сомнения. Я никогда не видел таких, но очевидно, что это не обычные животные.
Катон и Китнисс помчались прямиком к Рогу изобилия, и я без колебаний направляюсь туда же. Я с больной ногой бегу кое-как, и эти твари догонят меня в два счета.
— Пит! — кричит Китнисс.
Я отстал ярдов на пятнадцать, ковыляю изо всех сил, и переродки быстро меня нагоняют. Она стреляет в стаю, одна тварь падает, но их слишком много. Почему она медлит? Они вот вот нагонят и её. Я машу ей рукой:
— Наверх, Китнисс! Быстро!
На земле мы оба обречены. Кое-как добигаю до рога и оглядываюсь. Переродки в одном прыжке от меня.
— Черт! — кричу я.
— Лезь! — орет Китнисс.
Я с трудом начинаю карабкаться. Помимо раненой ноги мне мешает зажатый в руке нож. Я карабкаюсь, цепляясь за Рог руками и ногами. Снаружи золотой конус напоминает плетеные рога, в которые мы собираем урожай. По поверхности идут маленькие рубчики и швы, за них можно уцепиться. Вот только за день металл так разогрелся под палящим солнцем, что ладони наверняка покроются волдырями.
Китнисс выстраивает в шею переродка, первым коснувшегося лапами металла. Подыхая, существо откидывает назад переднюю лапу, задевая сородичей и нанося им глубокие раны. Только теперь я замечаю его когти: они длиннее, чем пальцы на руке у человека, и острые как бритвы.
Я наконец доползаю до неё, она хватает меня за руку и тащет за собой.
Вспомнив о Катоне, я оборачиваюсь. Тот корчится от судорог, и очевидно, его больше заботят переродки, чем мы. Он что-то орет.
— Что?! — кричит Китнисс.
— Он спрашивает, карабкаются ли они за нами, — говорю я, привлекая её внимание к тому, что творится у основания Рога.
Переродки собираются в кучу и встают на задние лапы, что делает их до жути похожими на людей. Все они покрыты густой шерстью, у одних она прямая и гладкая, у других вьющаяся, цвет — от смоляного до белокурого (иначе не скажешь). И есть в них что-то еще, что-то страшное, от чего волосы дыбом встают.
Переродки тычутся мордами в Рог, нюхают и лижут металл, царапают его когтями, обмениваясь при этом короткими резкими воплями. Должно быть, так они общаются, потому что скоро стая расступается, освобождая место. Один из них, Крупный переродок с шелковистыми светлыми завитками шерсти, разбегается и вскакивает на Рог. Могучие задние лапы подбрасывают его с такой силой, что он приземляется всего в десяти футах от нас. Розовые губы растягиваются в зверином оскале.
С губ Китнисс срывается крик, и рука едва удерживает тетиву. Чудовище, безуспешно цепляясь когтями за скользкий металл, начинает со скрежетом съезжать вниз. И Китнисс стреляет ему в горло. Тело, дернувшись, с глухим стуком
— Китнисс? — я возвращаю её к реальности.
— Это она! — выдавливает она.
— Кто?
Она судорожно крутит головой из стороны в сторону.
— В чем дело, Китнисс? — я трясу её за плечо.
— Это они, они все, другие. Рута, и Лиса, и… все остальные трибуты, — произносит она сдавленным голосом.
Я с шумом втягиваю воздух, когда понимаю. Не может быть. У переродков человеческие глаза.
— Что с ними сделали? Это ведь… не на самом деле их глаза?
Вложили ли им в мозг память трибутов? Не потому ли они нас ненавидят, что мы живы, а их безжалостно убили? А те, которых мы действительно убили… считают ли они, что мстят нам?
Переродки возобновляют атаку. Они становятся по обе стороны Рога и, отталкиваясь мощными задними лапами, пытаются до нас допрыгнуть. Пара челюстей смыкается на моей ноге и я испускаю крик и чувствую рывок, меня тянут вниз, но я успеваю схватиться за руку Китнисс. Если бы я не держался за её руку, то был бы уже на земле. У неё едва хватило сил удержаться и удержать меня. А другие трибуты уже приближаются.
— Убей его! Убей! — кричит она мне, и я, вспоминаю о ноже в своей руке и ударяю тварь ножом, она медленно ослабевает свою хватку. Я раскрываю её пасть и она летит вниз.
Наконец Китнисс удается втащить меня на Рог. Вместе мы ползем выше, где нас ожидает меньшее из двух зол.
Катон еще не поднялся на ноги, но его дыхание стало ровнее, и, судя по всему, скоро он придут в себя и попытается сбросить нас с Рога в лапы смерти.
Вдруг кто-то хватает меня за шею и начинает душить. Из моей ноги хлечет кровь. Видимо рана слишком глубокая. Но я не могу её зажать, чтобы не дать Катону себя убить.
Китнисс заряжает лук и нацеливает его в голову Катона: остальное его тело от шеи до щиколоток обтянуто плотной бледно-розовой сетью. Какая-то супер-мощная кольчуга из Капитолия. Так вот что было в его рюкзаке на пире? Кольчуга от стрел? Однако о защите лица они не позаботились.
Катон смеется:
— Стреляй, и он полетит вместе со мной!
Он прав. Если Катон упадет вниз к переродкам, то я наверняка тоже. Мы зашли в тупик и застыли как статуи, думая, как быть дальше.
Мышцы, кажется, вот-вот лопнут от напряжения. Зубы едва не крошатся. Переродки притихли, и я слышу только шум крови.
Я начинаю задыхаться и слабею от потери крови. Если она не сделает что-нибудь, то я умру. А Катон, возможно, воспользуется мертвым телом как щитом. Именно это он и задумал, судя по его торжествующей ухмылке.
Из последних сил поднимаю ладонь, перепачканную в крови, к руке Катона. Но не для того, чтобы оторвать ее от своей шеи. Вместо этого я рисую на кисти Катона крестик. Катон понимает, в чем дело, всего на секунду позже Китнисс. Ухмылка тут же слетает с его лица. Этой секунды ей вполне хватает. Стрела пронзает незащищенную кольчугой кисть. Катон кричит и инстинктивно отпускает меня, но я не могу устоять на ногах и сажусь назад на Катона. На какой-то страшный миг мне показалось, что сейчас рухнем оба. Китнисс бросается вперед и хватает меня в тот самый момент, когда наш соперник поскальзывается на залитом кровью металле и камнем падает вниз.