Город заблудших
Шрифт:
Дэнни не привык слышать слово «нет». Как и размытое «может быть». Он насмешливо кривится:
– О чем тут, черт возьми, думать? Тебе нужна работа, сам знаешь. Ты бесполезен, если никто не отдает тебе приказы. Считай, у моего предложения истекает срок годности прямо сейчас. Решайся или вали отсюда.
Может, Дэнни и не привык слышать слово «нет», зато я не привык к ультиматумам. Пошел он к черту.
– Думаешь, ты меня знаешь как облупленного?
– Думаю, ты и недели без меня не протянешь, – говорит он.
– Ну, как знаешь. Желаю повеселиться с израильскими бандюками. Слыхал, они любят позабавиться с болторезами и мошонками.
– Ты понятия не имеешь, какую
Меня накрывает волной злости:
– А ты понятия не имеешь, с кем связался.
Я могу вскрыть ему грудину и оттрапезничать его сердцем, как тушеной свининкой. Должен признать, мысль заманчивая. Это поставило бы ублюдка на место. К тому же я бы узнал, смогу ли заставить его труп станцевать для меня.
Я давлю порыв, вспоминая шлюху с сутенером. Тогда было совсем не так. Меня застали врасплох. А сейчас я сам хочу это сделать.
Однако внизу полно людей, и у меня нет ни малейшего желания совать в рот мясо этого козла.
Поворачиваюсь к нему спиной, открываю дверь. В комнату тут же заливается хаус-музыка, отдаваясь басами у меня в кишках. Я закрываю дверь прямо перед носом у психующего Дэнни и иду вниз.
Жду, что кто-то из его вышибал попытается меня отсюда выставить. Помахался бы я сейчас с удовольствием.
Но никто и не смотрит в мою сторону.
Поэтому я преспокойненько иду к бару и заказываю скотч по бешено накрученной цене.
Глава 10
– Здесь курить нельзя, – говорит барменша, вытирая стойку и ставя передо мной четвертый бокал.
Я выдыхаю струю дыма в сторону. Незачем ее бесить. Она всего лишь делает свою работу. К тому же я чую от нее запах дыма и вижу заткнутую за ухо сигарету.
– Правда?
– Закон штата.
– Вот ведь незадача.
Она качает головой и уходит вдоль стойки с тряпкой в руке.
Здесь становится тише, толпа вдоволь набушевалась. Из динамиков льется спокойный транс. Градус шоу на танцполе тоже понизился, там царит почти трепетная атмосфера. Последняя пара на сцене полностью поглощена процессом. Медленно, явно войдя во вкус, они снимают друг с друга куски кожаного шмотья.
Я потягиваю пойло. Ни хрена не чувствую. Интересно, могу ли я вообще теперь напиться.
Возвращается барменша. Ставит передо мной коктейль, который выглядит так, будто его сюда приволокли прямиком с курорта в Кабо. Ярко-оранжевый, несет текилой. Высокий стакан с фруктами и зонтиком. Я смотрю на нее, просто чтобы убедиться, что она каким-то макаром не превратилась в мальчика в стрингах.
– Это что еще за хрень?
Барменша кивает в сторону:
– От леди за столиком.
Я оглядываюсь. Барышня в кабинке салютует мне бокалом с той же фруктовой фигней. У нее прическа, как у Вероники Лэйк [16] , и потрясающие глаза. Мерцающее синее платье уместнее смотрелось бы на коктейльной вечеринке, чем в клубе, набитом фетишистами. Она бросается в глаза, как картина да Винчи на стене в кофейне.
[16]Вероника Лэйк (1922 – 1973) – американская актриса, которая ввела в моду длинные волосы, закрывающие один глаз.
А это так и орет о подставе.
Я осматриваю толпу в поисках тех, кто тоже не к месту. Наверное, она с тем парнем, который меня искал. Хотя стремно
– Не знал, что сюда такие ходят.
– А они и не ходят, – закатывает глаза барменша и уходит налить пива мужику, который лежит на стойке.
Что ж, кем бы ни была эта блондинка, первый ход сделала она. Я салютую ей бокалом в ответ. Она выходит из кабинки и садится на табурет рядом со мной. Протягивает мне ладонь. Не зная, что еще сделать, я пожимаю ей руку.
– Саманта Морган, – говорит она бархатным голосом.
– Джо Сандей.
– Еще не отпели?
– Пардон?
– Извините. – Длинным пальцем она помешивает лед в бокале. Понимаю, вряд ли она всерьез, я ведь лет на двадцать пять старше, но в какой-то момент мне до одури хочется слизать текилу с кончика ее пальца. – Ваше имя напомнило мне одну считалочку. Как же там было?… Что-то вроде «Соломон Гранди в понедельник родился, во вторник крестился… в воскресенье отпели, так и жизнь пролетела, считай, за неделю» [17] .
[17]Сандей (англ. Sunday) – воскресенье. Соломон Гранди (англ. Solomon Grundy) – вымышленный персонаж, зомби-суперзлодей вселенной DC Comics. Назван так в честь героя детской считалки: «Соломон Гранди в понедельник родился, во вторник крестился, в среду женился, в четверг занемог, в пятницу слег, в субботу скончался, в воскресенье отпели, так и жизнь пролетела, считай, за неделю» (англ. «Solomon Grundy, Born on a Monday, christened on Tuesday, married on Wednesday, took ill on Thursday, grew worse on Friday, died on Saturday, buried on Sunday, that is the end of Solomon Grundy»).
Вот оно что.
– Нет, – говорю я. – По крайней мере пока не отпели.
– Вот и славно. Не в земле и не в тюрьме. О большем и мечтать не надо, верно?
Она отпивает свой коктейль, глядя на меня поверх бокала. У нее изумительные глаза. Синие, с серовато-зелеными искорками.
– Приятно с вами познакомиться, Джо. Вы кажетесь таким… – она молчит, ищет подходящее слово. – Нормальным.
Не могу удержаться и смеюсь:
– Я так далек от нормальности, что с моего места ее даже не видно. Хотя в этой толпе я, наверное, действительно кажусь нормальным.
До меня вдруг доходит, что она не вписывается в обстановку не только из-за платья, а еще и потому, что опоздала лет на семьдесят. Она будто сошла с экрана, на котором показывали фильм студии RKO [18] . Какой-нибудь черно-белый, с Уильямом Пауэллом [19] в главной роли. Из каждой ее поры так и сочится высший класс. Прикурить сигарету для такой женщины метнется сразу с десяток мужиков.
Саманта поднимает свой бокал и произносит тост:
[18]RKO Pictures (аббревиатура от Radio-Keith-Orpheum) – последняя по времени основания и наименьшая по оборотам из пяти студий-мейджоров классического Голливуда. Компания была организована в октябре 1928 г путём слияния киностудии Джозефа Кеннеди и сети кинотеатров Keith-Albee-Orpheum.
[19]Уильям Пауэлл (1892 – 1984) – американский актер театра и кино.