История русской словесности. Часть 3. Выпуск 1

Сиповский Василий Васильевич

Товарищъ! врь, взойдетъ она,Заря плнительнаго счастья,Россія вспрянетъ ото сна!..

"Деревня".

Въ стихотвореніи «Деревня» поэтъ тоскуетъ при вид "губительнаго позора, невжества русской деревни"; его возмущаютъ картины "барства дикаго" и "тощаго рабства". Кончается это стихотвореніе прекраснымъ вопросомъ:

"Увижу-ль я, друзья, народъ неугнетенный,И рабство, падшее по манію царя,И надъ отечествомъ свободыВзойдетъ-ли, наконецъ, прекрасная заря?

"Вольность".

И шутливыя, и серьезныя политическія стихотворенія

Пушкина ходили по рукамъ, переписывались, заучивались наизусть. Такая популярность указываетъ, что творчество поэта было врнымъ «эхомъ» тогдашней повышенной политической жизни. Съ нимъ пришлось считаться петербургскимъ властямъ, и ода «Вольность» (сочинена въ періодъ отъ 1817 до 1819 г.) послужила предлогомъ для высылки поэта изъ столицы.

"Чернь".

Но если реалистическіе и политическіе мотивы очень замтны въ творчеств Пушкина, — не они характерны для этой эпохи. Онъ, по преимуществу, остается еще «эпикурейцемъ». "Черни презирай ревнивое роптанье" — поучаетъ онъ въ одномъ стихотвореніи, понимая подъ чернью всхъ «благоразумныхъ» людей, которые не понимали его эпикуреизма. Такой-же «чернью» былъ для него и "высшій свтъ", весь окованный "приличіями". По-видимому, готовъ онъ къ «черни» отнести и литературныхъ "старовровъ", — слишкомъ строгихъ Аристарховъ-псевдоклассиковъ.

Такимъ образомъ, уже въ этотъ первый періодъ опредлилось въ Пушкин стремленіе къ независимости чувствъ и мысли, — «чернью», въ его глазахъ, была всякая среда, которая дерзала накладывать свое «veto» на свободное пользованіе всми благами свободной жизни.

"Русланъ и Людмила".

Преобладающими настроеніями лицейскаго періода проникнуто первое крупное произведеніе Пушкина: "Русланъ и Людмила" (начато въ 1817 году, окончено въ 1819 году).

Литературная исторія поэмы. «Народничество» въ поэзіи XVIII в.

По типу своему, это произведеніе принадлежитъ къ тмъ поэмамъ и романамъ конца XVIII-го и начала ХІХ-го вка, въ которыхъ ясно сказалось тяготніе къ творчеству въ «народническомъ» дух. Для полнаго осуществленія его — нужно было только понять народъ. Эго сдлалъ Пушкинъ, но гораздо поздне, въ періодъ жизни въ сел Михайловскомъ. Теперь-же онъ стоялъ такъ же далеко отъ пониманія народа, как Чулковъ, Поповъ, Карамзинъ и др. (см. II ч. моей "Исторіи русской словесности" стр. 293–298). Поэтому вс эти первыя "народническія произведенія" отразили на себ вліянія псевдоклассицизма и сентиментализма, — въ такой же мр зависли они и отъ волшебно-рыцарскихъ романовъ; истинная-же «народность» русская очень слабо выразилась въ этихъ произведеніяхъ. Тмъ не мене въ тяготніи къ народному, въ интерес къ родному творчеству — великій смыслъ «народническаго» направленія. "Русланъ и Людмила" сложился цликомъ подъ вліяніемъ творчества этихъ писателей.

Такимъ образомъ, Пушкинъ былъ неправъ, называя содержаніе своей поэмы "длами давно минувшихъ дней", "преданьями старины глубокой". Такъ опредляя свое произведеніе, онъ стоялъ на той обычной точк зрнія, которая не только въ народныхъ былинахъ, но и въ романахъ Чулкова видла поэтическія воспомиванія о дйствительныхъ фактахъ русскаго прошлаго.

