Хозяйка расцветающего поместья

Шнейдер Наталья

Когда я вернулась домой, экипаж заполняли свертки и сверточки, узлы и ящики, едва оставив место для нас с Дуней. К нам тут же подскочил Петр.

— Барин там весь извелся от нетерпения. Идите, Настасья Пална, и ты, Дуняша, барыне помоги, а мы с Герасимом все сами разберем.

Я достала из кармана часы: неужели не уследила за временем, увлекшись? Нет, до времени выезда в театр, обозначенного Виктором, еще три часа. Даже если положить час на прическу — хотя я уже продумала, как можно сделать быстро, просто и эффектно — останется время и выпить чая, и ополоснуться с дороги, и даже немного поскучать,

если вдруг захочется.

Но муж и в самом деле извелся.

— Где тебя носит? — поднялся он из кресла, едва я зашла в малую гостиную. — Опоздаем!

— С чего бы? — изумилась я.

— Я знаю, сколько времени тебе нужно, чтобы собраться.

— Ты удивишься, — фыркнула я. — Занимайся своими делами и ни о чем не беспокойся. Как твои ребра?

Очень хотелось просто «просветить» да посмотреть, но что если это действительно опасно? Где бы найти подопытного кролика, которого не жалко?

— Неплохо. — Муж повел плечами, точно проверяя собственное тело.

Я кивнула.

— Вот и замечательно. К слову, ты обещал мне список веществ, которые так или иначе используются на вашей фабрике.

— Он длинный, а у нас мало времени.

— Как раз просмотрю за чаем, — пожала плечами я.

— Завтра с утра я отдам тебе его, — уперся Виктор.

Я демонстративно громко вздохнула. Муж едва заметно усмехнулся и покачал головой. Что ж, опись подождет до завтра, мужу еще предстоит как-то пережить мои сегодняшние покупки, и пусть радуется, что я не приобрела пару мешков пушонки — решила сначала выяснить у него, нельзя ли отправить ее вместе с кирпичами.

Глава 9

Прежде чем собираться, я попросила Дуню принести в будуар горячий чай с медом. Сама не заметила, как подкралось уже знакомое головокружение. Не такое сильное, как ночью, но все равно приятного мало.

Чай с медом и конфеты сделали свое дело — одевалась и причесывалась я уже в прекрасном настроении.

Как я ни старалась, все равно не поняла, почему муж опасался, что мы опоздаем. Прическу я сделала в три свободных пучка, на трех хвостах — просто и эффектно. Концы убирать не стала, оставив локоны падать на шею, и вытянула несколько невесомых прядей у виска, которые придали лицу нежное и невинное выражение. Прокрашенная вчера сорочка, высохнув, приобрела телесный цвет. Чуть темнее, чем белоснежная кожа, которая мне досталась, но под верхним платьем этого совершенно не было заметно. Как и самой сорочки, и еще одной нижней юбки под ней. На плечи я накинула разглаженный палантин: хоть белье и прикрыло большую часть тела, декольте платья было таким глубоким, что впору пупок отморозить. Жаль, броши нет, сколоть шарф, но раз я демонстративно явлюсь в театр без украшений, то придется обойтись булавками. Припудрив лицо, я покрутилась перед зеркалом так и этак под восторженные ахи Дуняши. Все прилично и не просвечивает.

Когда я появилась в гостиной, Виктор с неописуемым выражением лица изучал какой-то список.

— Хотел бы я знать… — начал было он, но осекся на полуслове. — Ты невероятна. Скромно и в то же время так соблазнительно, что я подумываю никуда не ехать.

И столько нежности и одновременно страсти прозвучало в его голосе, что я смутилась, будто девчонка, опустила ресницы. Щеки запылали так, что никакая

пудра бы не спасла. Муж склонился к моей руке, с улыбкой выпрямился, но от меня не ускользнуло, как он задержал дыхание. Похоже, «неплохо» — явное преувеличение.

— Может быть, действительно никуда не поедем? — спросила я. — Посидим, попьем чая, почитаем, как вчера.

— Я не позволю какому-то хлыщу испортить нам вечер. — Виктор снова улыбнулся.

В гостиную вошел Алексей, неся на подносе сложенный лист бумаги. Муж, извинившись передо мной, взял его. Заглянул внутрь. Брови его взлетели на лоб.

— Гвозди, пакля, банки, а теперь еще лекарства? Ты меня удивляешь. Я ждал счетов от модистки и ювелира. — Он вернул лист на поднос. — Отнеси в кабинет.

— От модистки тоже будет, — утешила я Виктора. — И, кажется, немаленький.

— Вот теперь я узнаю свою жену, — рассмеялся он. Подал мне руку. — Пойдем, пора ехать.

Дорога до театра оказалась недолгой. Василий — который ехал рядом с кучером — открыл дверцу, выпуская Виктора, тот помог выбраться мне. Жалеть, что я не подумала о сменной обуви, не пришлось: между нами и зданием театра оставалось лишь несколько шагов по брусчатке, а за нашей каретой уже выстроилась очередь других, точь-в-точь как машины перед школой в начале учебного дня.

В фойе Виктор скинул на руки Василию теплый плащ с пелериной, помог мне снять тулуп и пуховую шаль, их тоже отдал лакею.

— Можешь погреться в карете, чтобы по трактирам не шастать. Если разносчик с чаем придет, купи себе и Герасиму чая и калачей. — Он извлек из кармана и вручил лакею несколько медных монет.

Я хотела оглядеться, но света не хватало, зеркала в глубине фойе выглядели тусклыми, стены терялись во мраке, а прибывающие вовсе не стремились общаться. Так же, как и мы, скидывали на руки слугам верхнюю одежду, давая наставления.

Виктор подал мне руку и повел вглубь здания, к лестнице. Ее освещали куда лучше, как и коридор, в который мы вышли. Я ожидала увидеть толпу и заранее напряглась в предвкушении встречи со знакомыми, которых я не знала но коридор оказался пуст, хотя из-за дверей доносился приглушенный гул зрительного зала. Только в самом конце промелькнула какая-то пара.

Молодой человек в униформе, стоявший у одной из дверей, поклонился нам, протянув Виктору что-то похожее на программку, и открыл дверь.

В ложе стояло всего два кресла, ложи справа и слева от нашей пока пустовали.

— Держи программу. — Виктор вручил мне листок, полученный от парня в униформе. — Чего ты хочешь? Мороженого? Фруктов? Вина?

— Ничего, спасибо, — улыбнулась я. — Только если ты сам что-то хочешь.

Я мельком глянула в программку, имена персонажей и актеров ничего мне не сказали, так что я начала разглядывать зрительный зал.

Партер внизу выглядел однородно черно-белым, похоже, в нем не было ни одной женщины. Зато ложи пестрели шелками, переливались бриллиантами. Множество платьев откровенно просвечивали, но хватало и тех, кто не пошел на поводу у моды. Некоторые были в шелковых чалмах, кокетливо прикрывавших лишь макушку, чтобы показать локоны. Дамы постарше носили токи и чепцы. Много нашлось и непокрытых головок, и моя прическа выглядела подчеркнуто скромной рядом с каскадами локонов.