Истина
Шрифт:
Воскресенье. Оксанка долго звонила, не отпускала кнопку звонка. Мать с отрешенным видом стояла рядом. Оксанка была в зеленой курточке с воланчиками. Красные штанишки. Красный цвет – обязательно, если не штанишки, то шапочка, гольфы… Красна девица. Дочь одевалась скромно, по зарплате, на Оксанку же денег не жалела, что ни неделя – обновка.
– … Новая курточка, – сидел он на корточках, умиляясь. – Как мама тебя любит
Оксанка засмущалась. Мать, довольная, прошла в комнату, села в кресло. Он достал из письменного стола тетрадь, ручку.
– Садись, Оксанка. Напиши-ка мне… – он задумался. – Оля. Имя девочки. Всего три буковки. О-л-я. Потом мы с тобой будем играть .
– Деда… – не хотела
– … Пиши. О-л-я. Что получилось?
– Оля, – не выдержала мать.
– … Или напиши «Зоя». Тоже три буквы. Зо…
Оксанка взяла ручку и стала мелко писать, как взрослая, ничего понять было нельзя, каракули какие-то. Тогда он хотел почитать, Оксана взяла книжку и сама стала читать по картинке.
– Мама пришла домой. Мальчик обрадовался, поднял руки: «Здравствуй, мама. Я так тебя ждал. Соскучился. Тебя так долго не было». – «Я тоже по тебе, сыночек, соскучилась». «Мама, а ты что принесла?» – «Я тебе принесла пирожное». – «С кремом?» – «Твое любимое». – Оксанка закрыла книгу. – Спать!
Началось. Он инстинктивно, как-то само собой получилось, лег на диван. Оксанка зачем-то пошла на кухню, как бы вышла по делам. Он захрапел, тоже как-то само собой получилось. Оксанка прибежала.
– Спать!
Он и так спал – храпел. Он перестал храпеть. Только Оксанка ушла на кухню, он опять захрапел.
– Соску ему надо, – нашлась дочь, безмолвно наблюдавшая за происходящим
– На улице, мама, соска валялась. Спать! – сердилась Оксанка.
Он затих. Оксанка постояла некоторое время у кровати и ушла на кухню. Он захрапел уже на всю квартиру, так сильно он еще не храпел. Оксанка прибежала:
– Спать! – в сердцах или как – кулачком по голове.
– Нельзя! – прозвучала с кресла команда.
Он не знал, что и делать: заплакать понарошку – а приложилась Оксанка хорошо, рука тяжелая – или объяснить, что так нехорошо делать. Он еще хотел поиграть в коровки: му-му… Он тоже наказывал дочь, не отпускал на улицу, закрывал в туалете, но чтобы бить – нет.
Спасибо, что позвонил
Он никому не одалживал денег, потому что их у него никогда не было, супруга все выгребала из кармана; не дарил дорогих подарков на юбилей, потому что не знал, что подарить, да и опять же денег не было… Он просто звонил, звонил родным, близким, знакомым, поздравлял с днем рождения, с Новым годом , справлялся о здоровье. Когда был выпивши, он любил позвонить, поделиться своим неплохим настроением, чтобы и другим было хорошо, неважно – родные, знакомые. Тут как-то позвонил он племяннице, одинокая женщина, спросил, как жизнь.
– Спасибо, что позвонил. – поблагодарила племянница.
«Я чуть не упал со стула, – рассказывал он мне потом. – «Спасибо, что позвонил… »
Иногда он звонил не по одному разу, был назойлив. Племянница просила больше не звонить. Раз позвонил он ей далеко за полночь. «Я ему тоже устрою, не дам спать», – пригрозила племянница. Не знаю, звонила она не звонила. Может и звонила, а может и нет. «Я чуть не упал со стула… »
Сон
Он ложился всегда в одно и то же время, в десять тридцать. Случалось, конечно, и в одиннадцать, двенадцать ложился, но это было исключением. Он любил порядок. С порядком и времени больше. А время – это жизнь.
