История русской словесности. Часть 3. Выпуск 1
Шрифт:
Эстетика Гегеля.
"Прекрасное", съ точки, зрнія, Гегеля, есть абсолютное въ чувствевнномъ сущертвованіи. Съ такой точки зрнія, онъ систематизировалъ искусство, опредливъ его три формы: а) символическую, b) классическуіо и с) романтическую. (или — а) восточное, b) греческое и с) христіанское). Христіанское (или романтическое) искусство есть воплощеніе идеальныхъ, возвышенныхъ чувствъ рыцарскаго и религіознаго характера; оно уметъ даже мелкое и, случайное облагородить своимъ вниманіемъ.
Вліяніе обоихъ ученій на русское общество.
Об философкія системы, особенно "гегеліанство", пользовались y насъ большимъ успхомъ. Шеллингомъ проф. Велланскій увлекался еще въ 20-ыхъ годахъ; въ 30-ыхъ годахъ это ученіе исповдывали y насъ профессора Павловъ и Надеждинъ, проф. Галичъ, [58] критикъ и историкъ Н. Полевой, въ своемъ журнал "Московскій Телеграфъ";
58
Лицейскій учитель А. С. Пушкина, издавшій книгу по теоріи поэзіи, построенную на взглядахъ Шеллинга.
Кружокъ Станкевича.
"Гегеліанство" захватило большое число послдователей, и дольше сохранило силу вліянія надъ русскими умами; оно глубоко захватываетъ даже 60-ые годы. При первомъ появленіи своемъ y насъ, оно культивировалось въ кружк Станкевича. Этотъ кружокъ сперва въ университет, состоялъ изъ Станкевича, Константина Аксакова и Блинскаго. Потомъ въ нему примкнули Бакунинъ, Катковъ, Василій Боткинъ и Грановскій. Кром этихъ извстныхъ лицъ, въ кружокъ входило несколько человкъ мене выдающихся.
Станкевичъ.
Уже изъ одного перечня членов кружка видно, что онъ былъ собраніемъ лицъ различнаго душевнаго склада. Ихъ соединялъ прочно только Станкевичъ — личность свтлая, истинно-идеальная. Его вліяніе основывалось на красот его нравственнаго существа; онъ "не обладая литературнымъ и научнымъ талантомъ, былъ, тмъ не мене очень талантливою личностью просто, какъ человкъ. Одаренный тонкимъ эстетическимь чутьемъ, глубокою лбовью къ искусству, большимъ и яснымъ умомъ, способнымъ разбираться въ самыхъ отвлеченныхъ вопросахъ и глубоко вникать въ сущность всякаго вопроса, Станкевичъ, давалъ окружающимъ могущественные духовные импульсы и будилъ лучшія силы ума и чувства. Его живая, умная и часто остроумная бесда была необыкновенно плодотворна для всякаго, кто вступалъ съ нимъ въ близкое общеніе. Онъ всякому спору умлъ, сообщать высокое направленіе, все мелкое и недостойное, как-то само собою отпадало въ его присутствіи, какъ и въ присутствіи Блинскаго.
Герценъ о "гелліанств" русской молодежи.
Станкевичъ и его друзья, были страстными поклонниками Гегеля. Герценъ не безъ ироніи, вспоминалъ объ этомъ обожаніи, доходившемъ до фанатизма: друзья зачитывали "до дыръ, до пятенъ, до паденія листовъ, въ нсколько дней всякую брошюрку о Гегел, ссорились и расходились другъ съ другомъ вслдствіе несогласнаго толкованія идей Гегеллі требовали отъ всхъ поклоненія Гегелю"… Они жили въ какомъ-то особомъ отвлеченномъ мір умозрительной философіи, и вся современность представлялась имъ только воплощеніемъ различныхъ философскихъ идей. Герценъ иронизировалъ по этому поводу: "всякое простое чувство было возводимо въ отвлеченныя категоріи и возвращалось оттуда безъ капли живой крови, блдной, алгебраической тнью. Во всемъ этомъ была своеобразная наивность, потому что все это было совершенно искренно. Человкъ, который шелъ гулять въ Сокольники, шелъ для того, чтобы отдаваться пантеистическому чувству своего единства съ космосомъ; и если ему попадался по дорог какой-нибудь солдатъ подъ хмльком, или баба, вступавшая въ разговоръ, философъ не просто говорилъ съ ними, но опредлялъ субстанцію народности въ ея непосредственномъ и случайномъ явленіи".
Значеніе этого увлеченія философіей.
Эта философія была нужна мыслящимъ русскимъ юношамъ, такъ какъ въ ней они нашли не только много глубокихъ идей, но и возможностъ осмыслить жизнь, дйствительность. Эта философія учила ихъ о первоосновахъ жизни, и то безсмысленное-случайное, что рзало имъ глаза, казалось теперь, въ философскомъ освщеніи, такимъ маленькимъ, случайнымъ и, въ то же время, имющимъ право на существованіе. "Для нихъ философія стала въ полномъ смысл слова религіей, не разъ доводившей ихъ до состоянія прямого экстаза. Неудивительно, что чисто-научный интересъ отошелъ при этомъ совершенно на второй планъ. "Мы тогда въ философіи искали всего на свт, кром чистаго мышленія- говоритъ Тургеневъ въ своихъ воспоминаніяхъ". Такимъ образомъ, дло не въ томъ, правильно и глубоко, или нтъ понимали юноши философію Гегеля, — важно то, что ихъ увлеченіе было первымъ русскимъ чисто-умственнымъ теченіемъ.
Герценъ и его друзья.
