Империя проклятых

Кристофф Джей

– И тогда я понял, что ты – мой, – сказал Батист, подходя еще ближе. – А я – твой. Что ничто и никогда не разлучит нас. Я помню все так, будто это было вчера. А ты помнишь?

– Я…

Аарон сильно заморгал, и на ресницах у него выступила кровь.

– Я…

И тут с неба упала черная фигура, приземлившись между ними с раскатом грома. Плиты раскололись, и Батист вскрикнул, когда его отбросило назад. Сребростальное оружие выпало из рук, а сам он врезался в кованую железную ограду поместья. И когда снег и каменная крошка рассеялись, среди останков он увидел склонившегося над землей Никиту. Плащ у него был разорван и

забрызган кровью, левая рука оторвана по самый бицепс, грудь, плечо и живот рассечены до костей. Но и его клинок был обагрен кровью брата – брата, которого он победил.

Лаклан лежал под ним на обломках, разбитый и изломанный, едва дыша, лишь глаза мерцали серебром сквозь пепел, а кожа была залита кровью. Поднявшись над тем, что осталось от брата, Никита сплюнул на разбитые камни.

– Слабак, – прошипел он.

Затем Черносерд огляделся, и его мертвые глаза остановились сначала на Аароне, а затем на его друге, все еще скрюченном на груде кованого железа. И с холодной улыбкой на губах Никита наклонился и сомкнул ладонь на горле Батиста.

– Они бежали через дун, – прошептала Селин. – Рейн и Диор. С разодранной ноги Грааля капала кровь, плечо принцессы было прокушено до кости, и клинок ее матери безвольно висел в окровавленной руке.

– Остановись, да остановись же ты! – умоляла Диор.

Задыхаясь, она прижала руку к разорванному плечу Рейн, и раны от укусов затянулись благодаря силе святой крови. Снаружи доносились звуки рогов и волынок, но надежда, казалось, была за тысячу миль отсюда. И они побежали дальше, Рейн наполовину тащила, наполовину несла Диор. Так они и добрались до маленькой гостиной, едва дыша. Леди а Мэргенн повернула канделябр, прошептав благодарственную молитву, когда книжный стеллаж повернулся, открыв проход.

Они ковыляли по полуразрушенному коридору к убежищу, обернувшись, когда за их спинами выросла тень. Едва слышные шаги, зимний холод – к ним по туннелю стремительно мчалась Лилид. Она все еще была в помятом нагруднике, сталь которого покрывали останки Киары. Глаза темны и глубоки, как полночь. Думаю, она бы их схватила, если бы не то самое ощущение, которое испытывали и мы: святое негодование, исходящее от священной земли расположенного наверху собора давило на плечи Лилид, заставляя ее спотыкаться. Как бы то ни было, девушки едва успели добраться до святилища, мокрые от пота и крови, чуть не упав, когда вместе переступали порог и оказались в крипте под Святой Усыпальницей.

Мотылек остался снаружи, оторвавшись от кожи Диор, когда она ступила на святую землю. Но когда наша красная частичка опустилась на каменные плиты, я успокоилась, осознав, что если мы не можем пройти, то и Лилид не сможет. Бессердка, оскалив клыки, с шипением остановилась у огромной двери из железного дерева, высеченной в камне с изображением Девы-Матери. Она не успела схватить их.

И теперь они были в безопасности.

Рейн оттащила Диор подальше, пол под ними был залит красным, нога Грааля была разорвана. Оторвав подол своего домотканого платья, принцесса туго перевязала раны Грааля, останавливая кровотечение, пока Диор шипела от боли.

– Тебе от меня не убежать, Тля.

Рейн подняла на нее взгляд, лицо у нее было залито кровью, а разноцветные глаза горели. Лилид стояла на пороге, злобно глядя на принцессу, которую поработила, которую избивала и унижала.

– Мне нет нужды убегать, – выплюнула Рейн, торжествующе оскалив зубы. – Мы будем просто сидеть здесь, на святой земле, пока не появится Черный Лев, и поаплодируем, когда он покончит с тобой.