Мы видли уже, что волшебно-рыцарскіе романы Чулкова и Попова и др. тсно примыкаютъ къ поэмамъ Аріосто, Боярдо, къ романамъ-пародіямъ Виланда ("Оберонъ") и пр., съ тмъ только отличіемъ, что въ русскія подражанія вставлены имена русскихъ богатырей, — имена, взятыя изъ былинъ, a иногда и вымышленныя.

Построеніе волшебно-рыцарскихъ романовъ, иностранныхъ и русскихъ.

Какъ вс волшебно-рыцарскіе романы и поэмы ("Амадисы", «Пальмерины», "Влюбленный Роландъ", "Неистовый Роландъ"), такъ и романы Чулкова и Попова построены на шаблонныхъ схемахъ: рыцари разыскиваютъ красавицъ, потащенныхъ чародемъ, или какимъ-нибудь насильникомъ. Для освобожденія красавицы нужно преодолть рядъ трудностей, испытаній, надо вооружиться особыми «талисманами», "волшебными мечами", «копьями» и пр. Подвигъ, конечно, удается — чародй оказывается побжденнымъ, и благодарная красавица награждаетъ своею любовью избавителя-рыцаря. Здсь и добрые чароди, помогающіе герою совтомъ, или дломъ, здсь и волшебные замки, съ очарованными красавицами, и соблазны, и ужасы…

Построеніе поэмы Пушкина. Пародіи на волш. — рыц. романы. Поэма Пушкина — пародія. Достоинство поэмы.

Совершенно такъ же построена поэма Пушкина, — сравнительно съ романами Чулкова и Попова, въ ней нтъ ни одного новаго мотива, нозато она граціозна, удивительно свжа, вся пропитана тонкимъ остроуміемъ, блещетъ яркостью красокъ и легкой примсью изящнаго эпикуреизма, который такъ характеренъ для многихъ пушкинскихъ произведеній лицейскаго періода. Рыцарскіе авантюрные мотивы, которые y многихъ писателей

разрабатывались серьезно, въ поэм Пушкина разработаны шутливо: скептицизмъ ХVIII-го вка, вліянія Вольтера, Виланда, Гамильтона, Ла-Фонтена внесли въ юношескую поэму Пушкина эту своеобразную окраску, сближающую поэму Пушкина съ "пародіями" на рыцарскіе романы. Такимъ образомъ, это ироническое отношеніе автора къ содержанію своего произведенія и, въ то же время, полное неумніе разобраться, что въ сказочныхъ мотивахъ народнаго происхожденія, что книжнаго, — помшали первому произведенію Пушкина сдлаться «народнымъ». Къ достоинствамъ поэмы надо отнести прекрасную форму этого произведенія, легкій, игривый стиль, бодрое, задорное настроеніе, которое пронизываетъ всю поэму, ярко и полно отразившую на себ идеалы и настроенія лицейскаго періода.

Отношеніе русскаго общества къ поэм.

Поэма была принята русской публикой восторженно — ясное доказательство того, что она пришлась по плечу русскому обществу, — въ ней видли старое, извстное, но сказанное на новый ладъ, возведенное въ дйствительную красоту.

а) Сочувственные отзывы о ней. b) Отрицательные.

