Хождение Восвояси
Шрифт:
Взоры девяти пар глаз вонзились в Вечного, как кинжалы: ученики зашевелились, поднимаясь, готовясь к бою, заслоняя собой распятый над белой щебенкой сундук. Но Ода, ко всеобщему недоумению, извлек из-за пояса маленький варадзи, провел над ним ладонью, и уперся взглядом в кусты.
За которыми лежали Ивановичи.
– Ори-сан, Яри-сан, доброго вам вечера и приятной прогулки, – проговорил он, улыбаясь и кланяясь, словно ничего более радостного не случалось в его жизни лет двести. – Огорчён необходимостью сообщить вам, что ваши опекуны за вас беспокоятся. Но не нужно расстраиваться. Мы пришли, чтобы отвести вас в безопасное место.
– В рот компот… – побледнев не хуже усталой
– Буси из Рукомото?! Где?! Здесь?! Зачем?!.. – ловцы амулета ожили от таких новостей и заозирались, точно ожидая увидеть не двух маленьких детей, а как минимум десяток великанов-людоедов. Все, кроме Кошамару-младшего. Тот встретился глазами с братом – и через несколько секунд Нивидзима потупился и отступил за спину Таракану.
Потерянно она глянула направо, налево – бежать было некуда. В домике Тонитамы не спрятаться, если даже удалось бы незаметно туда проскользнуть. Кусты тянулись вдоль стены дома и кончались вместе с ней, не доходя до ограды метров десять. Вот если бы ее не было, или была она пониже раза в два, а лучше в три, если бы не было рядом Ярика, или был он ростом повыше или попрыгучее, если бы таракановцы смотрели в другую сторону… И все эти заковыристые "бы" и "кабы" сводились к одному. Они пропали.
– Лё, это же твой сандаль! – пискнул Ярик, не сводя взгляда с резных перламутровых пластинок, про которые можно было сказать, что они украшали варадзи, если бы не их вид – обломанные, поцарапанные и заляпанные грязью. – Который ты потеряла, когда бежали!
– Или который отдала Мажору? – вспомнила девочка и побелела еще больше. – Что они с ним сделали?!
– Что они с нами сделают, лучше скажи, – чувствуя, что его подташнивает от страха, пробормотал мальчик.
Лёлька хотела рявкнуть на несчастного труса, что он сам прекрасно знает, что Таракан и его команда собирались с ними делать, и что если он будет стучать зубами еще громче, колдуны сами себя слышать перестанут, но глянула на дрожащего брата, упрямо стиснувшего губы и изо всех сил старающегося не заплакать – и колючие слова застряли в горле. Вместо этого она приобняла его за плечи, прижала к себе и прошептала:
– Пуфик, веники. Прорвемся. Кто из нас тут самый великий маг, не забыл? Самое главное – держись рядом и не дрейфь. Понял?
– П-понял, – шепнул Ярик, почти перестал трястись и скроил суровую мину. – Мы им еще п-покажем! То есть ты.
– Вместе, – кивнула Лёлька. – А пока отступаем за дом.
Но случайно глянув на провал в ограде – бывшую калитку, Лёлька замерла. Во двор, вежливо кланяясь и деревянно улыбаясь, один за другим входили Наоко Ивухо, Ногунада Обути и еще с дюжину незнакомых человек, не иначе, как старших учеников. Семенящей походкой, не вынимая рук из рукавов, словно и впрямь зашли на чашечку чая и пару сплетен, они двинулись вдоль забора, отрезая княжичам пути к отступлению.
– Доброго вчера, Тонитама-сан, Кошамару-сан, – то и дело слетало с их губ. – Приятно встретиться. Чудесный вечер. Рады снова увидеть вас в добром здравии. Удивительно нежные цветы. Лунный свет, проливающийся на акации, тонко подчеркивает серебристость листьев, не заметную днём.
– Я взял на себя смелость пригласить наших друзей с собой, дабы показать им ваш чудесный сад, Тонитама-сан, – лучась доброй улыбкой, произнес Таракану. – Просто невероятно, как у вас всё и всегда растёт и цветёт! Но конечно, самые чудесные цветы в нём – это дети. Дети – цветы жизни на нашей могиле, как подметил бессмертный Хокупи Шинагами. Или Хадиру Ками?..