– Спрячетесь

в темноте, – фыркнула Лилид. – Точно так же, как спряталась ты, когда мы захватили этот город, когда разделали вашу могущественную мадам и все ее хваленое стадо. Бедная Тля. Вечно обездоленная. Нежеланная. – Черные глаза остановились на окровавленном мече в руке Рейн. – Клинок лгуньи в руках у жалкой бедолаги. Незаконнорожденная дочь легенды потерпела неудачу. – Взгляд Лилид стал острее, пригвоздив Рейн к полу. – Но я все же могу даровать тебе милость, если ты отдашь ее мне. Даю тебе один шанс. Послужи мне, как служила когда-то, и я избавлю тебя от того, что грядет.

– И что же грядет? – усмехнулась Рейн, поднимаясь на ноги. – Армия горцев? Легион солдат, которых ты пыталась поработить? Герой, убивший твоего отца?

– Ад грядет, сука, – провозгласила Диор, встав рядом с Рейн. – Для тебя.

Взгляд Лилид скользнул по порогу крипты, по двери из железного дерева и выгравированной на ней Деве-Матери в окружении ореола рун.

– Ты же получила образование в Элидэне, да, плод греха? У святых сестер Евангелины? – Взгляд темных, как полночь, глаз упал на Диор. – А ты, мелкое шлюшье отродье… ты вообще умеешь читать?

– Ну и какое, на хрен, это имеет значение? – выплюнула Грааль.

– Не слушай ее. – Рейн сжала руку Диор. – Она просто лгунья, любовь моя.

– Лгунья, да, – Лилид кивнула. – Но не просто. Еще убийца. Чудовище. И к тому же жрица. Не знали, да? Моя мать была одной из святых жен Лунного трона. Она сохраняла истинные истории с каменных скрижалей, предсказывала будущее по внутренностям зверей, читала по звездам над головой, о, я помню звезды, девочки, – прошептала она, глядя вверх. – Их было так много на небесах прошлого, и сосчитать их значило сойти с ума. Я должна была пойти по стопам матери, пока могущественный Толев не забрал меня к себе. Но прежде чем мой темный создатель вырвал у меня сердце, моя мать научила меня читать, мои сладенькие. Начертанное на камнях. На внутренностях. И конечно же на древнеоссийском.

Лилид протянула руку к двери из железного дерева, погладив руны над головой Девы-Матери. А потом заговорила шепотом, произнося цитату из Книги обетов, той самой, что украшала порог в Кэрнхеме:

– «Ищущие прощения в свете Господа, входите и будьте желанными гостями».

– О Боже, – прошептала Рейн.

Полуночные глаза Лилид остановились на Граале.

– На мой взгляд, это приглашение.

– Вот дерьмо, – выдохнула Диор.

Я не знала, чем это обернется, и, думаю, сама Бессердка тоже не знала. Ни один наш сородич не мог ступить на священную землю или войти в дом без приглашения. Но быть приглашенным на священную землю словом самого Господа? Чем это может закончиться?

Лилид закрыла глаза, обратив лицо к небесам, и прошептала:

– Прости меня, отец. Ибо должна я согрешить.

И, устремив свой бездонный взгляд на девушек, Лилид вошла в крипту.

– ГАБРИЭЛЬ!

Последний угодник посмотрел на свою пустую бутылку и вытер рот рукавом.

– Этот крик донес до меня ветер, и я его услышал. Мы стояли на окровавленной привратницкой у ворот. У моих ног валялись обугленные останки Альбы, у ног Селин – выпитая до пепла Алина. Я посмотрел на сестру и по ее глазам понял, что Вечный Король сказал правду. И сразу стало ясно, почему она вышла в мир, не имея истинного знания о том, что нужно делать Диор. И почему она так мало знала о культе, к которому принадлежала. Она убила своего учителя, присвоила себе его силу до того, как он успел научить ее всему.