Хроники времен Екатерины II. 1729-1796 гг
Шрифт:
сказал: «Я знаю, что про меня говорят, что я погибну. Не беспокойтесь, меня не погубит
этот мальчик, и вообще нету никого, кто бы осмелился это сделать. Я слишком
презираю моих врагов, чтобы бояться их».
15 июля 1786 года незадачливый Ермолов, имевший, кстати сказать, прозвище
«белый негр» (столичные пересмешники указывали на раздутые ноздри фаворита как на
признак
границу. Пожалованные при расставании тысячи червонцев и крепостных душ явилась для
него слабым утешением.
Вечером того же дня на собственную половину были внесены несколько картин,
приобретенных Потемкиным для Эрмитажа. Их сопровождал двадцатишестилетний
адъютант Светлейшего, молодой человек «d’une taille grande et bien prise, an visage de
kalmouk, mais plein d’esprit»106, — так описывала внешность Мамонова наблюдательная
современница.
Для понимания логики дальнейших событий весьма существенно, что Потемкина в
эти первые дни фавора Мамонова не было в Петербурге. 22 июля 1786 года он находился в
инспекционной поездке в Шлиссельбурге и Финляндии.
Спустя три дня Мамонов, уже пожалованный в полковники и обосновавшийся в
официальной резиденции фаворитов — флигельке, примыкавшем к покоям императрицы,
106 Высокого роста и хорошего сложения, с лицом калмыка, однако, исполненным ума (фр.).
поднес своему благодетелю золотой чайник великолепной работы с прочувствованной
надписью: «Plus unis par le coeur que par le sang»107.
Через месяц матушке Мамонова, жившей в Москве, была выслана в подарок
табакерка, отец был назначен сенатором.
За три года, что продолжался «случай» Дмитриева-Мамонова, он сделался премьер-
майором Преображенского полка, корнетом кавалергардов, наконец, графом Римской
империи и генерал-адъютантом с жалованием сто восемьдесят тысяч рублей в год.
3
О, век осьмнадцатый, галантный... Столетье безумно и мудро... Эпоха великих войн
и революций, время Моцарта и Сальери, Энциклопедии и гильотины.
Твоя мелодия — менуэт.
Девиз — свобода, равенство, братство.
Символ — масонский циркуль.
Лилия на плече — фаворитизм.
Дмитриев-Мамонов по праву мог считаться сыном своего века. Кое в чем он даже
опередил его. Отпрыск старинного, но обедневшего дворянского рода — в его жилах текла
кровь Рюриковичей! — с младых ногтей был честолюбив, как Растиньяк, и, как Жюльен
Сорель, видел в успехе у женщин верное средство сделать успешную и быструю карьеру.
Под влиянием этих обстоятельств и формировалась его судьба,
то же время едва ли не единственная в своем роде.
От природы Сашенька был одарен счастливой внешностью, преимуществами
которой научился пользоваться довольно рано.
Его первый учитель, иезуит Совери, как мог, боролся с неодолимым влечением
своего подопечного к цветным жилетам и бульварным романам, но педагогический талант
его оказался бессильным перед могучим зовом натуры.
Чтение французских романов, как известно, рано или поздно приводит в девичью.
Пытаясь уберечь сына от искушений, Мамонов-старший, томившийся из-за нехватки
средств в патриархальной Москве, отправил его в столицу, к богатому родственнику,
барону Строганову. От судьбы, однако, не уйдешь. Последовал короткий, но бурный роман
с дочерью Строганова — и юноша раньше срока вновь очутился в первопрестольной. В
родительском доме гнев отца быстро привел его в чувство, попутно напомнив о почтении
к начальству.
107 Более соединены сердцем, чем кровью (фр.)
Однако запретный плод был надкушен: отныне жизнь вне столицы казалась
Мамонову недостойной его. Новый наставник, тоже француз, был подобран более удачно,
и маленький петиметр в точном соответствии с крылатым выражением В.О. Ключевского
начал превращаться в «homme d’esprit»108. В просвещенные екатерининские времена это
предполагало знакомство с «Велизарием», сочинением аббата Мармонтеля, двумя-тремя
рискованными ситуациями из «Хромого беса» Лессажа, а также доступными выдержками
из «Энциклопедии» и сочинений Вольтера и Дидро. Не менее важно было и то, что
Мамонов сносно объяснялся по-французски, по-итальянски, а античной литературой
увлекался одно время до такой степени, что, по собственному признанию, не мог уснуть,
не положив томик Гомера под подушку. Добавьте к этому занятия живописью, театром,
короткую, но блестящую военную карьеру, которая привела его в 1784 году, благодаря
рекомендации друга отца генерала Загряжского, приходившегося дальним родственником
матери Потемкина, в адъютанты к светлейшему — и перед вами будет законченный
портрет предпоследнего фаворита Екатерины II.
4
На первых порах Мамонов толково и добросовестно выполнял доверенную ему роль.
Потемкин, живший безвыездно с осени 1786 года в краях полуденных — Крыму и
Новороссии — как никогда нуждался в поддержке. Надвигалась война с Турцией, к тому же
необходимо было готовить поездку императрицы в Крым, начавшуюся в январе 1787 года. В