Истина
Шрифт:
Снег шел и таял.
Катерина больше уже не кричала мне: «Дядя Коля, привет!» И не спрашивала, все ли нормально. Она все также пила чаи для похудания, но не худела. Тут Сергей, супруг ее, зачем-то полез на крышу и упал, разбился, Катерина ездила на похороны. Потом к ней сын приезжал. С сожителем Катерина рассталась.
Кажется, совсем недавно Катерина нянчилась, и вот уже Сашенька пошел в садик. Катерина получила расчет. Она уже была на пенсии. Она чаще стала бывать у нас. Играли в карты. Я как-то предложил сыграть на деньги для большего интереса, по рублю. Катерина отказалась, денег нет. Рубль-то могла найти, а там, может, выиграла бы.
Катерина опять перекрасилась в блондинку. На моем дне рождения Катерина читала по бумажке стихи-поздравление, сбивалась, путалась, начинала все сначала.
Снег не шел, похоже, и завтра не будет.
Месяц прошел, как Катерина уехала, не звонила и трубку не брала: абонент был недоступен. Зина все никак не могла успокоиться, простить Катерине этот ее скропостижный отъезд. «Сказала бы, что продает дом. Что мы – у нее деньги просить станем? Нехорошо сделала. Правильно сестра про нее говорила, что она хитрая и жадная… И не звонит. Я ей тоже звонить не буду».
Вечером я пришел с работы. Зина разговаривала с кем-то по телефону. Я подумал, что это опять Людмила ей звонит, подружка. «Катерина! Плохо слышно!» – кричала жена в телефон. Катерина снимала комнату у соседки. К сыну ее не прописали: жилплощадь маленькая, две комнаты, сын, жена и двое детей, куда еще, четыре человека. Сын сделал пристройку к дому. Катерина дала деньги. Потом Катерина еще дала 300 тысяч на что-то, Зина не поняла, плохо было слышно. Катерина жаловалась, что сын заставляет ее работать. Собиралась на недельку приехать, соскучилась по Сашеньке. Сашенька тоже скучал, просил няню приехать.
Я был на работе, когда Катерина приехала. Она только зашла – сразу стала звонить по телефону. «Деловая такая, – рассказывала жена. – Мобильник большой. Я, говорит, пиво взяла бы, если бы я был дома. Что она – не знает, что ты на работе?» Потом Зина с Катериной играли в карты, пили чай с конфетами. «Катерина: у меня, мол, холестерин, мне сладкого много нельзя – и ломала конфету, делилась, тебе половину и мне половину. «Что я после тебя буду доедать, Зина», – конечно, не сказала, только подумала». Катерина хвасталась, что Сапуновы ее хорошо приняли, была большая елка, постельное белье новое, матрац, подушка мягкие. Зина предложила посидеть, скоро я должен был прийти с работы, но Катерина не осталась.
Снег все шел и шел, на улице не пройти.
Потом Катерина еще раз заходила, я был на работе.
Подмораживало.
СМС
Вот уж третий день я не выходила из дома, точно взаперти. Одна в квартире. Я выпала из этой жизни, потерялась. И никому до меня дела не было, словно я не жила: не было у меня ни детства, ни юности, ни замужества… Я уже была на пенсии. Женщина была еще ничего, мужчины засматривались.
Я сидела дома и ждала звонка, мне было интересно: кто меня вспомнит, кому я нужна. Смешно? Наверное, я авантюристка. Вот уж третий день я была никому не нужна. Мне никто не звонил. Я – забыта. И сколько мне вот так сидеть одной, ждать звонка? Продуктов у меня было на месяц. Я запаслась. Незавидное было мое положение: случись что – инфаркт… Я лежала бы сейчас бездыханная, разлагалась, от меня исходил неприятный запах. Соседи забили бы тревогу. Милиция в присутствии понятых взломала дверь – и вот она я, вернее, что от меня осталось. Картина не для слабонервных. Жуткая реалия. Я читала в газете, смотрела в новостях по телевидению вот о таких одиноких стариках, как я. Как они тихо умирают, милиция ломает дверь…
Я только что встала, у меня после обеда был тихий час, конечно, это был не час: 15–20 минут я дремала. Я сидела на кухне, ела яблоко, резала его на дольки ножом, боялась за зубы, передние зубы у меня были не свои. Яблоко было кисло-сладким. Витамины. До Нового года было чуть меньше месяца. Шел мокрый снег. Ветер. Мороз – это все впереди. Сосед за стеной делал в квартире ремонт – пилил, сверлил, стучал. Любил он, наверное, все делать сам. Есть такие умельцы. По профессии он – тракторист. Толстый, с довольно-смеющимся, хитрым лицом. Хитрые люди – они все с улыбкой, смешком. Не доверяла я соседу. Жена его – маленькая, юркая бабенка. Голос срывающийся, переходящий в визг. И обо мне они также были, наверное, не лучшего мнения. Взаимно. Мы не общались. Разными мы были
Соседка не могла мне позвонить. Это исключено. Конечно, если бы я к ней обратилась за помощью, она бы не отказала. А так: ни я, ни она – мы не ходили друг к другу. Одно название – соседи. Была бы жива Валентина, сестра, она бы мне позвонила. Она мне каждую неделю звонила, а то и чаще. Валентина была старше меня на шесть лет. Весной ее не стало. Больная была, не берегла себя. Она, конечно бы мне позвонила: «Привет? Как жизнь?» Спрашивала она все. «Жизнь как жизнь», – отвечала я. «Что нового?» И мы делились с ней новостями. Звонила и я ей. Мне так не хватало сейчас ее звонка… После матери она была для меня самым близким человеком. Валентина была простая, безотказная. Со всеми она ладила, была доброжелательна.
