Иван Дорога
Шрифт:
– Начальник – неси мяч! – послышалось откуда-то справа.
Пес тут же встал, повернулся и сунул морду в куст. Повозился и вновь вылез уже со светло-зеленым теннисным мячом в зубах. Тоскливо посмотрел на меня и тяжело побежал по дорожке, пока не скрылся за невысокой стеной живой изгороди.
Я с опаской осмотрелся и последовал за ним, сжимая в кармане отвёртку. Сразу за стеной, справа располагалась просторная восьмиугольная беседка. В ней за широким столом, заняв высокое кресло, укрытое клетчатым пледом, сидел Марат и повторял, пытаясь выдрать мяч из пасти пса:
– Начальник, отдай! – и наконец отняв мяч бросил его в кусты.
– Добрый вечер! – сказал я, приблизившись ко входу в беседку.
– Ваня? – спросил он, я кивнул. – Да ты понимаешь Ваня, забились как-то
– Проиграли, похоже? – машинально сказал я и сжал отвертку сильней.
– Проиграл… – протяжно сказал Марат и посмотрел с прищуром.
– Во всяком случае оригинально. – отметил я и предпринял какую-то не очень мной контролируемую ужимку.
– Проходи, присаживайся. – предложил Марат, указывая на место, напротив.
Я уселся на лавку, застеленную тонкими длинными подушками и навалился на спинку, не вынимая рук из карманов. Пахло шашлыком и откуда-то справа тянулись неровные облачка сизого дыма. Слышался треск углей и тихий металлический скрежет.
– Ты не напрягайся – отдыхай… – сказал протяжно Марат. – Пока отдыхаешь я тебе историю расскажу. Это ты тему нашел с электрооборудованием? – я было хотел ответить, но Марат меня опередил, – знаю – ты! И Роме ее предложил! Молодец! – Тут Марат указал взглядом на накрытый стол. – Есть хочешь?
– Нет спасибо, только что из-за стола. – хрипло ответил я.
– Выпьешь? – я отрицательно покачал головой.
– И правильно, тебе теперь сколько, шестнадцать? – я кивнул, – если не француз, то рановато. Я вот тоже не пью, давай ка мы с тобой лучше сока гранатового выпьем! – сказал он взявшись разливать сок из графина и подвинув стакан ко мне добавил, – для крови полезно.
Я глубоко вздохнул, и он продолжил.
– Представь себе картину: идет значит предположим из Новосибирска караван из трех фур в какой-нибудь Казахстан, а по дороге его перехватывает скажем «другая организация». Караван катит дальше, но вместо пункта назначения прибывает куда-нибудь в сельскую местность, допустим в лесной заброшенный хуторок. Груз ставят в отстойник до лучших времен или пока пыль не уляжется. Потом этот отстойник находит какой-нибудь грибник, допустим по имени Леопольд! – тут он повысил голос, я еле сдержался чтобы не вскочить с места. – …и начинает потихоньку таскать груз к себе и мало по малу продавать, или отдавать за бутылку! Ладно… Потом, грибник этот натыкается на молодых пацанов готовых купить сразу машину. Пацаны перепродают товар другому барыге и все вроде при деле? Но вдруг пацаны куда-то пропадают и появляются другие – уже городские, просто мимо проезжали, а тут грибник им товар и предложил. У этих размах по шире, начинают брать по многу. Опять дела пошли, всем хорошо, но тут появляются люди, которые этот товар до лучших времен отложили. Понятное дело и покупатели, и грибник без вести пропадают и вроде хвостов больше не осталось. Но вот подъезжает к дому грибника паренек, один, на грузовике и начинает спрашивать про Леопольда. Ему говорят: «нет его!». А тот видит оборудование из сарая носят, и возьми да скажи, что-нибудь вроде: «тоже электрику покупаете?» или «я его здесь подожду!». Ребятки смотрят – местный, да еще и на машине, и чего им с этим делать? – я в тот момент кажется почти окаменел. – Пацан то молодой, вроде тебя, но молодой не молодой дело делать надо, ну что – машину в кювет да сжечь к чертовой матери – правильно!?
– Это вы…? – протяжно выдал я, чувствуя себя словно черепаха, высунувшая голову из панциря.