Было девять часов вечера. День прошел. День как день, ничего особенного. Встал он в семь часов. Позавтракал, потом съездил на дачу, сходил в магазин, посмотрел телевизор, работа по дому… Человек он уже был немолодой, 46 лет. Это много – и не очень. Он уже поужинал и сидел у себя в комнате за письменным
Дома он был один. Жена лежала в больнице с сердцем. Добрая женщина, один недостаток – поворчать любила. У каждого человека свои недостатки. Он тоже их имел: был вспыльчив. Самоед. Он сидел за столом, обхватив голову руками, закрыв глаза, отдыхал от чтения. Тихо, почти неслышно, переключался на кухне холодильник ;отсчитывали время большие настенные кварцевые часы в зале; на улице просигналила машина… Жизнь не замирала ни на минуту.
Не читалось. Спать еще рано, хотя можно было и лечь. Он мысленно уже прощался с настоящей жизнью. Была еще одна жизнь – сон. Во сне все было как в настоящей жизни, те же проблемы, крайности, только после пробуждения все стиралось, оказывалось, что ничего и не было. Это было очень даже удобно. Он не раз во сне попадал в истории, нарушал закон, все сходило с рук. Он ни за что не отвечал. Оно и понятно – во сне. Во сне все могло быть. Раза два, а может больше, он во сне отдыхал на Канарах. Наяву он, конечно, не мог себе этого позволить. Путевка дорогая.
Он встал, вышел из-за стола, подошел к окну. В доме напротив в окнах горел свет. «Это хорошо, что уже вечер, – подумал он. – Скоро спать. Устал». Во сне он часто куда-то все ездил. То были командировки, не командировки… Он подолгу блуждал в чужом городе, все не мог найти выхода, переживал – и в страхе просыпался. Случалось, он летал во сне, парил высоко в облаках, точно птица.
Видел он и сексуальные сны, проводил время в свое удовольствие с молодыми женщинами. Такое могло быть только во сне. Человек он уже был немолодой и в настоящей жизни никакого интереса не представлял для девиц. Конечно, всякое бывает, и молодые живут со стариками. Раза три, а может больше, он видел цветные сны, как по телевизору. Что сегодня приснится? Этого он, конечно, не знал и не мог знать. Это была тайна за семью печатями. Он никак не мог забыть один сон, хотя прошла уже неделя, как он видел его. Это было на дороге. Шли ремонтные работы. Большая, громоздкая машина со страшным грохотом, лязгом ровняла дорогу. Он проходил мимо. Был не один, шли мать с соседкой. Мать уже два года как умерла. Он подошел к машине. Ничего подобного он не видел. Эта большая страшная машина наехала на соседку. Он быстро подхватил мать на руки и отбежал в сторону от страшного места. Он стал искать соседку, подошел опять к машине. На всякий случай заглянул в бак, стоящий на дороге. Бак был заполнен какой-то мутной, вонючей жидкостью. Если соседка попала под машину, то должна быть кровь. Но следов крови не было. И он проснулся, долго не мог прийти в себя от увиденного. Жалко было соседку.
Случалось, что ничего не снилось, и тогда он не жил: нет, он жил – дышал, ворочался в кровати, вздыхал, но ничего не делал – не думал , не переживал, а раз ничего не делал, значит не жил. Если есть дело – есть и человек.
– Дело, дело… Надо делать дело, – вполголоса заговорил он сам с собой. Он прошел в спальню.
Он раньше как-то не думал, что можно во сне жить, мучиться, получать удовольствие. Думал, сон и сон, что в этом такого. А это – тоже жизнь! Человек он был серьезный и во сне оставался самим собой. Все как наяву. За свою жизнь он ни разу не был на море, а во сне три раза побывал на Черноморском побережье Крыма. Был он даже в дальнем зарубежье. В Египте или в Турции, он не понял.