Индульгенция для алхимика
Шрифт:
, Николас отправился на поиски своего начальника.
Поиск занял некоторое время, в конце концов, Прош обнаружил патрона на кузне оружейника, внимательно слушающим пространные объяснения мастера молота и наковальни.
Увидев подошедшего Николаса, студиозус махнул рукой, подавая знак остановиться и ждать. Фамулус притормозил, от нечего делать, взявшись разглядывать незатейливое убранство рабочего помещения. Не впечатлившись увиденным, Проныра стал демонстративно зевать, корча при этом самую постную физиономию. На алхимика это не подействовало, беседу он закончил только через десять минут. Кивнул
и наружной стеной. Недовольный встречей, облат последовал за своим начальником.
Зайдя в келью, Густав предупреждающе поднял руку:
– Если собираешься издеваться, то советую даже и не начинать. Деньки у меня выдались тяжелые, шутки могу не понять. Отвечаю на твои невысказанные вопросы: да, импур действительно напал. Через вот это окно, - Шлеймниц махнул в сторону бойницы.
– Нет, пролезть он не смог. Со мной все в порядке, атака твари оказалась случайной, метку Зла она не поставила. Наказание получил... от капеллана и от барона... сегодня утром. Граувиц отрешил от общего стола на неделю, легко отделался. И хватит об этом. Больше ничего не скажу. А вот тебя послушаю с удовольствием, - выговорившись, студиозус уселся рядом с атанором и, выжидательно уставился на фамулуса.
Николас лишь задумчиво почесал волосатый подбородок, осмысливая произошедшее. Насколько он знал, импуры проникали на Лимбус не только с помощью малефиков и неосторожных экзорцистов, увлекшихся изучением Потустороннего. Некоторые из тварей жили на Краю Ада изначально, истребляя первых христиан попавших сюда с Primum Terra[148]
. Кое где эти дыры еще остались и, наиболее смышленые Твари, до сих пор изредка появлялись, атакуя не только торговые караваны и беспечных путников, но и крупные человеческие поселения. И считались самыми настоящими демонами, охотниками за людскими Душами, после встречи с которыми выжить и остаться человеком - это большая удача.
– Да?
– Проныра очнулся от размышлений, потрогал синяк на скуле, полученный во время вчерашней драки в Мюреке.
– Как рассказывать? Так же коротко, как и ты, или чуть подробнее?
– на губах появилась ехидная улыбка.
– Ты зубы-то не скаль, а то для симметрии рожу еще подправлю, - осадил товарища студиозус.
– Ага. Все ясно, - Прош стянул с головы шаперон и пригладил упрямо торчащие в разные стороны волосы.
– Значит так: что заказывал, куплено. Оливковое масло и добавки для ароматического мыла. Купорос и селитра для твоего реферария. Химической посуды ни у кого нет, заказал у торговца, обещал привезти через десять дней. В том числе купоросное масло[149]
и соляную воду. Что еще... А! Полунции ртути, как и просил, хоть с ней в этой дыре проблем не возникло, - фамулус поднял глаза к сводчатому потолку, словно пытаясь что-то вспомнить. Затем принял самый честный вид и закончил:
– Всего вышло на шесть батценов[150]
три крейцера и два пфеннига. Включая корм и стойло для Рыжика.
– Ну да. Включая пьяную гульбу и блондинистую шлюху, которая оставила свой волос на плече твоего подрясника, - алхимик с удовольствием пронаблюдал, как засуетился пойманный на горячем Проныра, пытаясь найти выдуманную улику.
–
– Шесть батценов - вполне нормальная цена за все. Остальное - вернешь...
– Ты чего, Гусь! Не было никакой шлюхи!
– завозмущался обиженный Николас.
– И фингал... это я на козу упал!
– Это как?!
– изумился Шлеймниц.
– Ты ничего не перепутал? Может, с козы?
– Не перепутал, - насупился фамулус, уже понимая, что сболтнул лишнего.
– Я и вправду на нее упал... когда меня из трактира выкинули, - переходя почти на шепот, объяснил облат.
– Чуть глаз об рог не выколол, хорошо еще, что очки в котомке остались...
Дальнейший монолог Проныры утонул в громком хохоте студиозуса.
– Охх... не могу...
– веселился, стукая ладонями по коленкам, субдьякон.
– Глазом... а если бы задницей...
– Тогда бы вообще не повезло, - представив себе картину, Николас засмеялся вместе с приятелем.
Когда приступ смеха прошел и Густав немного успокоился, то озаботился другой насущной проблемой:
– Ты письмо в Мариацелль передал?
Прош кивнул.
– Передал. Вместе с меркатором[151]
, что колбы привезет. Он обещал и ответ нам вручить, ему там задержаться придется, ага. Слушай, Гусь...
– фамулус сдвинул очки к переносице.
– А ты всерьез думаешь, что здешний Префект[152]
Ордена разрешит нам сбывать товар до твоего рукоположения? Ведь младший чин торговать не имеет права...
– Да не сомневайся ты!
– поморщился алхимик.
– Здесь Порубежье. На всю Нижнюю Штирию - одно аббатство, один монастырь и четыре Орденских общины. Они же не могут всех обеспечить? Не могут! И, полагаю, что наш барон и отец Пауль в своих эпистолах[153]
все объяснили. Чем мы можем конкурировать? Красителями? Второсортным железом? Ароматической водой или мылом? Чушь!
– Густав даже слегка разозлился.
Как же! Совсем недавно Прош только и говорил о блестящих торговых операциnbsp;ях, как он разбогатеет, как быстро студиозус отдаст фон Граувицу отступные... А сейчас этого воробья самого убеждать надо! Чего испугался, спрашивается?
– Ну...
– Проныра взялся теребить жидкую бороденку, - я переживаю, что мы здесь можем застрять на больший срок, чем планировали...
– и замолчал.
Субдьякон нахмурился, предчувствуя новые проблемы.
– Так-так... Объясни?
– Шлеймниц положил ладони на бедра, осторожно свел вместе лопатки, громко хрустнув суставами.
Фамулус оставил бороденку в покое и, взялся за кончик носа.
– Да, знаешь, я тут в Мюреке по рынку походил... с торговцами пообщался, с красильщиками... Ага... Шерсть красят, но выглядит она линялой и выцветшей. То есть, закрепляется плохо. Краску покупают в Граце, но совсем немного. В монастыре святой Варвары, том, что в лиге от города.
– Николас от носа перешел к затылку.
– Короче, почти все достается тамошней гильдии ткачей. А наши берут остатки и, то, что гильдейские забраковали. Тамошние цены чуть выше, чем в Эрфурте. За унцию зеленого ультрамарина дают пять батценов и два крейцера, синего - шесть батценов. Пурпура и перламутра нет, оно и понятно, ага...
– Прош чуть приуныл и замолчал.