Империя проклятых
Шрифт:
Лев рычит, и ангел льет
Слезы в грех, что тайну пьет.
Но неба радость нам вернет
Бог малой, что кровь прольет.
Феба оглядела зал, и в ее взгляде горел огонь.
– Так было сказано много лет назад авгурами медвежьей крови, провидцами волчьей крови, сновидцами львиной крови. Дети Лун и Земли давно предсказывали наступление накрывшей нас тьмы. Я вижу это предсказание на вашей коже, когда осматриваю зал. Я вижу это предсказание в зеркале своими собственными, новыми глазами.
– И какое нам дело до земель за пределами наших границ, Феба а Дуннсар?
Это произнесла женщина, старый воин с косой чертой Нэхь на глазах, шрамом на подбородке и седыми волосами, все еще заплетенными в косы истребительницы.
– Какое нам дело до бед жителей низин? Когда мои родные земли обагрены кровью моих внуков, с которых сдирают кожу те, кто собрался здесь под лживым предлогом мира?
Ей ответила другая женщина, на плечах которой была накидка из волчьей шкуры.
– Если уж ты заговорила о лжи, Дейрдра а Слейн, то давайте вспомним о коварстве твоих сородичей, которые с каждым днем все глубже вторгаются в земли Тиага.
По залу пронесся мрачный ропот, и в свете пламени было видно кивающие головы и прищуренные глаза.
– А что же нам, по-твоему, делать, Ниа? – спросила пожилая. – В наших владениях бродит скверна, и урожай гибнет прямо на грядках. Неужели Тиаг хочет, чтобы мы умерли с голоду?
Затем заговорил седовласый мужчина с бородой, похожей на серый куст:
– Некоторые могли бы назвать это справедливостью, Слейн. Не одну зиму твои бандиты кровавыми руками опустошали охотничьи угодья Уилана и Тиага.
– Да! – выплюнула зеленоглазая женщина, кивая. – Убийцы и шкурокрады – все!
Крики возмущения и согласия наполнили воздух, пока лунные девы трижды не ударили мечами об пол. После этого Феба повысила голос.
– Я не говорю, что ваши ссоры неправедны! Но говорю, что к ссорам нас привела рука одного рока! – Она огляделась вокруг, встречаясь взглядом с теми, кто кричал. – Это зараза – Скверна – губит леса и портит дичь, на которую мы охотились, чтобы прокормить наши семьи! Скверна пожирает наши посевы, прежде чем они успевают созреть! И с каждым днем становится все хуже!
– И что?
Это был Ангисс а Баренн, голос его напоминал влажное рычание. Странно было видеть прижатые к голове уши и волчью пасть, которая, сверкая длинными клыками, говорила человеческим языком.
– Ихэ распространяется все больше. Настало Время Оскверненной Крови. Все без исключения дщери Фиан знают это. Все благословенные чувствуют, как зверь все громче поет в их венах. Ты покинула эти земли две дюжины лун назад, детеныш. И вернулась только для того, чтобы отчитать нас за их состояние?
Раздалось еще больше одобрительных возгласов, и Феба заговорила громче, чтобы ее услышали.
– Я вернулась, чтобы сообщить, что малой Бог найден!
И тогда воцарилась тишина, подобная туману зимним утром. Сверкали глаза. Скалились зубы.
– Да, найден! – воскликнула Феба. – Тот самый, о котором говорилось в предсказании, и это – она! Она ходит по этой земле, и я ее видела! Ее зовут Диор Лашанс.
Кейлан а Мейрик наклонился вперед, упершись локтями в колени и скрестив массивные лапы.
– Анабх’Дхай, – произнес Красный Гнев, хрипло рыча. – Она – уроженка низин?
– Клянусь в этом, Кейлан. Кровью моей матери. На виду у Лун и Земли.
Крепость Старейшин заполнили недоверчивые смешки и яростный шепот. Рядом с Кейланом сидела величественная старуха, одетая в прекрасную кожу и золото. Она посмотрела на Цинну, затем в глаза Фебе.
– Какие у тебя есть доказательства, дитя?
Феба посмотрела на меня, и я тяжело вздохнул. Я не был уверен, что мои слова что-то изменят, но все же медленно поднялся, оглядывая зал. Сняв перчатку с левой руки, я поднял свою семиконечную звезду перед бормочущей толпой.
– Некоторые из вас слышали о моих подвигах. А имя мое известно многим. Я Габриэль де Леон.
По толпе прокатилось сердитое шипение, люди рвали волосы на голове, проклиная меня, и дважды сплевывали на пол.
– Много лет я сражался с нежитью. В Нордлунде, в Зюдхейме, в вашем родном Оссвее. В свое время я повидал невероятные чудеса. И ужасы, в которые невозможно поверить. Но скажу вам прямо, никогда я не видел такой девушки, как Диор Лашанс. Силой своей крови она воскрешала людей из мертвых у меня на глазах. Дантон, Велленский Зверь и дитя Фабьена Восса, был сожжен дотла ее рукой. Пророчества, сделанные и вашим родом, и моим, да и самой нежитью, предсказали ее рождение. И она родилась. Она реальна. Клянусь своей жизнью и своим именем.
Зарычав, поднялся один из Бареннов.
– И что же значит слово среброноса?
– Ты притащила сюда язычника, чтобы он клялся перед Лунами? – плюнула в сторону Фебы другая пожилая дама. – Как только этот кровопивец посмел ступить ногой на нашу священную землю?
В зале раздались гневные возгласы, и Ангисс а Баренн снова поднялся, свирепо глядя на Фебу.
– Ты что, с ума сошла? Сбежала от своих обязанностей, от семьи, чтобы преследовать безумцев среди язычников, а теперь привела этого разукрашенного серебром червя, чтобы засвидетельствовать его разумность?
Лунные девы снова ударили мечами об пол, требуя восстановить порядок. Когда воцарилась хрупкая тишина, Феба указала на меня.
– Этот человек спас мне жизнь, Ангисс а Баренн. Спас меня от крови и скверны не потому, что это правильно. Он и сейчас рискует, чтобы донести до вас эти истины. Он – убийца ихэ и древнего вампира. Он – не червь.
– Тогда докажи, что это правда.
Все взгляды обратились к Кейлану, когда он заговорил. Золотистые глаза могучего львокровки были устремлены на Фебу, а его рычание эхом отдавалось в моей груди. Я видел, какой силой он обладает, внушая страх и уважение в равной мере. Но также видел, насколько запутан этот узел, насколько глубока вражда, подозрения и опасения среди этих людей. Нет более глубокой любви, чем любовь в семье. Как нет и более горькой ненависти. Кто может ранить тебя глубже, чем родня? И, черт возьми, я даже не мог винить их в этом. В конце концов, со мной пыталась покончить моя же сестра.