Горькое счастье: Собрание сочинений

Алексеева Лидия Алексеевна

Здесь, в этом мире многосменном, Не забывай о небе звездном. Со всех сторон объявшем нас, О тайне, веющей оттуда На жизни длящееся чудо, На каждый день, на каждый час. Будь тайне этой чуткой чашей, — Пойми, нет будней в жизни нашей, Дня мудрых в жизни будней нет, — Сквозь боль, и гнев, и нетерпенье — Свет изумленья и прозренья — Неотвратимый звездный свет.

«Смотря альбом в осенней полумгле…»

Смотря

альбом в осенней полумгле: «Как хорошо мы жили на земле!» — Подумала с улыбкой, забывая, Что я случайно всё еще живая. Но там, на снимках старого альбома, С ушедшими давно, я больше дома. О, память, память! Плача и любя, Как мне за них благодарить тебя!

«В наш стройный мир, в его чудесный лад…»

В наш стройный мир, в его чудесный лад, Мы принесли разбой, пожар и яд. И ширится земных пожарищ дым, Обуглен сук, где всё еще сидим. Пока дышу, пока еще жива — Прости мне, лес, прости меня, трава! Хочу упасть на эту землю ниц, Просить прощенья у зверей и птиц… Последней жизни обрывая нить, Прости нам, Боже! — Хоть нельзя простить.

«На людьми затоптанной полянке…»

На людьми затоптанной полянке, Где окурком прожжена трава И лежит, мерцающий едва, Плоский перстень от пивной жестянки, – Я тройчатку желудей нашла, Гладких, плотных, буровато-ржавых, Тесно севших в чашечках шершавых, – И домой в кармане привезла. Пальцы их бездумно извлекли, Бросили – случайная причуда – Трех дубов несбывшееся чудо, Отнятое мною у земли.

«Двадцать лет — их как не бывало!..»

Двадцать лет — их как не бывало! Снова я в любимом лесу, И в ладони тепло-усталой Смоляную шишку несу. Пробираюсь знакомым бором, Улыбаюсь. Грущу. Молчу. Больше нет уже тех, которым Я о нем рассказать хочу.

«Много желтых листьев попадало…»

Много желтых листьев попа дало, В их сухом сугробе стою… Милый друг, прощай — пусть нена долго, – До свиданья в ином краю. Где под вечным солнцем, как водится, Нерушимо цветет весна… Я не знаю, где он находится, Но дорога к нему одна.

«Прощаясь мирно с радостью земной…»

Прощаясь мирно с радостью земной, Я оставляю всю ее в наследство: И солнцем позолоченное детство, И молодость с лирической луной. И зрелости свободной тишину, И бледную прохладу увяданья, И с тихой музой редкие свиданья – Всё в малой го рсти бережно сомкну. И брошу в мир, как на последний суд, В бутылке запечатанное слово, – И, может быть, у берега родного Она

пристанет, и ее найдут.

ПОСЛЕ ДОЖДЯ

Закипает каплями круглый водоем. Каменная девушка мокнет под дождем. В сумрак влаги шепчущей, в запах мокрых роз, Раздвигая облако, солнце прорвалось. Побежало искрами, остро и светло, По воде, по девушке блеском потекло. А в ладони каменной, вогнутой у ней Пьет и озирается бодро воробей. Я с веселой нежностью перед ней стою – Словно я от свежести из ладони пью.

«Прикрыв глаза, сидеть в лесу на пне…»

Прикрыв глаза, сидеть в лесу на пне И радоваться мшистой тишине, Где только шорох млеющий один Безудержного трепета осин, Где солнце греет сеткой вырезной, А на опушке ежевичный зной, И, сенным духом сладостно полна, Вплывает в лес горячая волна. Прикрыв глаза, сидеть в лесу на пне В бездумной и блаженной тишине, Где, как осина легкая, шурша, Без слов и мыслей молится душа.

«Огневой подобны парче…»

Огневой подобны парче Облаков закатных хоромы. В золотом вечернем луче Пляшет мошек рой невесомый. Свет последний — как он хорош, Как с ним мошек движенья слиты! Скоро луч погаснет — и что ж: Нет от ночи у них защиты. Где он спрячется, робкий рой, Звездной выслеженный могилой? Если слышишь — спаси, укрой, Защити, сбереги, помилуй!

«В этом есть и своя услада…»

В этом есть и своя услада, Если в жизни идешь одна, — Мне спешить никуда не надо, Никому всерьез не нужна. И ничьей не связана властью, Проживу, пожалуй, и так: Улыбаясь чужому счастью И гладя чужих собак.

«Ни к чьему не примыкая стану…»

Ни к чьему не примыкая стану И ничьей не покорясь звезде, Я уже нигде своей не стану, Дома не найду уже нигде. Сквозь земные горькие обиды Чужестранкой призрачной бреду, Как печальный житель Атлантиды, Уцелевший на свою беду.

ПОЛДЕНЬ

Медово-зелен спелый виноград На деревянном остове беседки: На грузных гроздьях капельки горят, К ним осы льнут, настойчивы и едки. Так пьян и нежен летний аромат, Так сонно-сухи солнечные ветки, Что первых строк ликующий отряд Летит в пылу лирической разведки — И вот запнулся в жаркой тишине И тайным эхом плещется во мне. Неспешный день так ясен и отраден, Что говорят не строфы, не слова, Но вырезная крупная листва И запах перегретых виноградин.