Инженер Петра Великого 2

Гросов Виктор

Производство моих композитных стволов шло в серию всё увереннее. Уже клепали, двенадцатифунтовые — самый ходовой калибр в полевой артиллерии, как-никак. Качество помаленьку росло, брака поменьше стало, хотя с литьем труб да ковкой бандажей как были заморочки, так и оставались. Тут без нормальных печей, без понимания металлургии на более глубоком уровне, чем «на глазок и авось пронесет», далеко не уедешь. Но даже то, что получалось, уже было прорывом. Свежие партии пушек уходили на фронт одна за другой, а оттуда долетали вести всё более утешительные. Наши-то «пироги», видать, и впрямь оказались покрепче и дальнобойнее обычных чугунных дур, которые тут отливали ранее. Это и мне, и моим ребятам крылья расправляло.

Со

сверлильными станками тоже дело двигалось. Федька с Иваном, которых я поднатаскал, оказались на удивление сметливыми парнями, настоящими бригадирами выросли на моих глазах. Под моим общим приглядом да по моим каракулям (полноценными чертежами это назвать язык не поворачивался, но им и так было понятно) они сладили еще два станка, почти один в один как первый. Теперь у нас уже три таких машины урчали, рассверливая стволы с такой точностью, какая тут и не снилась никому. Это тут же на качестве пушек сказалось: каналы ровнее пошли, а значит, и кучность боя получше стала, да и стволы, что немаловажно, реже рвать начало. Меньше своих же калечить будем. А я уже в голове прикидывал чертежи для следующего поколения станков — помощнее, поточнее, да чтоб уже от водяного колеса крутились, а не от потной солдатской силы. Вот тогда мы развернемся по-настоящему! Представлял себе целую линию таких станков, где каждый делает свою операцию… Эх, стандартизация и взаимозаменяемость деталей — вот ключ к массовому производству качественного оружия! Но до этого еще пахать и пахать.

И с фузейными замками не сидели сложа руки. Пробную партию фузей, где мы пружины покрепче поставили, из другой стали, да огнива до ума довели, чтоб искра была что надо, в гвардию отправили. Оттуда отписали, что осечек в разы меньше стало. Приятно! Брюс тут же велел эти новшества потихоньку и на другие заводы передать — в Тулу да в Сестрорецк. Чтобы по всей армии дело пошло. Я на скорую руку набросал инструкции, как для самых непонятливых, чертежи попонятнее сделал, да нескольких мастеров-сборщиков натаскал, как чего делать. Пусть учатся, не Боги горшки обжигают, как говорится. Главное — сломать эту косность, эту привычку делать «как деды делали».

Ну и про свои «игрушки» — гранаты да картечь — я не забывал. С картечью-то дело побыстрее пошло. Технология там незамысловатая, как три копейки: жестянка, а внутрь — дробь свинцовая или просто рубленое железо. Всё, что называется, под рукой. Сколотили для этого дела небольшой сарайчик, приспособили туда нескольких солдатиков-калек, что к строевой уже не годились, — хоть какая-то польза от них, да и им приработок, не с голоду помирать. Первые партии этих «банок» с картечью уже в армию ушли, с подробной инструкцией, как этой «шведской кашей» врага потчевать. Ждал вестей с фронта с нетерпением — был уверен, что это «лекарство» от их хваленого каролинского строя, где они прут как бараны, окажется что надо. Против лома нет приема, окромя другого лома, а картечь на близкой дистанции — это очень, очень убедительный лом.

