Хроники черной луны
Шрифт:
Ощущение было, будто я пытаюсь проглотить камень. Он уперся в глотке острыми краями и никак не хотел пролезть ни внутрь, ни наружу. Я давил, ломал его скованными судорогой пальцами – тщетно. И только закричав, я смог прекратить ужасную пытку. Я открыл глаза и безумным взглядом уставился на чуть не убившего меня жреца. Прошло всего несколько мгновений – его ноги еще мелко тряслись, хотя тело неподвижно лежало на камнях. Из дыры в голове толчками хлестала кровь, перемешанная с чем-то серым. «Кровь, кровь… Пока не высохла…Пока не остыло». Это был мой единственный, пусть и самый дикий и безобразный план. Я понял что, или сделаю это прямо сейчас, или уже навсегда останусь в этой долине, затравленный стражниками как бешенный пес. Кольцо до сих пор было зажато в руке. Я судорожно сковырял осколки костей, кровь не трогал. Видя, что
– Зачем ты сделал это? Зачем?!
– Прости.
– Тебе нет прощения.
Пустота. Под ногами какая-то серая бесплотная масса. Боли нет, есть только переполняющая все тело тоска и стыд. Стыд ребенка впервые увидевшего обнаженную женщину. А еще присутствие рядом кого-то такого же одинокого. Кого-то смертельного обиженного.
– Я не хотел, старик, ты меня спровоцировал.
– Я испугался. О боги, что же ты наделал.
– Ты можешь остаться, нам хватит места обоим.
– Ты сам не знаешь, что говоришь. Здесь нет места двоим. – Его голос таял, растворялся в окружающем ничто. – Но ты еще расплатишься за все. Я проклинаю тебя. Проклинаю….
– Прости…
Я открыл глаза и рывком сел. Странное ощущение легкости во всем теле. Будто я много лет болел – и вдруг в одного мгновение выздоровел. Осмотрел руки, прикоснулся в вставленному в голову кольцу. Прислушался к себе и не ощутил даже отголоска боли. Вскочил и выбежал на улицу. Вернее попытался выбежать. Не рассчитав прибавившегося с кольцом роста недостаточно низко наклонил голову и врезался в косяк. Чуть сильней, и я повторил бы судьбу лежащего во дворе жреца. Кое как поднявшись выскользнул во двор и первым делом умылся из большой стоящий посреди двора бочки. Смыл кровь с рук, с головы. Стянул грязные пропитанные кровью и потом тряпки. Стоя голышом посреди двора, раскинул руки и закричал. Закричал как ребенок, вырвавшийся в мир из утробы матери.
Экстаз уходил. Вернулось понимание всего, что натворил. В груди сжался комок стыда. Но я не в силах был ничего изменить. Я просто хотел узнать кто я. Но стыд и раскаяние не отступали. А еще росла уверенность, что я должен наказать того, кто во всем виноват. Главному жрецу недолго осталось. Он ответит за всю боль, что причинил Хельге, Учителю. За то, что сделал со мной.
Надо было торопиться. Солнце наверху над туманом садилось. А завтра утром на перевал придет новый жрец. А я не смогу объяснить, что здесь произошло. Порывшись в приготовленных тюках, я нашел чистую шерстяную тунику, короткие кожаные штаны, тяжелый плащ с капюшоном. Набрал в холщевую суму еды и весь найденный каторжниками редоний. Зачем беру собой камни, я не знал. Но увидев, не смог не прихватить. Во дворе ничего трогать не стал. Лишь накрыл тело жреца одеялом. Завтра о нем позаботятся. Где-то внизу в долине каторжники не дождутся благословения на ночь, но это не беда. Одна ночь убьет кошмарами не многих. А те кто умрет, скажет мне спасибо за избавление от затянувшейся пытки. Закинул торбу на плечо, вооружился длинным посохом и твердым шагом человека нашедшего цель в жизни направился к перевалу.
