История исторической науки России (дореволюционный период): учебник для бакалавров
Шрифт:
Генеалогическая концепция дополнила сложившуюся чуть ранее эсхатологическую концепцию – «Москва – Третий Рим». «Не совпадая, они сближались в определении точки отсчета: и «Ромейское царство», и династия Калитичей, ведущая происхождение от Августа-кесаря, во времена которого воплотился Христос, начинают свое историческое бытие в тот момент, когда «Господь в Римскую власть написася», т. е. был включен в перепись населения империи. Это для средневекового сознания было равнозначно благословению царствования Августа» [250] . Таким образом, историософское самоописание Московской Руси осуществлялось под воздействием двух несходных, но родственных концепций.
250
Каравашкин А. В. Указ. соч. – С. 408.
Контрольные
1. Охарактеризуйте первые генеалогические концепции, их авторов и решавшиеся ими задачи.
2. Что представляла собой Степенная книга и в чем Вы видите ее значение?
Рекомендуемая литература
1. Власенко П. Г. «Книга Степенная царского родословия» и ее значение в древнерусской исторической письменности. – Ч. 1. – СПб., 1904.
2. Сиренов А. В. Степенная книга: история текста. – М., 2007.
3. Степенная книга царского родословия по древнейшим спискам. – Т. 1 – М., 2007; Т. 2. – М., 2008.
4. Усачев А. С. Степенная книга и древнерусская книжность времени митрополита Макария. – М.; СПб., 2009.
4.7. Публицистика как историографический источник
В конце XV – начале XVI вв. в условиях набиравшего силу процесса централизации Русского государства, вступившего на путь реформ, власть ставила вопрос о развитии идеи самодержавной власти московских государей, и на него активно рефлексировала общественная мысль.
Идеологическая устремленность письменного творчества в Московском государстве проявляла себя исключительно многосторонне, в том числе, и в бурно развивавшейся публицистике. Расцвету публицистики способствовали интерес к современности и вера в силу слова и убеждения. Публицистика проникала в летопись, жития святых, в деловую письменность и другие жанры. Так много как в конце XV – начале XVI вв. на Руси никогда не спорили. Создавались сочинения, «напрямую сопрягавшие нравственно-религиозные и церковные вопросы с обустройством государства. Возникла и новая коммуникативная ситуация: в пределах одного языка культуры стали возможны различные, порой противоречащие друг другу позиции» [251] .
251
Каравашкин А. В Указ. соч. – С. 417.
Более 30, известных исследователям, русских публицистов XVI в. выражали интересы разных слоев русского средневекового общества. Наиболее изучены позиции представителей: духовенства (Нила Сорского, Иосифа Волоцкого, митрополита Макария, митрополита Даниила, Зиновия Отенского, Максима Грека, Ермолая-Еразма) – они не были безучастны к современным вопросам власти, ее отношению к церкви, ко внутрицерковным проблемам и социальной политике; боярства (Федора Карпова, Андрея Курбского); служилых людей и дворянства («воинника» Ивана Пересветова); и высшей государственной власти (Ивана Грозного).
Созданные ими памятники публицистики русского Средневековья отличались смысловой и концептуальной насыщенностью, лаконизмом и композиционной стройностью. В них устанавливалась причинно-следственная связь временных планов, будущее совпадало с неким вариантом социального, государственного и духовного поведения, необходимость которого доказывалась, в том числе, и историческими примерами. Интерес к тематике современной истории рождал концепции, основанные на историософских представлениях, которые подкреплялись историческими знаниями, определялись кругозором и авторским выбором. Публицистическая форма изложения привносила новые функции в историографию. Она придавала остроту дискуссии, оттачивала выражаемые концепции, делала их боле определенными и рельефными за счет вводимой терминологии, которая впоследствии закреплялась в истории мысли и в дальнейшем могла эволюционировать. В этом отношении представлениям, высказанным в конце XV в. и в XVI в., было суждено длительное существование. Русь поднялась из руин татаро-монгольского погрома, вновь вышла на арену мировой истории в качестве независимой державы. Решение Московским княжеством, затем царством задачи своего самоопределения в качестве самостоятельного государства неизбежно обостряло проблемы его внутренней организации. Заинтересованное отношение к этой проблеме отразилось в общественной и исторической мысли, в камках которой появились разные идеологические течения и воззрения.