А вот с гранатами возни было побольше. Запал надежный — вот где собака порылась. Мой терочный-то, что я сперва на коленке сообразил, по типу спичечного, еще сыроват был, да и опасен для солдатика-неумехи. Чуть что не так — и сам без рук останешься, а то и без головы. Пришлось вернуться к старому доброму фитильному, только до ума его доводить: гильзу металлическую приспособил, чтоб пороховая мякоть не отсыревала, состав замедлительный постабильнее подобрал, колпачок герметичный сверху. Вроде всё просто, а на деле… Ох, и навозились мы с ним! Десятки проб, если не сотни: то состав горит слишком быстро, то, наоборот, тухнет на полпути, то воспламеняется через раз. Но вроде как нащупали наконец более-менее стабильный вариант, который не должен подвести в бою. Снова чертежи, снова описание технологии — и всё это к Брюсу на стол, на утверждение. Если даст добро,

можно будет и опытную партию ручных гранат запустить, для войсковых испытаний. Пусть солдатики попривыкнут к новой игрушке, научатся обращаться. Граната — это ведь еще и тактика применения, которой их тоже учить надо.

В общем, жизнь била ключом, да так, что только успевай поворачиваться. Стройка, станки, пушки, замки, гранаты, картечь, людей обучи, со снабженцами переругайся до хрипоты, да еще и от невидимых «доброхотов», что палки в колеса суют, отбивайся… Крутился как белка в колесе, спал урывками, по три-четыре часа в сутки, а усталости — почти никакой. Чудеса, да и только! Азарт подстегивал, да еще какое-то пьянящее чувство, что делаю я что-то по-настоящему стоящее, что мир этот я меняю к лучшему.

Все бы хорошо, да вот только сейчас Орлов пришел и сообщил о вызове к государю. Говорит, о моих мыслях про военную тактику расспрашивать будет, поэтому надо с собой все выкладки на бумаге забрать.

Тяжелый будет разговор. Тогда я еще не знал насколько…

Глава 8

Стройка «образцового» участка шла своим чередом — стены росли, фундаменты заливались, канал на Охте потихоньку обретал форму. Но сердце всего будущего производства — механический цех со станками — нельзя было откладывать на потом. Пушки нужны были армии вчера, а ровный канал — залог их качества. Поэтому, пока каменщики и плотники возводили стены, мы с моей командой в старой, расширенной мастерской уже вовсю клепали копии сверлильного станка. Царь велел двадцать, Шлаттер — три к концу месяца. Задача была ясна.

Я, как и обещал себе, поручил это дело Федьке и Ивану. Федька, мой самый толковый ученик, отвечал за общую координацию и сборку деревянных частей — станин, бабок. Иван, как лучший из приданных слесарей, взял на себя всю «железную» начинку — шпиндели, винты подачи, патроны, подшипники. Остальные — Ванюха, Гришка, Семен, Аникей, Тимофей — были им в помощь, каждый на своем участке. Я же осуществлял общее руководство, решал самые сложные технические вопросы и контролировал качество.

И тут же начались проблемы, свойственные любому тиражированию новой, неотработанной технологии, да еще и в таких кустарных условиях. Чертежи чертежами, а руки у мастеров разные. То, что мы с горем пополам подогнали на первом опытном станке, при попытке повторить начало расползаться.

Станины, которые рубил Аникей со своими плотниками, все равно выходили чуть разными — где сучок не там вылез, где бревно повело при сушке. Приходилось каждую станину индивидуально вымерять и подгонять под нее остальные узлы.

Железные детали, которые ковал Тимофей, тоже плясали по размерам. Выковать десяток одинаковых осей или втулок с нужной точностью ему было не под силу. Слесарям приходилось потом часами пилить напильниками, подгоняя одну деталь к другой. А это — время, силы, да и точность страдала.

Особенно много геморроя было с ходовым винтом подачи сверла и его гайкой. Нарезать длинную и ровную резьбу вручную, да еще и так, чтобы она совпадала на винте и в гайке — задача почти невыполнимая. Винты получались кривоватыми, гайки заедали. Приходилось по сто раз притирать их друг к другу, подбирать пару, которая хоть как-то работала. Я уже всерьез задумался над созданием примитивного резьбонарезного станка, но это был уже следующий этап, пока обходились тем, что есть.

Видя все эти мучения, я пришел к выводу о том, что без унификации и стандартизации, хотя бы самой примитивной, мы далеко не уедем. Надо было вводить систему шаблонов и калибров — как для проверки готовых деталей, так и для их изготовления.