Хроники времен Екатерины II. 1729-1796 гг
Шрифт:
`a votre patrie … (пропуск. — П.П.) devez cooper'e au bien g'en'eral.
Ne vous f^achez pas en me voyant vous donner des lecons. Vous ^etes jeune et un peu trop
francais. C’est `a ces deux titres que je vous en donne»110.
Забегая вперед, скажем, что усилия императрицы принесли свои плоды. Вскоре Сегюр
предложил
Такой поворот событий мог бы стать серьезной победой российской дипломатии, уравновесив
образовавшуюся к 1790 году мощную антирусскую коалицию во главе с Англией и Пруссией.
Для Франции, однако, доживавшей последние годы Старого режима, новая «renvercement des
alliances»111 была уже не по силам. Екатерина, кстати, впоследствии считала, что, если бы
Людовику XVI хватило политической воли пойти в 1787—1788 годах на союз с Россией,
июльской катастрофы 1789 года можно было бы избежать.
Летом 1788 года Александр Матвеевич был сделан членом Государственного совета
(«для догляду», как впоследствии признавалась императрица в переписке с Ф.-М.
Гриммом)112. Одним словом, перед Мамоновым открывались блестящие перспективы.
Безбородко, очень не ладивший с одряхлевшим вице-канцлером Остерманом, одно время
110 Прошу вас сказать как бы между прочим Сегюру с той твердостью, что я у вас знаю, что я вольна
объявлять войну когда, кому и как мне это покажется нужным. Вы любите Сегюра, потому что он
любезен – я тоже люблю его. Но я никогда не забываю, что Франция – величайший враг России и
Екатерины II. А поскольку вы уверяете меня, что привязаны к своей родине (пропуск. – П.П.) должны
работать во имя общего блага.
Не сердитесь на уроки, которые, как видите, я вам даю. Вы молоды – и немножко французите. Оба эти
обстоятельства и побуждают меня их давать» - ГАРФ, ф. 728, оп. 1 ч. 1, д. 328.
111 Перемена союзов (фр.).
112 «Он разумен и будет присутствовать в Совете, чтобы иметь там свой глаз», — сказала Екатерина А.В.
Храповицкому, назначая А.М. Дмитриева-Мамонова в Государственный совет 21 июня 1788 г., накануне
назревавшей войны со Швецией – «Памятные записки А.В. Храповицкого», М., 1862, с.69.
даже хлопотал о его назначении на это место. Во время знаменитого путешествия в Крым
Александр Матвеевич еще более коротко сошелся с сопровождавшими императрицу
иностранными послами, особенно Сегюром, ставшим со временем его близким
приятелем. «Они будто соревнуются в том, кто скажет и сделает больше
сумасбродств; все совершенно
наперебой, а я слушаю и смотрю на них, забившись тихонечко в угол; такова жизнь. И все
же это очень приятная жизнь», — этот отрывок из письма Екатерины Гримму
достаточно выразительно рисует место, уготовленное у трона великой
преобразовательницы России иностранным дипломатам.
Впрочем, не будем опережать события.
5
На первом году «случая» положение Мамонова казалось непрочным. Помня о
дерзостях зарвавшегося Ермолова, Екатерина предпочитала до поры до времени держать
нового фаворита на некотором расстоянии, присматривалась...
Подобная неординарная ситуация не могла не привести многие умы в мечтательное
настроение. Стоило, скажем, Александру Матвеевичу во время поездки на галерах по
Днепру занемочь, как в опасной близости от императрицы объявились некто Милорадович
и Миклашевский — креатуры «хохлацкой» партии. Управляющий делами и доверенное
лицо Потемкина в Петербурге Михаил Гарновский добавляет в этот список и какого-то
Казаринова, также имевшего якобы дерзость надеяться.
В таких обстоятельствах ухо приходилось держать востро. Мамонов ни на шаг не
отходил от Екатерины. Сцены ревности следовали одна за другой. Безумства юного
генерал-адъютанта импонировали императрице.
Канитель эта тянулась довольно долго, до осени 1788 года, когда ситуация круто
переменилась. Екатерина страстно привязалась к Мамонову. Однако по таинственным
законам связи молодого мужчины со стареющей женщиной (Екатерина была старше
Мамонова на тридцать один год) он сам начинает тяготиться своим положением. Дворец
кажется ему золотой клеткой. И не без основания — отлучиться из казенной квартиры во
флигельке даже на короткий срок делается для него проблемой почти неразрешимой. Все
тот же Сегюр, с трудом заполучив Мамонова на обед, случайно подошел к окну и, к
крайнему изумлению, заметил в окне кареты, дважды проехавшей перед его домом,
встревоженное лицо императрицы.
Утраченную свободу Екатерина пыталась компенсировать щедрыми подарками. К
началу 1789 года у Мамонова было двадцать семь тысяч душ в одной только
Нижегородской губернии. На пряжках туфель, пуговицах его алого кафтана, генерал-
адъютантском жезле и эполетах засверкали бриллианты.
Однако ни многочисленные знаки монаршей милости, ни толпы льстецов в
приемной, ни обретенное чувство государственной значимости уже не радовали