Угрожающе сильными были порывы ветра. Я прошла в спальню, села за компьютер. Проверила почту. Мне Анна писала из Донецка. Мы с нею переписывались. Она тоже уже женщина была в годах. Недавно развелась с мужем. Писем мне не было. Я поиграла в «Летучку», детская игра на память, надо было запоминать картинки. Проиграла. Больше не стала играть. Глаза устали.
Я ждала звонка, хотела соучастия. Не поздно ли? Случись инфаркт, меня бы уже не было в живых. Зачем тогда мне этот звонок? Но на сердце я не жаловалась. Я плохо видела, ноги болели – это было. Кто мне мог позвонить, прийти? Собственно, я никого не ждала. Знакомые, конечно, были, но чтобы прийти… Нет. Когда я работала, мне звонили, я звонила. На работе – на виду, в коллективе, не одна. Я могла бы еще работать. Терехова, начальник отдела кадров, не хотела меня рассчитывать. Я тогда сказала, что уезжаю, соврала. Зойка Хохлова мне говорила: «Что ты будешь делать дома одна? Тронешься умом. Подумай. А может, у тебя кто есть из мужского пола? Женщина ты скрытная, не скажешь».
Я хотела бы, чтобы кто-нибудь у меня был и чтобы этот кто-то меня любил, не ругался на меня, как муж, царствие ему небесное. Чтобы мы всегда были вместе. Помогали друг другу. Старик со старухой. Как это здорово, вот так всю жизнь вместе! Это надо заслужить.
Работала я с 17 лет. Трудовой стаж у меня был большой, и я рассчиталась, не стала никого слушать. И вот теперь одна – без работы, подруг. Это должно было случиться. Без этого нельзя. Не могла же я всю жизнь работать. Но я была не одна. Были дети. Костя-первенец. Взрослый уже человек. 30 лет. Механик. Семья. Он мне почти не звонил, так, если только в праздник поздравит. Я и не ждала от него звонка. Мы прекрасно обходились друг без друга. Светлана, дочь, она могла позвонить. 25 лет, замужем. Жизнь ее была какой-то безалаберной. Муж у нее нигде не работал, все искал денежную работу. Светлана тоже ленилась. Они часто скандалили. Светлана все просила у меня в долг. Долг не отдавала. Длинным каким-то был день, еще только второй час. Чтобы скоротать время до вечера, я стирала. Только вот так, делом, можно было обмануть время, ускорить. Это было проверено, перепроверено.
…И опять я ждала звонка. И мобильник молчал. Было обидно. Я сердилась: выдумала какой-то звонок, кто-то должен позвонить. Ни выйти из дома, ни чего… Взаперти. Как карантин. Лагерь. «Кому ты нужна, пенсионерка?» – выговаривала я себе. Я не верила, что я ничего не значу, никому не нужна. Я – мусор, хлам. Мне становилось страшно. И страх был животный. Я сидела в комнате за столом, читала Владимира Набокова, рассказ «Встреча». И вот уже стало темно. Ветер не утихал. Я стояла у окна, смотрела на припаркованные во дворе машины. Все больше были иномарки. Лица людей на улице в темноте уже было не разобрать. Как в масках. Любила я вечером пройтись. Почему «любила»? Я и сейчас люблю. Только сейчас я ждала звонка. Я была вроде как больная, так я понимала свое настоящее положение. Я была всеми забыта. Одна. И я проверяла, так ли я всеми забыта, одна. А может, я приоткрывала занавес в свое недалекое будущее? Все это старость, немощь будет. Все это впереди. Мне не хотелось этому верить. Я уже не ждала звонка: кто мне станет звонить вечером? День на исходе, не до меня. Я еще не ужинала, потом еще будет телевизор… И все же день прожит. Это его остатки. Прожит… Я никогда так еще не говорила. Но день уже не вернешь, как и жизнь. Я устала. Забыться, уснуть –роскошь. Купаться в роскоши.