– Не перебивай Ваня, я не закончил! – сухо и страшно сказал Марат. – А потом ребятки эти соображают, что раз местный приехал за их товаром значит кто-то здесь им торгует, и начинают шустрить по району и искать с кого спросить. Находят местного барыгу, прессуют его, а потом приходят ко мне, по тому как барыга этот говорит, что работает от меня.
Здесь из-за изгороди появился Поролон и медленно прошел в беседку держа на руках поднос с шашлыком. На нем был надет передник с изображением улыбающегося лица, а на забинтованной голове маленький поварской
– Когда люди делают, то чего не понимают – нужно дать им дело по силам. – сказал Марат и взял шампур с подноса.
– А зачем вы мне это говорите? – с трудом минуя внутреннее сопротивление выдавил я.
– Зачем…? – со вздохом начал Марат. – Пока не поднимай головы и своим то же скажи. Если будет новая тема – приходи сразу ко мне. В этот раз повезло, а другой можешь и не выскочить, но, если за тебя или твоих с меня спрашивать придут, тут поварским колпаком не отделаешься. – уже смягчившись сказал Марат и прищурившись спросил. – Как вы Рому зовете?
– Поролон. – не думая не секунды выдохнул я.
– Ему теперь к лицу. А ты думай, чего тебе надо, и кто ты есть? – указывая в сторону дорожки сказал Марат и стал уплетать шашлык навалившись на стол локтями.
Я встал и словно во сне побрел к воротам, еще вскользь зацепив взглядом грызущего мяч Начальника. Ромин подручный отвез меня обратно и только теперь, стоя у своей калитки я разжал ручку отвертки в кармане, и тошнота тут же подкатила к горлу.
Домой заходить не стал, вместо этого не торопясь побрел на берег речки, тогда подумал: «нечего эту тяжесть домой тащить». Умылся и стал слушать воду и бормотать на нее, а издалека словно мне в ответ, слышались неразборчивые голоса, прилетавшие из-за речного поворота. Так и просидел пока солнце не завалилось за зазубренный макушками елок горизонт, и испуг не растворился в крови слабостью, к тому же похолодало, а ночью и вовсе пошел дождь.
Глава 5. Холодная тень образования и страсти по Наде
Лето растеклось по дорожным ямам осенними лужами и пришло время браться за новую учебу. Хотя, что я говорю, подобное отношение сохранялось только на протяжении пары недель, по истечении которых утверждение того, что в этом училище можно еще и учится вызывало только насмешку.
Когда весь наш первый курс собрали в большом конференц-зале для приветственного слова я не на шутку удивился напору местной директрисы. Она подходила к формулировкам, обозначающим перспективу нашей образованности с размахом охочего до пылких речей партийного работника времен индустриализации. И порядком рабочих перспектив уж никак не меньше чем рисовал Остап Бендер в своей знаменитой речи по проведению межпланетного шахматного турнира в деревне Васюки (в перспективе Нью-Васюки). Так что весь курс, окроплённый ее звонким словом и всепроникающим воодушевлением вышел из конференц-зала как из храма – с радугой в глазах и в неоправданно приподнятом настроении – вот что значит опытный оратор.
Силу речи никак не умолял тот факт, что флер доступный может быть только многоумному абитуриенту, поступившему в МГЕМО на бюджет, ссыпался с нас тут же в коридоре, оставив только легкое эмоциональное похмелье.
Но нужно сказать, что тот стереотип, брезгливо преодолев который я перешагнул порог училища, скоро претерпел некоторые перемены. Кроме того, что, как и во всяком подобном заведении группы разделялись на мужские и женские, по принципу обучения разным профессиям (мужскую часть учили на водителей категории «С», женскую на швей легкого платья), в новинку был и весь остальной уклад.
Казалось дух советской традиции образования пропитал стены училища настолько, что никакое время, новая отделка и мебель ничего не могли противопоставить его излучению. Кстати тоже касалось и людей, и, если в этом смысле рассматривать преподавательский состав, это было особенно заметным. Взять хоть двух совсем молодых, очевидно только что окончивших университет преподавательницы-первогодок. В первые месяцы работы они выглядели как веселые развратницы, но вскоре превратились почти в стереотип учительниц из старых фильмов: появился некий стержень и более вдумчивый подход. Конечно их сменившийся гардероб и исчезнувшее ощущение развязного нрава, стали ощутимой потерей для моих эротических фантазий, но тем ни менее.