Горькое счастье: Собрание сочинений

Алексеева Лидия Алексеевна

«Цветет акация – тепло, обильно…»

Цветет акация – тепло, обильно; Балкон в сору, в медовых лепестках. А на перилах – блюдце пены мыльной И, как свирель, соломинка в руках. И он растет из моего дыханья – Прозрачный, радужный, и заключен В нем круглый мир и ветра колыханье, Мое лицо, акация, балкон… Вот, проведя по полу светлой тенью, Он отделился, словно спелый плод, – Еще не веря своему рожденью, Еще колеблясь, в воздухе плывет. И вдруг поверил, начал подниматься, Смелее, легче, вовсе

без труда… Застыл. Исчез. Он жил секунд пятнадцать. И нет его. И не ищи следа.

«Лесопилку бором обступило…»

Лесопилку бором обступило. Розовеют россыпи опилок, Пахнет бревен сваленных кора. На пенек из чащи придорожной Бурундук взобрался осторожный, Рыжий горбик для прыжка собрав. Пожелай себе звериной доли, О, душа, забудь о прошлой боли И о той, что зреет впереди, — Стань покойней, зорче и смиренней, И в потоке солнечных мгновений Только будь — и ничего не жди.

«С орехом белка бросилась к дуплу…»

С орехом белка бросилась к дуплу, И ласточка в гнездо нырнула — дома. И муравей по серому стволу Перебежал тропинкою знакомой. А я без цели медлю на пути. Легла в траву. Тепло. Глаза прикрыла. И мне не то что некуда идти, Но только вот зачем идти — забыла.

ОДУВАНЧИК

Головой прозрачно-серой Приподнявшись над травой, Мне навстречу вышел первый Одуванчик луговой. Из пушинок цепких сложен Чисто высохший цветок – Так умно неосторожен, Так бесстрашно одинок. И одна его забота, Радость верная одна – Что созрели для полета Новой жизни семена.

«В малиннике под пологом жары…»

В малиннике под пологом жары Таятся ягод розовые плети. Пусть вдохновенно жалят комары, Царапины пунктиром кожу метят, — Сбирают пальцы теплый урожай И пахнет он благословенным летом И тишиной, что высится, дрожа, И вся струится воздухом согретым. И в памяти — сквозь грохот, пыль, тоску – Еще лежит молчанье той долины, Как на ладони в розовом соку Светящаяся ягода малины.

ЯСЕНЬ

Вот свежий пень и щепок след: Здесь ясень мой срубили. Стоял он много тихих лет, Крепчая в стройной силе. И, так спокойно сожжены, Золой распались жгучей Все сорок три его весны И осени летучих. Мой друг, — с покорной простотой Тепло отдавший людям, Теперь твой дух за той чертой, Где все мы вместе будем. Теперь ты в облачном саду, Где жечь и резать — нечем, И я иду к тебе, иду Для неразлучной встречи!

«Серый блеск ноября в лесу…»

Серый блеск ноября в лесу, Желтой глиной скользят откосы, И дождя студеную россыпь Обронила ель на лису. Рыжим огненным языком Прометнулась она без звука Меж стволов серебряных бука, Где

ей каждый корень знаком. На тропинке мокрой стою, А во мхи, в ледяную жижу, Окунул простуженный рыжик Безнадежно шляпку свою. Дождь, туманы лесных дорог, — Я недвижно сливаюсь с ними, Я свое забываю имя И роняю — как шишку в мох.

«Холод, ветер… А у нас в Крыму-то…»

Холод, ветер… А у нас в Крыму-то У кустов – фиалок бледных племя, И миндаль, как облако раздутый, Отцветает даже в это время Там, над морем. А у нас в Стамбуле По террасам над Босфором синим На припеке солнечном уснули Плети распушённые глициний, – Разленилось. А у нас в Белграде, Хоть ледок еще по лужам прочен, Но вороны с криком гнезда ладят, И трава пробилась у обочин Тех тропинок… А у нас в Тироле Мутный Инн шумит в весеннем блеске, И в горах, где дышится до боли, Зацветают вереск и пролески. И стоит сквозной зеленый конус Лиственницы нежной на пригорке. До нее я больше не дотронусь, Не поглажу. А у нас в Нью-Йорке…

«У тайны воскресения…»

У тайны воскресения Стоя потрясена – Земля моя весенняя, За что ты мне дана? Земля моя, зеленая Звенящая земля, Любовь неразделенная, Но лучшая моя!

«На весенних кленах даже листьев нет…»

На весенних кленах даже листьев нет, Только красноватый неумелый цвет. Не трепещет тенью серых веток взмах И морщин слоновых лепка на стволах. Под высоким солнцем медленно иду, Ощущая радость остро, как беду, И родство с косулей, крокусом и тлёй – Кровное со зверем, травное с землей.

«На небе туч лиловый груз…»

На небе туч лиловый груз, По саду дробный шелест градин, – А хрустко взрезанный арбуз, Как иней розовый, прохладен. Когда же молнии косой И быстрый трепет громом ахнет, Не то арбузный сок грозой, Не то гроза арбузом пахнет.

«Слетает легкий лист один»

Слетает легкий лист один, За ним другой и третий тоже: Их ветер вдруг освободил, Но возвратить уже не может. Летят, потерянно кружась, Кренясь, взметаясь и вращаясь, К высокой ветке обращаясь, — Еще хоть раз. Еще хоть раз. Но ветка в солнечном тумане Над обреченными земле — Всё выше, выше, всё желанней, Всё невозможней, всё милей.

«Речка чернеет в снегу…»

Речка чернеет в снегу, Льется муаром под лед, Что-то звенит на бегу, Что-то поет. Солнце снега припекло, В искорках потный сугроб, Хрупких сосулек стекло О землю хлоп! Вербы цветут веселей, Ширятся лужи синей, — Скоро на волю земле — Радуйся с ней!