В публицистику XVI в. специалисты включают дидактические и учительные поучения эпохи Русского государства: «Публицистика вписывается в традиции всей средневековой культуры и связана с ней не только образами и архитепическими
С 1480-х гг. и в течение XVI в. об идеале государя-самодержца размышляли современники. «Послание на Угру» Вассиана – архимандрита и духовника Ивана III «оказалось не только собранием идеологем и ярких метафор-символов, но и посредником, связавшим публицистику времен Ивана Грозного с литературой домонгольского периода» [253] . И в XVI в. «Послание» Вассиана служило образцом для жанра посланий церковных деятелей царям.
252
Каравашкин А. В. Указ. соч. – С. 418.
253
Там же. – С. 402.
В пастырских проповедях XVI в. архиепископа новгородского и псковского Пимена (Черного) [254] и архиепископа новгородского Феодосия [255] , обращавшихся к Ивану Грозному, как и в обращении до этого архиепископа Вассиана Рыло к деду царя – великому князю Ивану III, звучал единый призыв помнить о своих предках. Славное происхождение было тем аргументом, который подтверждал царскую богоизбранность и одновременно оно являлось необходимой предпосылкой суверенитета великокняжеской и царской власти. В посланиях пастырей оказались соединены формулировки летописей и торжественного красноречия. Используя готовые конструкции и обороты письма и речи, они сумели выработать концепт идеального княжеского и царского поведения, относящегося к прошлому и настоящему Руси и России.
254
Архиепископ Пимен ум. 1571 г. Его послании царю Ивану Грозному от 24 января 1563 г. посланное «под град Полтеск» включено в летопись. Они использовал прямые заимствования из послания на Угру Ивану III архимандрита Вассиана Рыло.
255
Архиепископ Феодосий (1491–1563) известен как автор посланий. Он активно поддерживал внешнюю политику Ивана Грозного, воодушевлял его на войну с Казанью. В своих посланиях он использовал произведения и современников, и предшественников. Его сочинения оказали влияние на творчество митрополита Макария.
Формула, согласно которой князья не только защищали Русь, но и покоряли другие народы, была традиционной и устойчивой с конца XV и в течение XVI вв.
В XVI в. в дискуссию включаются миряне. В 1540-х гг. профессиональным воинником Иваном Семеновичем Пересветовым (вторая половина XVI в., годы жизни не известны) создается «Сказание о Магмете-салтане». Его сочинения сохранились в списках 1620—1630-х гг. На страницах Никоновской летописи редакции 1630 г. (Никоновский извод Неполной редакции сочинений Пересветова) «Сказание» Пересветова дополняет «Повесть о взятии Царьграда турками» (известной на Руси как «Повесть» Нестора-Искандера) в обработке Пересветова.
Для Пересветова главной целью было моделирование такого будущего Руси, которое исключило бы повторение ею судьбы Византии. С этой целью он предлагал идеальную, с его точки зрения, модель земного царства, опираясь на существующие образцы. Так, Пересветов дал положительную оценку царству «Магмета салтана» (Мухаммеда II – завоевателя Константинополя) и отрицательную характеристику – последнему византийскому императору Константину XI Палеологу. Пересветов верил в великие достоинства «грозной» власти и ее способность искоренять «зло».
Размышления о причинах завоевания Константинополя турками были одной из излюбленных тем русской публицистики второй половины XV и XVI вв. Пересветов не принимал идеи освободительной миссии Московского царства. Ему представлялась более актуальной победа русских над Казанью.
Широкое распространение получает идеологема [256] «царя-пастыря», поскольку «царская власть брала на себя особые функции, которые не ограничивались только управлением, но затрагивали духовную сферу, касались самого существа и даже назначения человеческой жизни» [257] .
256
Идеологема – элемент идеологической системы, устойчивое словосочетание, имеющее определенную идеологическую нагрузку.
257
Каравашкин А. В. Указ. сон. – С. 412.