Глава 26
Ветер трепал полы плаща, мокрым противным животным забирался под тунику. Здесь, в самой верхней точке долины, он ощущал полную свободу, чувствовал себя хозяином и решил преподать наглому человеку хороший урок. Я ежился и плотнее запахивал одежду. Странно, но сильный ветер ничуть не
Я вышел на нижнюю площадку подъемника и осмотрелся. Хотя осматривать было по сути нечего. Идя сюда, я ни минуты не сомневался, что смогу вызвать стражников вниз, но не думал, как это сделать. Кричать бесполезно, туман заглушит самый громкий и пронзительный крик. Должен быть другой способ. Я подошел поближе к скале и тут же заметил уходящую вверх толстую веревку. Нижний ее конец держался на земле, намертво прижатый угловатым камнем - верхний терялся в тумане. Поначалу осторожно, но потом все сильнее и смелее я принялся ее дергать. Ничего не происходило. Если вверху и раздался какой-то сигнал - я не мог его услышать. Оставалось только ждать. Я прижался к скале и постарался еще глубже завернуться в пропитанную влагой ткань. Холод пробирал до костей. Я уже начал порядком окоченевать, когда сверху послышались скрип и приглушенная туманом ругань. За мной спускались. Я задрал голову, силясь разглядеть очертания опускающейся платформы, но она вынырнула неожиданно сразу и целиком.
Старые подгнившие бревна душераздирающе скрипели. Платформа металась на ветру как невесомая тряпка. Наваленные по углам мешки с песком не помогали - временами она угрожающе накренялась. Казалось - еще чуть-чуть и люди посыплются вниз, не сумев удержаться за уходящие вверх канаты. Но при этом они еще умудрялись удерживать в руках длинные копья. Опасаясь, что сейчас кто-нибудь полетит мне на голову, я отошел за камни. Наконец горе-подъемник в последнем рывке рухнул на площадку. Утомленные спуском стражники сползли на землю. Собрались в маленький круг, ощетинившись копьями. Рассмотрев, что никого кроме меня здесь нет, расслабились и уселись на мешки. Один из стражников отошел подальше и, нагнувшись, освободил желудок от ужина. Бедняге явно не понравился поздний спуск в долину. Низкий широкий человек вооруженный не копьем, а длинной узкой дубинкой, направился в мою сторону. Остановившись в нескольких шагах, ткнул ей в мою сторону, прорычал, спесиво задрав подбородок:
– Ты кто такой и зачем дергал веревку? Отвечай!
Он нетерпеливо поскреб заросшую щеку. Потом быстро оглянулся, проверяя, что в случае каких-либо проблем к нему успеют прийти на помощь. Я молчал, обдумывая тактику поведения. Одно неправильное слово и меня забьют копьями. Не придумав ничего сверх оригинального, я просто сдвинул капюшон плаща на затылок, оголив кольцо. Стражник переменился в лице, будто увидел собственную задницу, причем издалека и в профиль.
– Господин, простите. Я не знал.
– Ничего. Я не сержусь. – Он слегка расслабился. Четверка на мешках тоже заметила мое «украшение». Вскочили с мест, пытаясь принять более воинственный и дисциплинированный вид.
– Откуда вы господин, ведь в долине, мне помнится, был другой жрец?
– Он там, внизу. Ему нездоровится, и он решил подняться завтра. А может и послезавтра.
– Ага. Ясно. Но все равно – откуда вы? Мне не говорили, что здесь два жреца. – Он задавал слишком много ненужных мне вопросов, пора было его осадить
– Стражник, а с каких пор ты вправе утомлять жрецов Талея вопросами?
– я попал в саму точку. – Он, еще более смутившись, опустил глаза.
– Простите, господин. Просто я сильно удивлен. Пройдите наплатформу – будем подниматься.
– Давно пора.
Под удивленными взглядами я прошел на середину платформы. Не желая болтаться на ветру, я без стеснения уселся на бревна, вцепился замерзшими пальцами в связывающие их веревки. Стражники привычно встали по углам, ухватившись за канаты. Старший подошел к свисающей сверху веревке и сильно дернул ее три раза. Платформа дернулась и пошла вверх. Стражник с неестественной для его габаритов скоростью подбежал к платформе и, подпрыгнув, ловко забрался наверх. Посмотрев на меня, он ухмыльнулся и уселся рядом.