Грезы о любви

Котова Дарья

— Я знал Нареля с детства, он бы никогда не погубил невинное дитя.

— А моя сестра слишком горда, чтобы принять подобное.

— Все же мне жаль Нареля, но он справится. Время лечит раны.

— Есть раны, которые не заживают.

* * *

Королевский дворец возвели еще до Раскола. После войны с некромантами его пришлось отстраивать заново, и с тех пор этот венец архитектурного искусства светлых эльфов был домом для королевской семьи, рода Леранэ. В Рассветном Лесу чаще всего использовали дерево — природа сама отдавала своим детям ресурсы для строительства, — но основные здания, такие, как поместья лордов, дома в столице и королевский дворец, возводились из камня, мрамора и других подобных материалов. Их строили

на тысячелетия. Дворец Леранэ был невысоким — всего два этажа, — но просторным: он имел множество крыльев, ответвлений, павильонов, флигелей, которые все были соединены между собой пролетами и коридорами. Все вместе это представляло из себя сложную сеть искусно украшенных лепниной и узорами зданий, превращающихся в единый ансамбль. Как-то раз оборотень-посыльный, прилетевший в Листерэль из Рестании, сказал, что сверху королевский дворец напоминает цветок. Красоту его признавали все гости и жители Рассветного Леса. С трех сторон дворец окружал сад, простиравшийся на несколько миль. Это было чистое воплощение природы и ее воли, которая часто являлась тем, кто прогуливался по тернистым тропкам. Сад был огорожен, но никто никогда не охранял его, ведь он был лучшим из возможных сторожей. Таинственный и загадочный, со своей волей и, как шептались некоторые эльфы, душой, он был не меньшим чудом и гордостью, чем королевский дворец.

Лоренс тенью скользнул меж ветвей, скрываясь за деревьями. Здесь, в саду, он чувствовал себя в безопасности. Не то что бы юный принц боялся — он уже умел держать меч и мог постоять за себя, — но только здесь, вдали от всех, он мог немножечко побыть один. Весь его день был расписан по минутам, отец всегда повторял, что на кронпринца ложится большая ответственность и он должен быть готов в любой момент возглавить свой народ, поэтому большая часть времени у Лоренса уходила на многочисленные занятия. Что он только не изучал: политику, право, экономику, военное дело, языки — драконий, гномий, людской, — историю, географию, генеалогию, геральдику — и все это не только своего королевство, но и соседних. А ведь еще были тренировки! А с недавних пор отец стал брать его на советы, чтобы он слушал и смотрел, как надо управлять страной. Так что свободного времени у кронпринца не было совсем, он даже спал мало. И все же иногда Лоренсу удавалось найти несколько минут на единственное, что, кроме долга кронпринца, занимало его голову.

Расположившись на широком вылезшем из земли и покрытом мхом корне, он прислонился спиной к дереву и достал из-за пазухи альбом. Тонкий заточенный грифель легко порхал над листком, под умелой рукой юного художника оживали картины.

— Что ты тут делаешь?!

Лоренс вскинул голову, закрывая рукой незаконченный рисунок. Напротив него стоял его младший брат. Льдистые, такие же, как у отца, глаза Лидэля скользнули по альбому и перепачканным грифелем пальцам, а на его лице появилась ухмылка.

— Рисуешь?

Он рассмеялся.

— Ты слабак! Мама говорит, что рисование для девочек, а ты принц! Ты не принц, ты девочка!

— Твоя мама глупая. — Лоренс зло захлопнул альбом и спрыгнул с корня, собираясь уйти, но тут Лидэль рванул к нему и, ловко выхватив рисунки, принялся их рвать.

— Не смей говорить так про маму! Ты просто завидуешь, что у меня есть мама, а ты сирота! Мама права, ты завидуешь!

— Отдай мои рисунки! Не трогай их! — Лоренс бросился к брату, пытаясь вырвать из его рук альбом. Он был на три весны старше Лидэля, ему уже исполнилось девять, и он был сильнее брата, но тот успел разорвать почти все листки, а оставшиеся разлетелись в результате драки. Перетянутая обложка альбома упала на траву, а Лидэль с ликующим криком бросился прочь. Злой Лоренс побежал следом. Он почти ничего не видел, глаза застилала кроваво-черная пелена. Сейчас он со всем пылом детской души ненавидел брата.

— Стой!

