Из тьмы

Тертлдав Гарри

“Хорошее замечание”, - сказал Ратхар. “Я попрошу секретаря включить это в документ о капитуляции”.

“Вы - победители”. Олдрейд не пытался скрыть свою горечь. “Вы можете поступать, как вам заблагорассудится”.

“Это верно”, - сказал Ратхар и позвонил своему секретарю. Он сказал молодому лейтенанту, чего тот хочет. Секретарь свободно говорил как на своем родном языке, так и на альгарвейском, на котором Ратарь также говорил и читал. Он бегло просмотрел оба текста, затем передал их Олдрейду.

Прочитав

их, рыжеволосый кивнул. Он вытащил ручку из кармана туники. Ратхар пододвинул к нему бутылочку с чернилами. Ручка царапнула по обоим документам о капитуляции. Олдрейд сказал: “Не могли бы вы, пожалуйста, попросить своих магов сделать копии, чтобы я мог отнести их обратно ... что осталось от моей команды?”

“Конечно, генерал”. В мелочах Ратхар мог позволить себе вежливость. “С падением Трапани эта война настолько близка к завершению, что не имеет никакого значения. Пусть мы никогда больше не будем сражаться”.

“Пусть будет так”, - согласился Олдрейд. Со вздохом он отстегнул свой меч и протянул его Ратхару. “Теперь он ваш, сэр, переговоры завершены”.

“Я принимаю это во имя моего короля”, - сказал Ратхар. “Иди сейчас и объяви о капитуляции своим людям. Твой эскорт проведет тебя обратно через линию фронта”. Генерал Олдрейд поклонился, развернулся на каблуках и покинул штаб.

“Поздравляю, лорд-маршал”, - снова сказал Ватран. “Мы сделали это”.

Ратхар ответил на приветствие генерала. “Так и есть”, - сказал он. “А теперь, чтобы сообщить его величеству, что мы это сделали”. Он отправился в комнату кристалломантов. Организация эфирной связи с Котбусом не заняла много времени. Он не думал, что так получится; кристалломанты, должно быть, ждали этого момента. Как только изображение короля Свеммеля появилось в кристалле перед маршалом, он сказал: “Ваше величество, альгарвейцы в Трапани сдались, капитуляция пощадила их жизни, но не более того. Столица врага - ваша”.

“А что с вражеским королем?” Потребовал ответа Свеммель. “Нам нужен Мезенцио”.

“Говорят, он погиб в бою, ваше величество”, - ответил Ратарь. “Я посылаю колдуна убедиться, что труп принадлежит ему”.

Король Свеммель презрительно фыркнул. “Запомните наши слова - в конце он стал трусом. Он не осмелился посмотреть в лицо тому, что мы сделали бы с ним за все, что он сделал с нашим королевством ”. Ратхар подумал, что его повелитель, вероятно, прав. На месте Мезенцио он бы тоже не захотел терпеть гнев Свеммеля. Король продолжал: “Кто теперь претендует на трон Альгарве, если Мезенцио действительно мертв?”

“Его брат Майнардо, ваше величество”, - сказал Ратхар. “Говорят, что он сдался куусаманам на северо-востоке”.

“Они не убьют его, как он заслуживает. Нет.” Голос Свеммеля звучал обеспокоенно, почти испуганно. Его глаза бегали взад-вперед, взад-вперед, как будто он наблюдал за демонами, которых мог видеть только он. “Нет. Они оставят его в

живых, оставят его на том, что они называют троном Алгарве. Вонючие сукины дети, они будут использовать его как кошачью лапу, как коня для выслеживания против нас. ”

“Они хотят разгрома Алгарве так же сильно, как и мы, ваше величество”, - сказал Ратхар.

“Алгарве разбит”, - сказал король. “Теперь они хотят раздавить и нас. Они думают, что могут высвободить свое колдовство посреди Ботнического океана без нашего ведома, но они ошибаются - ошибаются, мы говорим вам!” Голос Свеммеля поднялся до чего-то близкого к крику.

Ратхар ничего не знал о колдовстве посреди Ботнического океана. Он задавался вопросом, знал ли об этом Свеммель, или королю это только почудилось. “Здесь мы победили”, - сказал он. Король Свеммель кивнул, но без той радости, которую надеялся выказать Ратхар. И собственная радость Ратхара, в свою очередь, умерла, не успев полностью родиться. Он задавался вопросом, найдет ли он когда-нибудь способ простить Свеммеля за это.

Дьервар, столица Дьендьеша, лежал там, где четыре реки сливались у побережья в единый поток. Лей-линия шла вверх по этому потоку от моря к Дьервару, так что крейсер Csikos, обогнув острова Балатон, мог доставить людей, которых он получил от своего куусаманского собрата, прямо в город.

“Дом”, - пробормотал Кун, когда в поле зрения показались высокие здания.

Это не было домом для Иштвана. Так много домов, магазинов и огромных сооружений, назначения которых он не знал, сгрудившихся вместе, были ему так же чужды, как леса западного Ункерланта или низкие, плоские просторы Бечели - Бечели, каким он был, когда он служил там, а не изуродованным, сожженным и разрушенным местом, в которое превратился остров.

“Мой собственный народ”, - сказал Иштван, настолько близко, насколько мог, соглашаясь с бывшим учеником мага.

За линзами его очков блеснули глаза Кана. “Какое-то время ты будешь видеть больше своих соплеменников, чем тебе хотелось бы, если я не ошибаюсь в своих предположениях”.

“Ха”, - сказал Иштван. “Никогда бы не подумал”.

Как только Csikos пришвартовался к причалу, на борт поднялись толпы людей в чистой униформе со значками "Глаза и уши экрекек". “Иштван, сержант!” - крикнул один из них, зачитывая список.

“Сюда!” Иштван махнул рукой.

“Ты идешь со мной”, - сказал парень и отметил свое имя. “Петефи, капитан!”

“Сюда!” Офицер помахал так же, как и Иштван. Он был высоким и изможденным, с отвратительным шрамом на левой щеке, который заканчивался прямо у глаза.

“Хорошо. Вы двое мои”. Глаза и уши Экрекеков тоже отметили имя Петефи. “Пойдемте со мной, вы оба. Нас ждут экипажи, чтобы отвезти вас в штаб-квартиру для допросов.”