Империя проклятых

Кристофф Джей

Теперь на нас смотрели беженцы из лагеря: мужчины с жесткими проницательными глазами, голодные дети и старики, дрожащие в своих окровавленных лохмотьях. Маленький сержант опять прищурился, теперь разглядывая Фебу, стоящую на коленях в снегу, великолепную в своем безупречном изумрудном платье.

– Зверюгу, говоришь? А на вид так и не скажешь.

– В этом-то и заключается ее зло, добрый сержант! Пусть глаза вас не обманывают: эта колдунья – закатная плясунья и похитительница шкур. Ни один благочестивый не сможет устоять перед ее низменными соблазнами. Она может поработить одним словом! Одним взглядом! В

опасности и епископы, и священники, и просто богобоязненные люди, и, будь на то ее воля, сэр, ты был бы следующим, с кого заживо содрали бы кожу в ее будуаре крови!

– Будуаре крови? – прошипела Феба.

– Спокойно, Кисуня, – пробормотал я сквозь стиснутые зубы.

– Да какой чертов дурак поверит в это дерьмо?

– Эти люди – завербованные крестьяне, – прошептал я. – Они зарабатывают на жизнь тем, что стоят на этой гребаной стене. Так что попридержи свои сиськи, пока они их не продырявили.

– Почему бы тебе просто не сказать им правду?

– Я хочу, чтобы они тебя боялись. Тогда они не будут тратить время, задавая идиотские вопросы, например, почему ты связана лишь несколькими обрывками от седельной сумки или одета в окровавленное бальное платье. В этом городе меня разыскивают как убийцу, Феба. Если хотя бы один из этих ублюдков узнает меня, меня повесят дважды, а останки сожгут на костре.

Я пожал плечами, плотнее затягивая воротник на лице.

– К тому же так веселее.

– Веселее?

– Веселее, – я кивнул. – Мне об этом Диор говорила. И я подумал, что стоит попробовать.

– Конечно, это ж не ты стоишь на коленях в снегу.

– Не бойся, мадемуазель. Ни один швейцар не откажет во въезде члену Серебряного Ордена. Эти ворота откроются быстрее, чем вы успеете сказать «Шило мне в рыло».

– Шило мне…

Лязгнул металл, и со стоном замерзших петель и градом из битого льда ворота начали разъезжаться в стороны. Феба взглянула на меня и насмешливо подмигнула.

– Иногда ты умнее, чем кажешься.

– Некоторые считают, это несложно.

Ворота Редуотча широко распахнулись, открывая арочный туннель, ведущий через сторожку. Когда решетка поднялась, сотни беженцев поднялись на ноги, глядя голодными, испуганными глазами на город за стенами. Но путь им преградила небольшая армия солдат с холодными и суровыми лицами. Они были вооружены копьями и арбалетами, и каждый носил угольно-черную форму жандармерии Сан-Клейлэнда. Во главе стоял маленький бородатый сержант в железном шлеме, руку он держал на рукояти меча. Он бросил предупреждающий взгляд на оссийцев, чтобы убедиться, что все замерли, затем испуганно посмотрел на нас с Фебой.

– Вы двое, проходите, – грозно произнес он. – Только вы двое. И если ты, мерзкая соблазнительница, вдруг двинешься не в ту сторону, клянусь, ты больше не двинешься никогда.

Я кивнул на ворота.

– После вас, мерзкая соблазнительница.

– Надо было оставить тебя на той проклятой горе…

Мы двинулись вперед под взглядами солдат: впереди Феба со связанными запястьями, а я за ней, держа ее за поводок, обмотанный вокруг шеи. Когда мы вошли под арку сторожки, на нас нацелилась дюжина заряженных арбалетов, и я был на взводе от того, что, если окажусь в непосредственной близости от стражников, они опознают меня, а бежать мне некуда. Но при ближайшем

рассмотрении я понял, что большинство из них казались мальчишками – крестьянскими отроками, выросшими в деревнях, где больше всего ценились слухи и суеверия. Пока ворота за нами со скрипом закрывались, несколько человек наблюдали за толпой оборванцев снаружи на случай, если кто-нибудь еще попытается укрыться внутри.

– Надеюсь, ты знаешь этот обычай, угодник, – сказал сержант.

Он указал на каменную купель, расположенную справа от ворот, выполненную в виде Санаила, ангела крови, державшего в руках большую чашу, покрытую коркой льда. Я ударил по поверхности, чтобы разбить ее, и опустил туда руку.

– Чтоэтта? – тихо спросила Феба.

– Заткнись, лиходейка! – рявкнул я.

Повернувшись, я стряхнул жидкость с пальцев на обнаженную кожу Фебы. И хотя святая вода не была таким уж страшным проклятием для закатных плясунов, она изобразила достойное зрелище, зашипев от боли, оскалив зубы, отшатнулась назад и закрыла лицо руками.

– Благая Дева-Матушка, – прошептал кто-то. – Ты только посмотри на ее глаза…

– Вы усилили охрану с тех пор, как я был здесь в последний раз, сержант, – сказал я.

Маленький человек кивнул.

– Ворота закрыты для всех, кроме граждан Редуотча и тех, кто выполняет поручения Бога или императора. По приказу лорда Седрика Бофора.

– У вас там люди мерзнут, приятель. Лорд Седрик не занимается благотворительностью?

– Благотворительности у него хватает, угодник. Просто места совсем не осталось. Слишком много народа пересекает границу. Улицы наводнены оссийским сбродом, и еды недостает.

Я прикусил губу, и мне стало не по себе при мысли о людях, оставшихся снаружи, но у меня было полно собственных проблем.

– Что ж, я пробуду здесь всего одну ночь. Но мне лучше заковать это чудовище в цепи до того, как наступит час колдовства.

Мужчина кивнул, испуганно глядя на Фебу.

– И куда ты собираешься ее отвести? Мне придется позвать капитана, если ты хочешь запереть ее в замке.

– Освященная земля – единственное место, где эту зверюгу можно безопасно держать в клетке. Этой ночью я отдохну в монастыре, со святыми сестрами Сан-Клейлэнда.

– Как угодно. – Он кивнул. – Я прикажу своим людям сопроводить вас…

– В этом нет необходимости, сержант. – Я хлопнул его по плечу, кивнув парням вокруг нас. – Пусть твои люди остаются на посту. Нежить рыскает повсюду, и ваш Святой град, без сомнения, будет спать спокойнее, зная, что вы, храбрые парни, надежно охраняете его стены. – Я хмуро посмотрел на Фебу. – Дорогу к монастырю я знаю и прямо сейчас отведу коварную соблазнительницу в Божий дом.

– А почему на ней такое платье? – спросил кто-то.

– Грязное отродье, – выплюнула Феба, злобно взглянув на спросившего мужчину. – Я сдеру кожу с твоих детей, чтобы застелить себе постель, и трахну на ней твою жену.

– Замолчи, нечисть! – крикнул я, плеснув еще святой водой в ее сторону. – Не смей угрожать этим верным слугам Божьим! Сержант, дай-ка мне свой плащ. А вы все, освободите дорогу. Я сделаю все, чтобы вы, добрые парни, больше никогда не слышали ядовитых слов от этой служительницы бездны.

Молодые солдаты отступили в сторону, охваченные благоговейным страхом, некоторые вздрогнули, когда на них упал золотистый взгляд Фебы. Я взял плащ сержанта и накинул ей на плечи. Натянув капюшон ей на глаза, я набросил поводок ей на шею, как хлыст.