Лоренс догнал легконого Лидэля только на аллее, выходящей к королевскому дворцу. С силой толкнув брата на землю, он навалился сверху. Лидэль лягнул его ногой, но тут

же получил кулаком в нос. Сцепившись, как две гончие, не поделившие добычу, братья катались по земле, молотя друг друга, пока чья-то сильная рука не разняла их. Принцы разом притихли, потеряв весь запал, когда встретились взглядом с отцом. Бело-голубые, словно два осколка льда, глаза строго смотрели на них. Отпустив сыновей, Лестер произнес:

— Я много раз говорил вам, что не потерплю драк. Лоренс, твой брат младше и слабее тебя, и ты все равно избил его.

— Он… — Лоренс осекся: он не мог рассказать о своем постыдном для кронпринца увлечении. Отец не одобрит, тоже назовет его слабаком. — Он обзывался!

— Я не думал, что кронпринца оскорбят мои слова, — со злой улыбкой бросил младший брат.

— Лидэль! — одернул его отец.

Сейчас он присел и его глаза были на одном уровне с сыновьями. Он обнял их за плечи и приказал:

— Посмотрите на меня, оба!

Принцы неохотно подняли взгляд. Оба они были копиями своего отца, у обоих были волосы цвета темного серебра, единственное отличие — Лоренсу достались от матери темно-зеленые глаза.

— Вы братья, вы не должны ни делом, ни словом вредить друг другу. Когда вы вырастите, у вас будет много врагов, весь мир будет вас испытывать. У вас не будет никого, кроме вас самих. Вы должны заботиться и защищать друг друга, а не драться. Я хочу, чтобы вы были братьями, а не врагами. Вы поняли меня?

Оба принцы пристыжено кивнули.

* * *

Копыта лошади мягко утопали в траве. Этой тропинкой пользовались нечасто, но перед эльфами природа сама расступалась: Рассветный Лес любил своих детей. Нарель был погружен в свои мысли, но искоса поглядывал на сына. Нейлину было уже десять, и он теперь ездил на своем собственном коне, который, похоже, не очень хорошо слушался своего юного седока. Пару раз Нарель уже собирался перехватить поводья и помочь сыну, но тот все же справлялся сам. Отец знал, как Нейлину важно каждое проявление самостоятельности, поэтому старался сдерживать свою родительскую заботу. Получалось плохо.

— Давай поменяемся конями, мой Ветер поспокойнее, староват, а твой Дракон молодой и ретивый.

Нейлин поднял на отца расстроенный взгляд.

— Я совсем плохой наездник.

— Тебе всего лишь нужно попрактиковаться. Никто не учится за пару дней, для любого дела необходим опыт.

— Он боится меня, потому что я ликан.

Нарель тяжело вздохнул, но, заметив, как опустились плечи Нейлина, заставил себя улыбнуться и потрепать его по макушке.

— Тебе сложнее, чем остальным, но я в тебя верю. Поменяемся конями?

— Нет, — упрямо мотнул головой полукровка. — Я сам справлюсь. Ты ведь… ведь поможешь?

— Всегда.

* * *

Эстель бесшумной походкой прошла по коридору спящего дома и вышла во двор. От их поместья до ближайшего гарнизона было недалеко — отец ее был генералом и негласно присматривал за границей, даже иногда ездил в столицу на советы к королю. Легкие домашние туфли утопали в мокрой от росы траве, еще прохладный в предрассветной тишине ветерок холодил хрупкие плечи. На Эстель было лишь тонкое платье из эльфийского шелка — этот материал был похож на воздушную, невесомую вуаль. Собранные в хвост волосы цвета карамели намокли от стоящей в воздухе влажности и стали виться еще больше. Эстель откинула со лба лезущие в глаза пряди и упрямо двинулась дальше. Она была дочерью военного и характером пошла в любимого отца: несмотря на хрупкость и безобидность ее занятия — она была целительницей, — девушка была тверже алмаза из гномьих копий. Ее строгий решительный взгляд мог заставить замолчать любого капризного больного, воины ее отца даже шутили, что у них теперь есть второй генерал, в юбке. Но, на самом деле, юную леди Рисанэ все очень любили. Как и ее мать, Эстель была светлой и нежной, однако стоило только кому-то задеть ее или ее близких, как она тут же наносила удар, и неважно — словом, взглядом или тонким, подаренным отцом стилетом.