Впрочемъ, критика русская раздлилась на два лагеря — одни восхваляли поэму, другіе ее осуждали. Жуковскій, посл прочтенія поэмы, подарилъ Пушкину свой портретъ, съ надписью: "побдителю-ученику отъ побжденнаго учителя". Другой «арзамасецъ» Воейковъ написалъ длинный разборъ поэмы, въ которомъ ее превознесъ, какъ произведеніе, въ «романтическомъ» дух написанное; онъ нашелъ въ поэм и нравственную цль, которая достигнута поэтомъ, такъ какъ злодйство оказалось наказаннымъ, а добродтель торжествующей… Но Воейковъ не удержался и отъ упрековъ, — онъ нашелъ, что поэтъ недостаточно цломудренъ: "онъ любитъ проговариваться, изъясняться двусмысленно, намекать, употреблять эпитеты: "нагіе", "полунагіе", говоря даже о холмахъ и сабляхъ — напр.: "холмы нагіе", "сабли нагія"; онъ безпрестанно томится какими-то желаніями, сладостными мечтами и пр." Такъ наивно судилъ о поэм Пушкина ея поклонникъ: онъ увидалъ въ ней «романтизмъ», котораго тамъ не было, — «нравоучительность», которая отсутствовала, и безнравственность тамъ, гд была только игра молодой фантазіи. Еще курьезне отзывы о поэм ея противниковъ. Одинъ изъ нихъ хулилъ поэму съ точки зрнія псевдоклассицизма; попутно онъ высказывается и о народныхъ сказкахъ; ихъ онъ называетъ "плоскими шутками старины", несмшными, и незабавными, а отвратительными по своей грубости. Поэтому и поэма Пушкина показалась ему произведеніемъ вульгарнымъ, недостойнымъ печати. Онъ восклицаетъ: "позвольте спросить: если бы въ Московское Благородное Собраніе какъ-нибудь втерся (предполагаю невозможное возможнымъ) гость съ бородою, въ армяк, въ лаптяхъ и закричалъ бы зычнымъ голосомъ: "здорово, ребята!" — неужели бы стали такимъ проказникомъ любоваться!". Такимъ же "неприличіемъ" показался ему литературный дебютъ Пушкина.

Въ чемъ «новизна» поэмы?

Очень важно, что для стариковъ-псевдоклассиковъ поэма Пушкина показалась «проказникомъ», — это и было "новое слово", внесенное Пушкинымъ; за это превознесли его друзья-арзамасцы, за это на него напали старики. Вся сотканная изъ старыхъ поэтическихъ формулъ, поэма Пушкина была нова своимъ свободнымъ отношеніемъ къ литературнымъ традиціямъ; она не была романтическимъ произведеніемъ, [13] но она была «вызовомъ» творчеству «старому», связанному правилами, подчиненному морали, — тусклому и однообразному… Тотъ фактъ, что около этого юнаго произведенія въ русской критик разгорлаь ожестченная полемика, доказываетъ всю важность поэмы.

13

Фантастика поэмы не та, съ которой явился романтизмъ. Романтизмъ относится къ своимъ чудесамъ съ "врой" (ср. сочиненія Жуковскаго), — между тмъ, у Пушкина отношеніе къ фантастик то, что мы встрчаемъ въ волшебныхъ сказкахъ ХIII-го вка — скептическое, ироническое.

b) Пушкинъ на юг. Психологическія основаніа "міровой тоски" у Пушкина.

b) Пушкинъ на юг (періодъ міровой скорби). Пушкинъ на юг подчинился вліянію поэзіи "міровой скорби". Обстоятельства его жизни сложились такъ, что для пессимизма почва была хорошая. Неожиданно попавъ въ опалу, онъ, беззаботный и безмятежный эпикуреецъ, увидалъ оборотную сторону жизни, — непрочность своего положенія, полную зависимость отъ властей; онъ убдился, что многіе «друзья» отшатнулись отъ него, опальнаго поэта, увидалъ, что героини его легкихъ пснопній скоро забыли его… Все это были слишкомъ сильные удары для доврчиваго юноши, и разочарованіе въ людяхъ надвинулось на него. Знавалъ онъ и раньше приступы тоски, но тогда она лишь легкой тнью проносилась надъ его эпикурействомъ, — теперь она, правда, ненадолго, сдлалась господствующимъ настроеніемъ, опредлившимъ типичныя черты его творчества на юг.