Искатель, 1998 №10
Шрифт:
— А что ты скажешь? Ты тоже считаешь, что Адель Ренман убита?
— Думаю, еще рано об этом говорить. Однако я согласен с Феей, что расследование провести необходимо. Когда деспотичная и всеми нелюбимая особа, владелица нескольких миллионов, внезапно покидает этот мир столь драматическим образом, это невольно вызывает подозрение.
Я, к своему удовлетворению, поняла, что Кристер уже заподозрил неладное.
— Да, стоит расследовать, — задумчиво сказал он, — однако кто скажет мне, с чего начать? Врач потребовал вскрытия… правильно. Но пройдет
Я побледнела и покачала головой, и Кристер с печальным видом продолжал:
— Разумеется, я могу остаться здесь ненадолго и посвятить этому делу последнюю неделю своего отпуска, разыгрывая роль частного детектива. Что может быть приятнее! В рабочие будни мне так редко приходится решать криминальные проблемы.
— Бога ради! — взмолилась я. — Я готова взять назад свою просьбу…
— Но я хотел бы знать, как можно расспрашивать людей, не объясняя причину своего интереса.
И тем не менее он уже заинтересовался этим делом. Приход Хедвиг окончательно утвердил его решение заняться им.
На ней было черное платье и, несмотря на загар, лицо ее сильно побледнело. Узнав, что стройный и высокий мужчина, сидевший за кофейным столом, комиссар криминальной полиции, она оживилась и слегка покраснела. Я налила ей кофе, она взяла чашку и сказала:
— Извините, что ворвалась к вам, но я так привыкла приходить к тете Отти, когда мне плохо, что машинально явилась сюда, хотя ее здесь нет. И к тому же… к тому же я должна поговорить с кем-нибудь, чтобы не спятить окончательно.
Она произнесла эти слова столь мрачно и с такой болью, что нам стало не по себе.
— А вы уже в курсе дела, комиссар?
Мы пробормотали, что уже успели рассказать ему о случившемся, и она продолжала, не отводя светлых глаз от Кристера:
— Тогда вы можете понять, что меня мучает. Доктор полагает, что моя сестра умерла от отравления грибным ядом, но, если это так, стало быть, я виновата в ее смерти, ведь это я собирала и готовила грибы. Я… я просто не выдержу… так мучительно ждать результата вскрытия и думать, что это моя вина, что я по ошибке сорвала ядовитый гриб… Мне просто необходимо было с кем-нибудь поделиться своими мыслями, поэтому-то я и пришла сюда. И как… как удачно, что я встретила здесь вас, господин комиссар, ведь вы привыкли распутывать дела посложнее…
Голос ее звучал робко и боязливо, а Кристер отвечал ей так, словно успокаивал испуганного ребенка:
— Вы хотите, чтобы мы вместе с вами проанализировали, что же, собственно говоря, произошло на том званом ужине, могла ли ваша сестра съесть что-нибудь недоброкачественное или ядовитое? И не возражаете, если я буду вести своего рода полицейский допрос?
— Напротив… я буду благодарна, если вы любезно согласитесь помочь мне.
Светло-голубые глаза
— Давайте вначале поговорим о грибах. — Кристер пыхнул трубкой и дал время Хедвиг собраться с мыслями. — Когда вы их собрали?
— Накануне вечером… стало быть, в пятницу.
— А что это были за грибы?
— Большей частью лисички. Немного сыроежек и рыжиков. Самые обычные.
— И как вы их приготовили?
— Придя домой, я сразу же их очистила и поставила на ночь в кладовку. В субботу вскипятила, и, хотя это были съедобные грибы, вылила отвар. Адель всегда велела это делать. Если бы даже в кастрюлю попал ядовитый гриб, яд, наверно, растворился бы в воде и ушел вместе с ней. Но я гарантирую, что не сорвала ни одного сомнительного гриба. Между прочим, Йерк был со мной, когда я чистила грибы, а уж он-то их большой знаток.
Было ясно, что она не раз повторяла себе все эти слова, выучила всю эту триаду наизусть.
— Да, потом я поджарила эти грибы, смешала их с почками и разложила в обычные фарфоровые розетки, но так как они слишком маленькие, остальное я сложила на блюдо и подала на стол.
— Я полагаю, — сказал Кристер, — что вы хорошенько перемешали жаркое? Если даже в кастрюлю попал ядовитый гриб, трудно предположить, что все его кусочки собрались в розетке Адели Ренман. Она съела больше грибов, чем все остальные?
Хедвиг покачала головой:
— Я сидела так, что не могла видеть ее.
Я вмешалась, сказав, что мы с Эйнаром видели, как Адель, кроме своей порции, съела жаркое из розетки Аларика.
— Но Йерда брала жаркое с блюда не меньше трех раз и Йерк тоже.
Хедвиг кивнула и слабо улыбнулась:
— А больше всех съел Осборн, он опустошил свою розетку, а после накладывал жаркое на большую тарелку и чувствовал себя прекрасно.
— Не был ли у вашей сестры капризный желудок, случались ли с ней прежде пищевые отравления?
— У нее была аллергия на лососину, клубнику и сморчки. Как бы сморчок не вываривали, ей сразу становилось плохо. Поэтому в нашем доме этих продуктов никогда не было. Между прочим, сморчок — весенний гриб, в это время года он не растет… Что же до всего остального, то у нее был прямо-таки лошадиный желудок. Мы с Виви Анн не раз маялись желудком во Франции и в Испании, а Адель продолжала с аппетитом есть и пить.
Мы задумались над словами Хедвиг, а Эйнар вставил:
— Стало быть, ей вряд ли мог повредить несвежий рак.
— Конечно, нет, — подхватила Хедвиг, — про раков и говорить нечего. Адель была капризна в выборе раков, она бы за километр учуяла несвежий. — Она растерянно пожала плечами и пробормотала: — Не понимаю… ничего не могу понять…
Наступила мрачная и неловкая тишина, которую нарушил спокойный голос Кристера:
— Скажите, фрекен Гуннарсон, исключено ли, по вашему мнению, что кто-то намеренно отравил Адель Ренман?
Она почти автоматически ответила на его вопрос:
— Вы хотите сказать, комиссар, что… мою сестру убили?