Испанский любовный обман
Шрифт:
В тот день несколько недель назад, когда я неправдиво заявила, что встречаюсь с мужчиной после того, как мне сказали, что Даниель помолвлен и счастлив, как никогда, я сделала это в панике, представив сцену, почти идентичную той, в которой мы оказались. За исключением того, что стул рядом со мной был бы пуст. Или занят кем-то другим, вроде моей бабушки или невесты Даниеля, зная мою удачу. Или, эй, может быть, это был бы тот эскорт, которого я ненадолго подумывала нанять. Но в любом случае, это был бы кто-то, кто не заставил бы мое сердце биться быстрее одним лишь взглядом или мой живот скрутился бы от одной из
Итак, когда я посмотрела в сторону Даниеля, я поняла несколько вещей. Прежде всего, моя внутренняя реакция на ложь и на то, чтобы втянуть себя — и Аарона — в этот нелепый план, была, возможно, немного чрезмерной. Затем был тот факт, что, несмотря на чрезмерность, присутствие Аарона со мной облегчило все так, как я никогда бы не представила себе. И последнее — и я изо всех сил старалась не думать об этом — была довольно большая часть меня, та, которую я очень старалась игнорировать, но потерпела неудачу, и которая ни о чем не сожалела.
И это было крайне глупо с моей стороны. Потому что человек, который обнаружил, что я краснею — и не жалею о том, что он был рядом со мной, — скоро станет моим боссом.
— Итак, Аарон, — сказала моя мама, возвращая меня в настоящее, — Изабель объяснила, как вы двое встретились и начали встречаться, — ее глаза заблестели, и я готова поспорить, что это было больше связано с вином. — Та история, которую ты рассказал им прошлой ночью в sidrer'ia. Это звучало так романтично, совсем как в одном из тех фильмов, которые мы смотрим на Netflix.
Конечно, моя мать повернула бы разговор в этом направлении.
— Это всего лишь Netflix, мама, — пробормотала я, играя руками на столе. — И да. Настоящий служебный роман, прямо как в кино, верно?
— Только этот настоящий, — сказал Аарон.
Настоящий.
Его слова снова всплыли у меня в голове: «Я убедил ее поверить, что я ей нужен. Затем я показал ей — доказал ей — что она это сделала»
Мое сердце упало в грудь.
— Итак, сколько вы двое на самом деле работаете вместе? — взгляд моей матери был направлен на Аарона, пытливая улыбка на ее губах сказала мне, что она умирает от желания узнать все, что только можно было узнать.
— Мы оба возглавляем разные команды, и мы не работаем над одними и теми же проектами, но мы часто видимся, — он бросил на меня косой взгляд. — А если мы этого не сделаем, я позабочусь, чтобы мы увиделись. Я пытаюсь поймать ее во время перерыва, украдкой бросаю взгляд или два в коридорах, прохожу мимо ее кабинета, не имея оправдания. Все, что угодно, что заставит меня думать о ней хотя бы несколько минут в день.
Я опустила голову, уставившись в свою пустую тарелку. Было ли это правдой? У Аарона была манера появляться из ниоткуда. Но было ли это сделано намеренно? Даже если это должно было действовать мне на нервы. Я начинала бороться с чем-то таким простым, как различение того, что реально, а что нет. Все, что выходило из уст Аарона, было основано на реальности — мы работали вместе, мы знали друг друга почти два года. А потом в этом была часть обмана — мы встречались, были влюблены. Но все остальное, все, что каким-то образом лежало между этими двумя сторонами — все эти
— Qu'e maravilloso (Как чудесно), — просияла моя мать.
Затем она перевела то, что Аарон сказал для Abuela (бабушки), и пожилая женщина, которой я была обязана своими слегка вьющимися волосами, тоже просияла. Честно говоря, Abuela была очарована Аароном с того момента, как он поприветствовал ее двумя поцелуями и сказал, как она, должно быть, гордится своей внучкой. Что, в свою очередь, тоже превратило меня в сияющую дурочку.
— Ты знаешь, — вмешался мой папа, — не все способны справиться с нашей Линой. У нее самое большое сердце в семье, но она может быть немного… — он замолчал, одна из его бровей приподнялась на лбу. — Ay, как это по-английски называется? — мой отец сделал паузу, его губы скривились от разочарования. — Она может быть…
— Тотальной дурочкой? — предположила Изабель, которая только что — очень кстати – воскресла из мертвых.
— Oye (Эй)! – воскликнула я.
В то же время мой отец ответил: — Нет. Не это, — он почесал в затылке.
— Вспыльчивой? — предложил Гонзало. — Неуклюжей?
Моя голова резко повернулась в его сторону.
Аарон напевал.
— До смешного упрямой?
Не потрудившись повернуться к нему, я ткнула его локтем в бок. Он нежно взял меня за руку и переплел наши пальцы вместе, положив их на стол. Я уставилась на наши сцепленные руки, и все возмущение мгновенно исчезло.
Затем Аарон опустил голову и тихо сказал мне: — Я не хотел, чтобы меня оставили в стороне.
Я посмотрела на него и увидела еще одну из тех улыбок, от которых у меня подкашивались колени. Что-то затрепетало у меня в животе. Проклятье.
— Gracias, всем вам, — пробормотала я.
Мой отец продолжал искать в уме то слово, которое, казалось, не помнил.
— Это все не то. Просто дай мне подумать.
Даниель прочистил горло, наконец-то приняв участие в разговоре.
— Что, если ты скажешь нам слово по-испански, и мы сможем перевести его, Хавьер? — предложил он.
Моя мама кивнула головой.
— Claro, usa el Google, Javier, — воспользуйся Гуглом, Хавьер.
— Папа, — сказала я ему со вздохом, — просто забей…
— Петарда, — выпалил он. — Наша Лина – маленькая петарда.
Все в порядке. На самом деле это было не так уж плохо.
— Итак, с ней может быть слишком трудно справиться. Зачастую.
Ох. Я немного расслабилась в своем кресле, моя рука осталась в руке Аарона.
— Она всегда болтает, как будто ей нужно слишком много сказать и недостаточно времени для этого. Или смеется так, будто ей все равно, что она разбудит спящую половину мира. Она также может быть немного дерзкой, и, видит Бог, она упряма. Но это все огонь. Страсть. Вот что делает ее нашей Линой. Наше маленькое terremoto (наше маленькое землетрясение).