Грезы о любви

Котова Дарья

На склонах Восточных гор жили орки, которые никогда не были серьезной угрозой для Рассветного Леса, но, словно заноза в руке, не давали спокойно спать по ночам. На западных границах эльфов тоже было не все просто. В лесах Ленаты, Фелин’Сена и Арле жили достаточно много оборотней и ликанов, и если первых лишь условно причисляли к темным — люди хорошо ладили с миролюбивыми оборотнями, — то вторых боялись и нещадно истребляли. Ликаны, в отличие от оборотней, не просто имели второй, звериный облик, они были волками, чудовищами. В поселениях людей можно было встретить самых разных оборотней — медведей, лис, ястребов, кошек, змей и даже волков, — все они мирно жили со светлыми. Животный облик и в несколько раз более продолжительная

жизнь (иной оборотень мог разменять три-четыре столетия) были единственными их отличиями от людей. Ликаны же были полноценными темными. В звериной форме это были огромные человекоподобные волки с длинными передними лапами, вытянутой мордой и острыми когтями. Ликаны, как и эльфы с драконами, были бессмертны, но еще они обладали неуязвимостью, их жесткой серой шкуре не могло причинить вред ничего, кроме голубой или лосской стали, клинков из которых во всем мире не набралось и трех сотен, пламени дракона или когтей сородичей. В человеческом обличье ликаны были менее неуязвимы, но обладали поразительной регенерацией. Также на них не действовала магия, отчего они становились грозными, практически непобедимыми противниками, простые люди были перед ними беззащитны. Именно ликаны стали главной угрозой людских земель и западных границ Рассветного Леса, и именно с ними сражались паладины Ордена: благословенные Светом мечи могли покарать даже неуязвимых ликанов. Светлые же эльфы использовали клинки из голубой стали, которые хранились во всех знатных семьях, а рядовые воины применяли эльфийские силки — это были своеобразные чары, единственное, что действовало на ликанов: они обездвиживали темных и оглушали их. Жители Рассветного Леса пережили немало горя по вине ликанов, те любили нападать стаями на приграничные поселения, убивая и насилую, поэтому среди светлых эльфов ненависть к ликанам была едва ли не сильнее, чем к северным оркам. Но последние были новой угрозой, ликанов же со светлыми эльфами связывала многовековая борьба и взаимная, пропитавшая кровь потомков, ненависть.

Сказать, что Нареля Миратэ осуждали, не сказать ничего. Среди эльфийских лордов он стал изгоем, его единственный визит в столицу — после того, как стало известно, что он бросил невесту ради бастарда-ликана — окончился полным крахом, ему едва ли не в лицо бросали оскорбления. Так что на долгие годы лорд Миратэ оказался затворником собственного поместья, благо ему исключительно повезло с соседями. Западнее располагались земли Виранэ, лорд которых вместе с младшей дочерью и сыном проживал в столице — король назначил его начальником дворцовой стражи. А восточнее жила чета Рисанэ, с которыми Нарель давно дружил. И генерал Селон, и его молодая жена Авелис искренне любили бывшего жениха Алесты и хорошо относились к нему. Между поместьями пролегали лесные тропы, по которым на лошади можно было добраться до соседей за пару суток, поэтому Нарель Миратэ и его сын Нейлин были частыми гостями в доме Рисанэ, как и те у них.

Маленькая хрупкая эльфиечка осторожно опустилась на траву у ручья. Она напоминала милую куколку, творение неизвестных мастеров: ее волосы были цвета карамели, локонами спадая на спину, миндалевидные глаза цвета топленых сливок с любопытством смотрели на мир, а веселая улыбка покоряла всех, кто ее видел. Эта улыбка досталась ей от матери, такой же светлой и легкой Авелис, которая быстро стала любимицей не только семьи Рисанэ, но и всех лордов северной границы. Малютка Эстель и внешностью, и характером пошла в отца и была не по годам серьезной, но в обществе своего единственного и самого лучшего друга она готова была веселиться день и ночь. Вот и сейчас она с легкостью истинной эльфийки, дитя Леса, поймала в свои маленькие ладошки древесную лягушку и протянула ее Нейлину.

— Смотри, какая она красивая.