Въ то время, когда Станкевичъ и его друзья увлекались умозрительной философіей, эстетикой и литературой, ихъ современникъ Герценъ со своими друзьями вс свои занятія сосредоточил на жгучихъ вопросахъ политической современности: его интересовала тревожная, политическая жизнь Запада; изъ крупныхъ русскихъ дятелей онъ первый откликнулся на соціалистическія идеи сенсимонистовъ. Вс эти интересы тоже довольно далеки были отъ русской дйствительности, и для Герцена, и для его друзей, они были на первыхъ порахъ умствованіями скоре отвлеченными, — но они все таки связывались съ «землей», съ ея нуждами
Сенъ-Симонъ и его ученіе. Его послдователи.
Выше было уже указано, что посл французской революціи началась реставрація христіанства въ вид возрожденія католичества. Сенъ-Симонъ, увлеченный этимъ стремленіемъ возстановить "христіанство", явился съ проповдью "новаго христіанства"; онъ и его единомышленники рзко обличали современную имъ европейскую жизнь (торжество капитала, образованіе пролетаріата, рабство людей отъ гнета устарлыхъ формъ жизни); доказывалъ, что ученіе Христа искажено формализмомъ церкви, что надо возстановить его чистоту, перестроивъ религію на принципахъ любви къ ближнимъ. Поэтому для него люди бдные, несчастные — главный предметъ вниманія. Онъ училъ, что только очищенная христіанская религія можетъ создать людямъ земное счастье. Равенство людей, уничтоженіе привилегій рожденія и широкія права «труду» — вотъ основы его ученія. Послдователи его — Базардъ и Энфантинъ развили его ученіе, и придали ему боле практическое значеніе. Они такъ же, какъ ихъ учитель, религію полагали въ основу своего ученія и не видли въ своихъ идеяхъ никакого подрыва политическимъ формамъ государства, полагая, что ихъ ученіе осуществиио независимо отъ образа правленія. Базардъ мечталъ о боле правильномъ распредленіи труда, объ учрежденіи банковъ, которые должны урегулировать отношенія капитала и труда. Вмст съ Энфантиномъ, развивая взгляды Сенъ-Симона, онъ сталъ доказывать, что за женщинами надо признать равноправіе въ жизни съ мужчинами (эмансипація женщины). Энфантинъ училъ, что язычество было культомъ природы, плоти; христіанство — культомъ духа, a "новое христіанство" (сенсимонизмъ) должно дать гармонію между "божественной плотью и "божественнымъ духомъ"; это "обожествленіе плоти", въ конц концовъ, привело къ тому, что "община сенсимонистовъ" была закрыта правительствомъ въ 1832 году.
Столкновеніе Герцена съ Блинскимъ.
Герценъ очень интересовался этимъ ученіемъ и за сочиненія сенсимонистовъ, y него найденныя при обыск, сосланъ былъ въ 1834-омъ году въ Пермь. Когда въ 1839-омъ году онъ вернулся въ Москву, онъ засталъ здсь разгаръ увлеченія "гегеліанствомъ".
Исходя изъ положенія: "все дйствительное — разумно", [59] друзья Станкевича, особенно Бакунинъ и Блинскій, пришли къ примиренію съ существующимъ порядкомъ русской дйствительности, оправдывали даже существованіе крпостного права. Герценъ ужаснулся, видя, до какихь философскихъ предловъ дошли его университетскіе товарищи. И вотъ, онъ самъ изучилъ философію Гегеля, и сумлъ доказать Блинскоиу, что тотъ — 1) слишкомъ узко понималъ Гегеля, и — 2) что не въ умозрительныхъ построеніяхъ смыслъ жизни, a въ служеніи человку. Со свойственною ему страстностью, Блинскій отъ гегеліанства отказался ради политическихъ интересовъ и сенсимонизма. Уже въ 1841-омъ году онъ сдлался единомышленникомъ Герцена.
59
Въ толкованіи этой формулы самъ Гегель нсколько путался; то онъ говорилъ, что "дйствительное" (wirklich) не значить «существующее». "Дйствительное" есть только то, въ чемъ проявляется «духь»: вотъ почему человкъ, служащій иде (независимо отъ ея ширины и глубины) — служитъ "дйствительности": служба отечеству, сословію, городу, деревн, семь, любви — все это «двйствительность»; все же частное, случайное, неразумное есть «призрачность», есть противоположное дйствительности, какъ кажущееся, но не сущее. Когда же Гегелю указали, что его формула оправдываетъ крайній либерализмъ, онъ, консерваторъ по своимъ убжденіямъ, готовъ былъ суживать понятіе "дйствительное", прибавляя ему смыслъ "существующаго".
Изъ совокупныхъ воздйствій идей "оффиціальной народности", философіи Гегеля и французскихъ политическихъ ученій сложились y насъ два характерныхъ философско-историческихъ міросозерцаній: славянфильство и западничество. Первые представители этихъ взаимно-противорчащихъ міросозерцаній вышли изъ одного гнзда — изъ кружка Станкевича.
Славянофильство.
Славянофильство было ученіемъ боле сложнымъ, чмъ теорія "оффиціальной народности", хотя, несомннно, между ними было большое сходство. Главнымъ отличіемъ между ними были цли и средства. Цлью "оффиціальной народности" было, какъ мы видли, внушеніе русскому обществу вры въ неподвижные идеалы старины; это было стремленіе чисто-консервативное. Первые славянофилы проповдовали свободное развитіе идеаловъ старины; они были прогрессисты-народники. Главнымъ средствокъ для достиженія цли y "оффиціальной народности" была «опека» надъ обществомъ и борьба съ протестомъ, — славянофилы же стояли за свободу мысли и слова. Но, по существу идеаловъ, об теоріи во многихъ пунктахъ соприкасались.