Готамерон. Часть I
Шрифт:
— Что ты ищешь? — спросил он девушку, когда та у него на глазах принялась осматривать лежанку.
— Ты сказал, что все добро осталось внизу. А моя бола с домиком?
— Твоя? — на повышенных тонах переспросил он. — Ты украла ее у мертвецов. Она, чья угодно, но не твоя. Я показал камень Морелле, и она посоветовала мне от него избавиться.
Девушка волком глянула на него, но гнев быстро иссяк, натолкнувшись на добродушную улыбку.
— Не сердись. Это тебе не золотые подсвечники и монеты. Сохранив ее, ты бы непременно себя выдала.
— Так ты
— Морелла сказала, что бола путешествий в будущем может принести пользу людям. Пусть хранится у нее в пещере. Когда придет время, она отдаст ее достойному человеку.
Анабель лишь рукой махнула, но потом неожиданно схватилась за живот.
— Напомни-ка, сколько я была без сознания?
— Остаток вчерашнего дня, всю ночь и почти весь сегодняшний день, — в подробностях расписал он.
— Значит, брюхо не зря ворчит, — подытожила девушка. — Сейчас бы пожрать…
— Конечно, милая, — раздался у нее за спиной мягкий женский голос.
Сложив обе руки на сером переднике, внутрь легкой походкой вошла женщина с прямыми бордовыми волосами, едва касавшимися плеч. На ведьме было ниспадавшее до колен коричневое платье, приталенное узким черным пояском. Она была одна. Дочь, судя по всему, осталась с прислушником. Шаг хозяйки пещеры был грациозен и спокоен, словно та всю жизнь провела во дворце. Шанти проследил за тем, как она подходит к стойке с посудой и берет с нее три глиняные тарелки.
— Как твой нос, Шанти? — спросила ведьма, накрывая на стол. — После ужина я могу наложить новую повязку.
— Спасибо, не надо. Нос в порядке и совсем не болит, — соврал он, решив больше никого не смешить конопляным набалдашником.
Заметив, как хозяйка открывает горшочки с едой, Анабель молниеносно вскочила, но не рассчитала силы и покачнулась. Она бы упала, не подхвати он ее вовремя. Попав к нему в объятия, крестьянка ничуть не смутилась. Наоборот, пытаясь восстановить равновесие — даже положила руки ему на плечи. Шанти густо покраснел, догнав цвет собственного носа, и возблагодарил Нисмасса за то, что в полутьме все краски потеряли силу.
Тем временем Анабель метнулась к столу и запрыгнула в самое удобное кресло, принадлежавшее хозяйке. Морелла только улыбнулась, поставив чугунный котелок на угли.
— Сегодня будет рагу из крокеров, — объявил он, усаживаясь на скамью рядышком.
— И фруктовый салат, — добавила ведьма, продолжая хлопотать вокруг гостей. — Надеюсь, Миранда не задержится. Ей нравятся блюда из насекомых.
— Зачем сюда приходил прислушник? Вы торгуете с кеновией? — спросил он, по уже привычке поглаживая нос.
— Нет. Это частный случай.
Морелла взяла с алхимического стола масляную лампу и подошла к Анабель, поманив ту пальчиком. Девушка недовольно поморщилась, вжавшись в спинку кресла.
— Ну же, милая, не упрямься. Я должна убедиться, что ты здорова.
Анабель нехотя вытянула шею, позволив доброй целительнице осмотреть лицо. Та недовольно нахмурилась, глядя на рану. Шанти тоже это заметил. В полумраке
— Я сделала все, чтобы сохранить твое личико, — с сожалением произнесла ведьма. — Опухоль осядет через пару дней, но шрам все равно появится.
— Спасибо и на том, — сухо поблагодарила крестьянка, и сгоряча добавила: — Если еще раз увижу ту стриженую суку — она у меня на копье завертится, как свинокрыс на вертеле! Никакие стражники ей не помогут.
— Ты с ней знакома?
Шанти встрепенулся. Он не больше остальных знал о прошлом девушки. Анабель не любила рассказывать о том, чем и как жила до смерти родителей. Даже Оливер не знал, с кем она встречалась, и где еще, кроме долины, у нее могли быть друзья. Никто не знал, почему девушка стала изучать акробатику, откуда в ней столько ненависть к богам, и кто вообще ей внушил, что люди должны быть свободны.
— С Кассией? Скажешь тоже, — отмахнулась Анабель. — Мы целый год жили с ней под одной крышей у Годвина. Потом ее папашу отправили в Пайнрут, а эта стерва сбежала в город. Я думала, что она померла, а тут вдруг заявилась, госпожа, вся из себя. Не узнала даже… Для таких, как она, типично благодарить знакомых ударом по морде.
— Ты не должна на нее сердиться, милая, — вмешалась Морелла. — Госпожа сожалела о случившемся. Она привезла тебя сюда, и даже оставила мне сотню золотых, чтобы я сварила тебе целебный эликсир. Жаль, такие настойки помогают только когда раны свежие. Потом приходится долго лечиться.
Рагу с мясом крокеров быстро закипело. Морелла сняла котелок с огня и разложила содержимое по тарелкам. Анабель накинулась на свою порцию как снорлинг на добычу. Фыркая и хрюкая, она стала уплетать горячее месиво за обе щеки, время от времени громко чавкая. Морелла преломила краюху овсяного хлеба, и та с радостью схватила толстый кусок.
В пещеру черной тенью проскользнула Миранда. Проследовав к столу, девочка с ногами забралась на пустующее кресло напротив него и вооружилась ложкой. Морелла взяла котелок поменьше с настойкой из лайдора и предложила гостям. Шанти с радостью позволил ведьме наполнить кружку пряным напитком, но Анабель только нос сморщила, ответив, что сейчас ей не до сна.
— Смотри, детка, нашей гостье уже лучше, — сообщила мать, наполняя тарелку дочери огненным рагу.
— Хорошо. Они скоро уйдут? — безучастно отозвалась та и, зачерпнув ложкой малую порцию, стала сосредоточенно на нее дуть.
— Она права. Спасибо за кров и пищу. Мы не задержимся у вас более, — поблагодарил Шанти, делая вид, что оскорбление прошло незамеченным. На самом деле эта заноза его жутко бесила. Пока они были здесь, девчонка постоянно доводила его односложными замечаниями и насмешками, а утром перед уходом в город и вовсе посоветовала идти через старое кладбище. Не будь поблизости матери, он бы ей давно всыпал, да так, чтоб у нахалки навек отпало желание вылезать из пещеры.