Эстель чуть приоткрыла ладошки, и лягушка тут же выскочила, но девочка лишь рассмеялась неудаче. Ей вторил

Нейлин. Он был на четыре весны старше ее, высокий мальчишка с серыми, как и у всех ликанов, глазами и волосами. В его по-эльфийски прекрасном и мягком лице уже сейчас проступали звериные черты, но все, кто был знаком с сыном лорда Миратэ, знали, что нет в мире добрее существа. От отца Нейлину досталась мягкость и покладистость, а также заботливость. Он был давним партнером по детским играм Эстель, ненавязчиво опекая девочку.

— Пойдем к пруду!

— Далеко, а если заблудимся?

— Но ты ведь выведешь нас, — задорно рассмеялась Эстель, подпрыгивая и нажимая пальчиком на нос Нейлина. — Выведешь?

— Конечно!

— Тогда чего мы ждем?

— Своего верного капитана? — со смехом предположил Нейлин и, вытащив из заплечной сумки старую залатанную шляпу с мягкими длинными полами, надел на голову Эстель.

Та вздернула подбородок, поправила платьице и скомандовала:

— Капитан «Рассвета» приказывает всем поднять паруса, по реке мы отправляемся к океану!

И громко хохоча и распугивая лесных зверьков, они побежали по берегу ручья. Ветки кустов и стебли травы легко расходились перед детьми Леса. У пруда Эстель и Нейлина уже ждал «корабль» — шалаш, который им в прошлом году помог построить лорд Нарель. Подняв паруса (выкинув с крыши шалаша флаг), капитан «Рассвета» и его верный помощник отправились в далекие неизведанные земли.

* * *

Авелис задумчиво перебирала пряди своих золотистых волос, шелковым покрывалом раскинувшихся по груди мужа.

— Только утро, а ты уже печалишься. — Селон нежно провел пальцами по обнаженной спине жены. Она подняла голову и ласково улыбнулась ему.

— Мысли мои не были печальны, но в сути своей безрадостны. Всего лишь размышления.

— О Нареле? — догадался Селон.

— Да, — не стала спорить Авелис, а потом взгляд ее посуровел. — А еще об одном генерале, который пообещал целителю и собственной супруге, что не будет нагружать больную ногу, а сам вчера вечером опять тренировался с мечом.

— Авелис.

Она лишь покачала головой.

— Опять ведь будет с утра болеть.

— Нет.

— С вечера уже болит?

Никогда еще великий эльфийский генерал так быстро не терпел поражение.

— Селон, — печально вздохнула Авелис, вновь укладывая голову мужу на грудь. — Признайся честно, тебе всего лишь нравится моя беспокойная забота?

— Я люблю тебя и наслаждаюсь каждой минутой, что мы проводим вместе. Даже когда ты ругаешься на меня. — Он перехватил ее руку и с нежностью поцеловал каждый пальчик.

Авелис рассмеялась чисто и звонко.

— Тебя совершенно невозможно ругать, да я и не хочу, — призналась она, целуя мужа. Тот ответил ей со всей нежностью полного любви сердца. — Но все же береги себя, Селон.

Завтрак слуги подали чете Рисанэ в маленькой, но уютной солнечной гостиной на первом этаже. Это была небольшая комнатка, заставленная мебелью из светлого дерева. На полу Авелис постелила мягкий песочный ковер, на окно повесила желтую, словно лучи солнца, тюль, а стол украсила вазой с яркими цветами. Молодая хозяйка любила построенный мужем дом и с особой тщательностью занималась его обстановкой. Слуги в поместье Рисанэ были скорее членами семьи: и лорд, и леди относились к ним хорошо. Любовь и гармония царили в их доме.

— Думаешь, Нарель не спустится к нам? — поинтересовался генерал, заметив, что слуги накрыли стол на двоих.

— Он не посмеет нарушить нашу трапезу, — с легкой грустью ответила Авелис. — Ты ведь его знаешь.

— Лучше других: Нарель слишком предупредительный.

— А еще ему больно.

— Да, это заметно. Он, и правда, любил Алесту… Это тяжело. Иногда я даже думаю, что ему было бы легче, если бы их развела смерть, а не Судьба.

— Его выбор, — поправила Авелис, пригубив травяного чая.