Тут Ода – сама непосредственность – сконфуженно хмыкнул:
– Всегда их путал, если честно. Да и не поклонник я нашей поэзии, да, можете кинуть в меня
– Это же мои стихи! – Ярик задохнулся от удивления, забыв даже дрожать.
– Он точно знает, что мы тут, – в желудке девочки стало холодно и пусто.
– Не подозревал, Ода-сан, что вы читаете что-то, кроме свитков из библиотеки Вечных и записок своего покойного учителя, да будут благосклонны к нему добрые духи. Хотя сомневаюсь, что в том месте, куда он попал после смерти, они водятся, – не сводя с гостя взгляда ни на мгновение, проговорил Нерояма.
– Это точно! – расхохотался Таракану. – Почтенный Неугроби Шизуки был еще тем стариканом! Самый старый маг Восвояси! Если бы не его гибель во дворце Адарету, ходить бы мне в первых учениках еще триста лет! Я ведь старше вас с Нивидзимой-сан на пару веков, а вы оба Вечные уже сколько? Сотни полторы лет? И вы ведь – самые старшие из них. Чудо-братья, так ведь вас называли ваши учителя?
В искренне-веселом тоне Вечного прозвучали фальшивые нотки – как ложкой по надтреснутой чашке ударили.
"Ах, вот ты чего бесишься! Перестарок! Наверное, если бы Таракан не был вчерашним учеником, в кандидаты в Извечные вместо Нероямы выбрали бы его, а так – шишка тебе с маслом!" – осенило Лёльку.
А тем временем драма под названием "Вы не ждали нас…" разворачивалась полным ходом.
– Вынужден вас огорчить, Таракану-сан, – Кошамару-младший развел руками с таким выражением лица, словно и впрямь более печальных известий ему не доводилось сообщать лет триста, – но юных буси, и тем более, из Рукомото, среди нас нет. Можете убедиться в этом лично.
И он обвел широким жестом своих товарищей, с различной степенью успеха силившихся принять вертикальное положение. Тонитама лежал, прерывисто дыша и не шевелясь. Таракану окинул их пренебрежительным взглядом и хохотнул:
– Да, я вижу, Нерояма-сан, что до буси вашим коллегам еще дальше, чем пешком до Рукомото!
– Тогда не смею вас задерживать, Ода-сан, не имею такого намерения, зная ваши премногие неотложные дела. Время позднее, тёмное, а успеть надо много…
На кончиках пальцев его засветился огонек. Непосвященный мог принять его за простой фонарик, но Лёлька с Тихоном на плечах такой иллюзии не питала, и если бы могла, спряталась бы куда подальше или поглубже. У Таракану такого консультанта не было, но ему, похоже, он был ни к чему. Благодушная улыбка на его устах из медовой стала каменной, а на пальцах заплясали похожие огоньки.
– Вы правы, коллега. Очень плохо видно при свете одной лишь худеющей луны, – согласно склонил он голову. – В такую ночь чем больше огней, тем лучше.
И словно по команде огни такого же заклинания полыхнула на ладонях всех таракановцев, только гораздо ярче и пронзительнее, чем у обессиленного Извечного.
– Буси здесь, – отбросив все ухищрения, жестко и коротко заговорил Ода. – Мы это знаем, и вы это знаете. Моё предложение простое. Сейчас вы не в состоянии одолеть даже мухи, не говоря о Таракану. Я бы мог просто забрать вашу добычу и использовать ее, чтобы оживить солдат тайсёгуна, но мои понятия о чести Вечного призывают дать вам право выбора. Кто первый осчастливит Миномёто бессмертной армией, пусть тот и станет Извечным. Через несколько минут я уйду по своим делам, и у меня в руках будет или амулет Грома, или гайдзины. Выбирайте. Если вы заставите меня решать этот вопрос с применением немирных средств, я уйду и с тем, и с другими.