Индульгенция для алхимика
Шрифт:
, что предвещало серьезный разговор с глазу на глаз. Священник присел на лавку, хлопнув ладонью одесную от себя.
– Садись и рассказывай. Где был, что делал и как, во имя всех архангелов, очутился на Плато Мертвецов?
Шлеймниц потупился, собрался с мыслями, и, начал свою короткую повесть.
Слушатель ему попался очень благодарный: фон Хаймер не перебивал, не ругался и не злословил, вопросы задавал строго по существу, не отвлекаясь на второстепенные мелочи, а главное - внимал студиозусу с нескрываемым интересом. И когда алхимик закончил, вынес свой вердикт:
–
– Значит, вот что я тебе скажу, дисципулос: о том, что видел на Хоэ - Варте, держи язык за зубами. О пирите, серной печи, каолине и том, что набрал в Мюреке, позаботься сам. На то ты и служитель Лулла. Так... Но вот о Плато, дубе, а главное - своей находке - молчок. Понятно?
– Конечно, дом патер. Я уже предупредил своих товарищей, они ничего не скажут. Но у меня есть вопросы.
– Задавай, - благосклонно разрешил милитарий.
– Если смогу, я отвечу.
Студиозус почесал нос.
– Э... Как случилось, что я потерял один день? И вышел к Браденхолле почти в одно время с Николасом и Эммериком? Почему, находясь за Гранью, попал не в Пустоту Небытия, как все, а на берег реки? И увидел своих покойных родственников? Ведь моя Душа должна была находиться здесь, на Лимбусе... а не на пороге Чистилища. И так, из интереса... зачем, слуги Азазеля повесили на том дубе черепа?
– Густав перекрестился и замолчал.
– Тут вот что скажу тебе лим, - капеллан принялся задумчиво перебирать четки.
– Иногда, в подобных местах, время может выкидывать разные фокусы... ты мог ходить один день, а здесь - прошел месяц. Или год. Это то, что не понять разуму человеческому, ибо таков Промысел Господень. Возможно, сыграла роль твоя молитва. И то, что ненадолго уходил за Грань... Чуть позже проверим. Подобные случаи уже были, правда, не здесь. Так, - отец Пауль замолчал, словно подыскивал слова.
– А вот почему встретился с усопшими родственниками... тут ответ один: тебе помогла Душа неупокоенного брата. Или ты ей помог, смотря с какой точки зрения посмотреть. Ему не хватало сил и Веры, дабы пройти к Свету. А ты с ним поделился... Раньше ведь вы общались? Общались... можешь не отвечать. Проведи экзорцизм, попробуй призвать его Душу. Я разрешаю.
– Благодарю, дом патер, - Шлеймниц склонил голову.
– Потом, - отмахнулся фон Хаймер.
– Что касается твоего последнего вопроса... это Древо Мести. Так шамры и мхоры поминают своих погибших. Не думал, что оно и в наших краях появится... Следует сказать кригмейстеру и барону, пусть отправят туда Патруль. Зато теперь ясно, почему пропадали люди... И где искать их останки. А то на волков грешили... Ладно, - капеллан поднялся.
– Осталось еще кое-что. Вызвать магистра Ветинса, посоветоваться с ним на счет твоих булыжников... я тебе помогу. И...
– милитарий оценивающе осмотрел субминистратума с головы до ног.
– Сейчас проведем небольшое испытание. Следуй за мной.
Они вышли в храмовый неф, капеллан направился к пресвитерию[175]
.
Рядом с алтарем, стояла небольшая, наполненная на треть, серебряная купель. Отец Пауль остановился.
– Ты, лим, говорил, что ранее ни разу не удавалось освятить
Густав шумно сглотнул и кивнул патеру. Его сбила с толку уверенность капеллана. В последний год студиозус пробовал провести этот обряд каждые две - три недели. И у него ничего не выходило. А освящение воды - главное испытание для рукоположения в сан дьяка. Ох, грешен он, грешен...
Алхимик трижды перекрестился, затянул славословие "Царю Небесному", перекрестился еще раз, перешел к "Отче Наш", а затем - непосредственно к прекации:
– Господь великоименитый, творящий чудеса, которым числа нет! Приди к молящимся рабам Твоим, Владыко: пошли Дух Твой Святой и освяти воду сию, и дай ей благодать избавления и благословение Иорданово: сотвори источник нетления, освящения дар, грехов разрешение, недугов исцеление, бесам погибель, противным силам неприступу, Ангельской крепости исполненную. И пусть благословится и прославится пречестное и великолепное имя Твое, Отца и Сына и Святого Духа, ныне и присно и во веки веков. Аминь.
После чего троекратно сотворил крестное знамение над чашей...
И в изумлении увидел, как над поверхностью воды, замерцали огненные искорки, разгораясь все ярче и ярче, заставляя жмуриться, щекоча в носу и выжимая из глаз слезы. потом - они небесным перламутром упали в купель... В этот раз Густав не закрыл глаз, увидев оседающую в воде чудесную спираль.
Удивленно повернулся к отцу Паулю.
– У меня... у меня получилось, - срывающимся голосом произнес Шлеймниц.
– Как это... Неужели?
Патер широко улыбался, довольно потирая руки.
– Да, сын мой, да! Именно так. Слава Господу нашему, а то я уже засомневался... Теперь - подойди к семисвечнику. Так. Подними левую ладонь и разведи пальцы, как это делается во время возжигания Святого Огня... средний палец выше... а большой - наоборот, ниже... чтобы он и мизинец оказался на одном уровне... правильно. Вот так. Держи над свечами. А теперь - прочти "Отче Наш", троекратно перекрестись и, сотвори молитву на сход Огня. Знаешь? Приступай!
– Но... дом патер, - в голосе студиозуса, находящегося в полном смятении, вызванном первой удачной прекацией, зазвучала откровенная паника.
– Вызов Святого Огня по плечу только священнику... но никак не субдьякону... это же во время экзамена на статус плебана...
– Не перечь!
– слегка прикрикнул фон Хаймер.
– Делай, что тебе говорят!
Густав слегка дернул головой, вновь начал читать "Отче Наш". Сотворил крестное знамение, перейдя к прекации:
– Возжги, Господи, угасший светильник, души моей светом добродетели и просвети меня, твое создание, Творец наш и Благодетель, "Ты ибо есть невещественный Свет Мира, прими же вещественное приношение: свет и огонь, и воздай мне внутренний свет уму и огонь сердцу". Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.
На кончиках свечей появился легкий дымок, а потом... заплясали маленькие огоньки оранжевого пламени.
Потрясенный алхимик, широко открыв глаза и забыв убрать руку, не дыша уставился на только что сотворенное, пусть маленькое, но чудо!