Инквизитор. Охота на дьявола
Шрифт:
— А, я вижу, ты была не только служанкой, но и наперсницей. Донья Люсия была довольна тобой, Эрмоса?
— Да, — всхлипнула девушка. — Она говорила, что я очень сообразительная.
— Прекрасно. Значит, ты сможешь восстановить в памяти весь вечер, час за часом, минуту за минутой.
— Смогу ли я вспомнить?! Лучше спросите, смогу ли я когда-нибудь все это забыть!
— Я слушаю тебя, дочь моя.
— Да, но… — прерывисто вздохнула Эрмоса. — Мне будет очень трудно… Я не могу об этом говорить… Мне так жаль мою бедную госпожу,
Слезинки наконец сорвались с длинных, бархатных ресниц девушки. Она, уже не таясь, вытирала их кружевным платочком, вероятно, доставшимся ей после смерти доньи Люсии.
— Постарайся, девочка, — попросил ее Бартоломе. — Постарайся ради того, чтобы раскрыть преступление. Быть может, твой рассказ поможет мне найти убийцу.
— Его нечего искать! — вдруг выкрикнула Эрмоса сквозь слезы. — Надо только пойти и арестовать его!
— Кого?
— Дона Альваро Велеса, чтобы его черти в аду вечно жарили!
— Ты думаешь, что убийца…
— Я уверена!
— Ты его видела?
— Да, да!
— Где? Когда?
— Я сама отворила ему дверь.
— Постой. Давай все по порядку. В тот вечер…
— Я, как обычно, помогла своей госпоже раздеться…
— Она кого-нибудь ждала?
— Да. Дона Альваро. Он должен был прийти около полуночи.
— Он приходил часто?
— Почти каждую ночь, после того как погиб дон Диего де Аранда. До этого он бывал редко, чаще — дон Диего.
— Кто еще посещал твою госпожу?
— Раньше часто приходил дон Фернандо де Гевара. Иногда — дон Родриго де Маньяра. И еще один торговец, один капитан…
— Встречать их входило в твои обязанности?
— Да. У каждого был свой условный стук. Дон Альваро, например, должен был ударить в дверь три раза, потом чуть подождать и стукнуть еще два раза.
— Сколько было всего таких сигналов?
— Пятнадцать, святой отец.
— И ты никогда их не путала?
— Никогда. Бывало, донья Люсия мне говорила: «Сегодня ты впустишь дона Диего, но больше никому не открывай». И я ни разу не ошиблась.
— У тебя и в самом деле хорошая память, Эрмоса. Итак, ты открыла дверь дону Альваро…
— Да. Как всегда. Он поднялся наверх, в спальню моей госпожи.
— Ты не легла спать?
— Нет. Я же сказала, я всегда должна была быть начеку.
— В ту ночь больше никто не приходил?
— Нет, — покачала головой Эрмоса. — Только дон Альваро.
— И поэтому ты сделала вывод, что это он убил донью Люсию?
— Не только. Видите ли, святой отец, обычно он оставался до утра, но на этот раз он вышел от моей госпожи удивительно скоро, и… у него было такое лицо, такое лицо… Наверно, я даже не смогу передать… Знаете, так должен выглядеть человек, который только что заглянул в ад, или помешался, или совершил что-то страшное-страшное. Я сама перепугалась, увидев его. Он был ужасно бледен. И глаза у него бегали… Он меня даже не заметил… Он бросился вниз по лестнице… Я заперла за ним
— Что ты подумала?
— Сперва я решила, что он поругался с моей госпожой.
— Такое бывало?
— Да, и частенько. В таких случаях донья Люсия кричала, что ее никто не любит, потом начинала плакать.
— А ее посетители?
— Дон Альваро всегда просил у нее прощения, дон Диего утешал, дон Родриго молча выслушивал ее упреки и ждал, когда она успокоится. А дон Фернандо просто поворачивался и уходил. Но при нем она обычно не жаловалась, потому что однажды он ее ударил…
— Но она продолжала принимать де Гевару?
— Да. Она не могла ему отказать и, мне кажется, даже выделяла его среди прочих. Наверно, он все равно нравился ей больше остальных. Он был настоящим, сильным мужчиной, а не слюнявым юнцом. Но я его побаивалась.
— Почему? Он был груб с тобой тоже?
— Нет. Но все кабальеро были любезными и веселыми, они покупали мне сласти и безделушки, а дона Фернандо я никогда не видела улыбающимся. Мне кажется, он скверный человек. У него злой взгляд, а ведь душа отражается в глазах, не правда ли?
— Чем же заканчивались скандалы доньи Люсии с ее любовниками?
— Чтобы она их простила, все кабальеро дарили ей наряды и драгоценности.
— Понятно, — усмехнулся Бартоломе и про себя добавил: «Вымогательница». — Вернемся к событиям той ночи. Дон Альваро ушел. Что ты сделала затем?
— Я вернулась, чтобы узнать, все ли в порядке с сеньоритой. Дверь ее спальни была приоткрыта, и там было очень тихо. Мне никто не ответил. Я постучала громче. И опять напрасно. Тогда я решила войти… и…
— И?..
— Донья Люсия лежала на ковре посреди комнаты… Лежала в какой-то странной, нелепой позе… Я подумала, что она в обмороке… бросилась к ней… а она… Святой отец, это ужасно — коснуться руками трупа!.. Она уже остыла… Она была такая холодная! — Эрмоса закрыла лицо руками. — Боже, позволь мне когда-нибудь это забыть! Святой отец, я больше на могу говорить!..
— Еще несколько слов, дочь моя, только несколько слов! Что бросилось тебе в глаза прежде всего?
— Веревка! Она была затянута вокруг шеи. У доньи Люсии глаза вылезли из орбит. Он удавил ее, святой отец! Удавил, как собаку! Святой отец, ведь правда же он за все ответит? Ведь такие преступления не прощают даже на небесах?
— А на договор с дьяволом ты не обратила внимания?
— На договор?
— На ту бумажку, что нашли рядом с телом твоей госпожи.
— Я не умею читать, святой отец.
«Иногда чтобы понять очевидные вещи, надо быть необразованным, — отметил про себя Бартоломе. — Эта девочка прекрасно понимает, что было совершено преступление, а не плетет сказки про дьявола».
— Как только я догадалась, что душа моей несчастной госпожи навсегда рассталась с телом, я стала кричать и звать остальных слуг. Сбежались люди… Вот, собственно, и все…