Искра божья

Глазырина Елена

— Это ты передвинул сундук? — хмуро спросил Джулиано.

— Какой сундук? — удивился Пьетро.

— Тот, на котором я просидел всю ночь.

— Ты что-то путаешь, дружище. Когда я проснулся, ты беспробудно дрых на своём тюфяке и даже не слышал, как к нам заходила хозяйка.

— Зачем вы впустили сюда эту ведьму?! — возмутился Джулиано, вставая и пристёгивая перевязь к поясу.

— С чего ты решил, что эта милая пышечка — ведьма? — спросил Пьетро, заглядывая юноше в глаза. — Вроде почти не пил вчера. Спермофилус, погляди-ка на него.

Кажется, нашего юного друга посетила твоя любимая delirium tremens.

— Дурак! — огрызнулся Джулиано. — Я ночью спускался вниз и видел, как девять женщин в чёрных прозрачных балахонах во главе с сеньорой Мартой надругались над Гансом Крюгером — трактирщиком «Ужина».

— Хо-хо, — де Брамини разразился безудержным смехом, — кто бы мог подумать, что у нашего скромника такая богатая фантазия?!

— Как не прискорбно это осознавать, но ему поможет только одно средство, — простонал Суслик, не вставая с постели, — вечер или лучше целые сутки в «Сучьем Вымени».

— Вы мне не верите! — де Грассо стукнул кулаком по стенке, отчего со стропил на головы друзей посыпалась старая труха. — Так я могу доказать, что всё это было наяву!

— Докажи, — легко согласился Пьетро.

— У трактирщика на пузе должен остаться длинный порез, и на полу в зимнем зале есть рисунок Незиды.

— Допустим, здесь действительно есть изображение богини мести, — с серьёзным видом согласился Пьетро, — но в этом нет ничего удивительного. Трактир построен на развалинах её древнего святилища. Что же касается сеньора Ганса. Ты, конечно, можешь попросить его раздеться. Только не забудь предварительно позвать меня. Хотелось бы понаблюдать за этим представлением.

В дверь постучали, и Гастон под присмотром благодушно улыбающейся хозяйки в накрахмаленном белом чепце внёс огромный поднос, уставленный тарелками с горячей яичницей на свиных шкварках с зелёным луком.

— Это есть ваш завтрак, сеньор, — гортанно проворковала трактирщица, — желаю приятный аппетит.

— Спасибо, милая хозяюшка, — Пьетро торопливо приложился к пухленькой ручке сеньоры Марты.

Женщина расплылась в улыбке и вышла, не выдав себя ни одним жестом или косым взглядом в сторону Джулиано.

— А я говорю — она ведьма! И притом самая что ни на есть всамделишная! — яростно прошептал де Грассо, косясь на закрывшуюся дверь. — Уйдём отсюда поскорее!

— Не-а, — возразил лениво потягивающийся Ваноццо, — никуда я не пойду, пока не съем этот божественный завтрак!

— Брось это! — потребовал Джулиано, бочком подступая к Гастону, заботливо расставлявшему дымящиеся тарелки на сундуке. — Вчера перед сном вы уже выпили чего-то из рук этой гадины. Я вас потом всю ночь добудиться не мог.

— Не хочешь, не ешь, — Пьетро равнодушно пожал плечами, — нам больше достанется.

— Хватит возводить напраслину на бедную женщину, — потребовал Ваноццо, отправляя в рот огромный, сочащийся маслом кусок яичницы. — Если так рассуждать, то и тебя я мог бы обвинить в колдовстве.

—

Это ещё почему? — возмутился Джулиано.

— А потому что порез от твоего чёртова ножа на моём пальце всё никак не закроется! Я всю хозяйскую простынь кровищей извозил. Сеньора Марта может решить, что мы тут девок ночью портили, и ругаться начнёт.

— Покажи, — потребовал барбьери.

Силициец небрежно сунул ему под нос большой палец с кровоточащей алой трещиной. Суслик пристально осмотрел порез. Запустил длинные подрагивающие персты в видавшую виды кожаную сумочку на поясе и извлёк оттуда зеленоватый пузырёк. Выдернув зубами пробку, барбьери присыпал рану сероватым порошком, заставившим Ваноццо скрипнуть зубами.

— Что это за куриное дерьмо? — с сомнением поинтересовался он.

— Всего лишь порох, — пояснил Суслик, обматывая палец куском мягкой тряпицы.

— Я бы на твоём месте избавился от ножа, — предложил де Брамини. — Могу познакомить с несколькими достойными антикварами, которые предложат за него неплохие деньги.

— Согласен, давай только быстрее уберёмся отсюда.

Глава 40. Данте

Быстро сметя с тарелок яичницу со шкварками, компания направилась на улицу Менял, примыкавшую к району цирка Флавия. Суслик, вспомнив про неотложные дела, расстался с бывшими учениками де Либерти на перекрёстке Кузнечной и Литейной. Дальше приятели пошли без него.

Чем ближе друзья приближались к разгромленному гетто, тем заметнее становились следы недавних беспорядков. Выбитые стекла уже смели с мостовых, но окна пока закрывали одни толстые стальные решётки и заколоченные ставни. Кое-где уныло поскрипывали на осеннем ветру изломанные вывески. Закопчённые стены фасадов успели покрыться неприличными рисунками, надписями и стишками.

Подойдя к одной из покосившихся дверей под вывеской с изображением монет и весов, Пьетро долго колотил в неё кулаком. Но ни через пять, ни через десять ударов дверь так и не отворилась. Остановив приятеля, Джулиано приложил ухо к тяжёлым створкам и прислушался. В доме было тихо, как в стоведёрной бочке после пирушки.

Неунывающий Пьетро, извиняясь, развёл руками, и компания направилась к следующему дому. Увы, и там им никто не открыл. Улица Менял выглядела пустынной и заброшенной.

В пятом по счёту из посещённых друзьями домов Джулиано заметил бледное лицо, на миг мелькнувшее в окне второго этажа. Юноша приветливо помахал рукой незнакомцу, привлекая его внимание, но человек испуганно округлил глаза и спрятался за занавеской.

— Эх, не сбыть нам сегодня твой нож, — заключил Ваноццо, с кислой миной оглядывая наглухо запертые двери вдоль всей улицы, — сильно дьяболловы прихвостни трясутся за свою мошну. Видать, и им во время погрома хорошо досталось.