Истина
Шрифт:
Алексей ничего не ответил. Вадим дождался, когда Алексей выйдет на дорогу, спросил:
– Он совсем не пьет или блефует?
– Я хорошо его знаю, – заговорил Артем. – Мы с ним почти вместе пришли в СМУ. Он тогда выпивал крепко. Он все с Колькой Васиным пил. Был у нас такой токарь. Один раз я видел, Алексей на ногах не стоял. Потом он как-то резко бросил пить.
– Лечился?
– Нет вроде. Он рассказывал, как пошел в отпуск, стал бегать по утрам. Так и бросил пить. А может, лечился втихую, – добавил Артем. – Его не узнаешь. Человек он скрытный.
– Это точно, – согласился Вадим. – Человек он со странностями. Все о чем-то думает. Зануда, наверное.
– Есть такие люди неразговорчивые, – встал Виктор, выгнулся, хрустнул костями и опять сел. – В армии со мной служил такой. Он мог целый день молчать, слово из него не вытянешь. Но когда выпьет, его не остановить – и говорит, и говорит.
– Есть такие люди. Не в себе немного.
– Нет, Вадим, он в себе, – не согласен был Виктор. – У него все продумано. Просто так он слово не скажет.
– О! Время уже! – вскочил Вадим. – Надо домой идти.
Водки не было, все выпито.
– Что торопишься?
– Домой надо идти. Жена ждет, – собирал Вадим посуду в сумку.
– Посиди.
– Нет, надо идти.
– Ну смотри. Как хочешь.
Вадим ушел.
– Ну, что будем делать? – почесывая затылок, спросил Виктор. – У меня нет ни копейки. Я на той неделе все с книжки снял.
– Я сниму, – буркнул Павел.
На том и порешили. По дороге Виктор все ругал правительство, возмущался, отказывался работать за копейки. Павел с Артемом делали вид, что слушали, что интересно.
* * * * *
Алексей всегда полвосьмого приходил на работу, а тут проспал, пришел без 10 восемь. С вечера никак не мог уснуть: дочь должна была приехать – не приехала. Время было неспокойное. Преступность в стране по сравнению с прошлым годом выросла на 20 процентов.
Никто про опоздание слова не сказал, но это не значило, что никто не заметил. Виктор сидел красный после вчерашнего, с похмелья. Ощепков Васька, расточник, ругался: ему все казалось, что его дурят.
– Да успокойся ты! – не сдержался Алексей. – Никто тебя не обманывает. Мания у тебя.
– А у тебя нет мании? – побледнел Васька.
– У меня нет мании.
– А что у тебя есть?
– В кармане гвоздь… – хотел Алексей промолчать, но не получилось.
– Сам ты гвоздь!
Алексей не мог дождаться разнарядки. Уже девятый час. И вот Матюшкин наконец появился. У Виктора опять было мало работы. У всех работа есть, а Виктору не досталось. И так месяц уже.
После разнарядки по обыкновению был перекур. Виктор рассказывал, как служил, бегал в самоволку и раз попался… Потом, Катька только приступила к работе, Павел взял молоток и ударил по трубе. Катька на всякий случай подняла щиток.
– Дурак!
– Боится. Значит, уважает, – изрек Павел.
Алексей работал с запасом, берег себя. В последнее время стало модным не работать. 10–20 минут прошло в работе… еще пять…
– Павел, перекур! – срывающимся
Катька сняла щиток.
– Спокойно можно сказать. Зачем кричать? – выговаривала она в курилке. – Как с цепи сорвался.
– Чего ты сказала? Ну Катька, ты совсем страх потеряла, придется тобой заняться.
Павел прошел в курилку и сразу полез к Катьке обниматься. Алексей тоже закурил. Павел рассказывал, как поймал на стройке зайца. Заяц забежал в трубу – тут Павел его и словил. «В мире все предопределено, – думал Алексей. – Человек – исполнитель. Природой все продумано до мелочей, что-то изменить, переделать… Жизни не хватит. Коротка. А новая жизнь – это все сначала. Есть опыт поколений. Мир меняется, только не человек. Величина постоянная».
Павел ловко щелчком отправил окурок в урну, встал, заложил руки за спину, вышел из курилки.
– Пошел проверять. Начальник, – смеялся Виктор. – О, задрал голову
Катька громко рассмеялась, прикрывая рукой кривые зубы.
5-6 секунд
Кирилл Петрович Ползухин, младший научный сотрудник горного института, падал все правым боком, неудобно. Он хотел встать на ноги, но ничего из этого не получалось, тело не слушалось, и Кирилл Петрович больше не пытался изменить положение. Он неотрывно смотрел в серое осеннее небо: там, наверху, тоже кто-то смотрел. «Ты кто?» – хотел спросил Кирилл Петрович, но не знал имени-отчества того, кто был наверху. Изменить ничего уже было нельзя, спасения ждать было неоткуда. Даже ангел-хранитель умыл руки. Сколько еще осталось до земли, 20-30 метров – это пять секунд, меньше? Конец был близок.
Кирилл Петрович пришел с работы, как всегда, полшестого. Жена ушла в садик за сыном. Кирилл Петрович как был в костюме вышел на балкон и шагнул с восьмого этажа вниз, в никуда, в небытие. Страха не было, только слегка зазнобило, как при гриппе. Вчера и мысли такой не было, чтобы бросаться вниз… Смалодушничал. Нервы сдали. Нервы были ни к черту. Эта ссора на работе с Андреем, известным занудой, потом сигарет «454» в буфете не оказалось… Не в Андрее, конечно, было дело и не в сигаретах… А в чем? Какая теперь разница. Жить-то осталось – совсем ничего.
Скорость падения была приличной. Надежды на спасение – никакой. Кирилл Петрович боялся осуждения родных, коллег, словно собирался еще жить. Жизнь одна. Кирилл Петрович падал, точно мешок с опилками, кукла. Кукла! Смалодушничал. Не овладел ситуацией. Надо было выпить воды или включить телевизор… Отвлечься. Но уже поздно пить воду.
Кирилл Петрович никак не мог сосредоточиться… Он шагнул через перила – это было начало… У всего есть начало и конец. Конец – скоро. Как оно все будет? Кирилл Петрович открыл рот, чтобы закричать, даже, может, позвать на помощь, но только беззвучно рассмеялся, и стало хорошо, так хорошо, как никогда еще не было хорошо, благодать.