Из тупика
Шрифт:
Плохо кормят союзники,
Курса денег падение,
Из квартир выселение,
А в "тридцатке" рыдания
Да зубов вышибание...
– Пришли, - вздохнул Небольсин.
– Боже мой, - прослезился он сладко, неужели я дома? Неужели опять в моей России?..
Издалека заторкал катер, приближаясь к ледоколу.
* * *
Прежде чем катер подошел к ледоколу, отливное течение поднесло к борту "тузик", а на дне этой крохотной, почти округленной шлюпчонки копошилась
– Весла давай, весла... Колбаса есть! Чего тянешь? Ты не тяни... давай весла, и - прямо в рай! В колбасный рай!
Становилось забавно. Пьяный, что ли? Но с другого борта подоспел к ледоколу катер, и Небольсину представился поручик Эллен, поскрипывающий во тьме кожаной портупеей.
– Сколько их там?
– спросил порывисто.
– Не понимаю, поручик, о ком вы меня спрашиваете.
– Я говорю о большевиках... Сколько их?
– Двое. Одна женщина.
– Выходит, трое?
– Нет, двое.
Эллен повернулся и крикнул через борт на катер:
– Эй, Хасмадуллин! Готовь два мешка... Два!
И снизу, от взлохмаченной черной воды, донеслось ответное:
– Понял: два мешка... два мешка!
Небольсин проглотил тягучую слюну:
– Простите, поручик, но... Что вы собираетесь делать?
Эллен, подтянув на руках перчатки, ответил:
– Видите ли, полковник... если в темноте не ошибся?
– Да, полковник.
– Англичане - остолопы и всегда боятся грязной работы. Зачем ввозить в Россию большевиков? У нас и своих достаточно. И у нас порядок такой: в мешок и - в воду... Гигиенично?
– Вполне, - ответил Небольсин.
– Но, повторяю, там ведь женщина! Совсем молоденькая... Нельзя же так, без суда, без следствия. Александр Васильевич Колчак...
– Что вы!
– перебил его Эллен.
– До этого ли Колчаку сейчас? Это уж наша забота пропускать всех прибывающих в Россию через обработку водою. Простите, полковник, не знаю вашей фамилии...
– Полковник Небольсин!
– Как вы сказали?
– вытянулся Эллен.
Небольсин повторил свою фамилию, и Эллен спросил:
– Послушайте, на местной дороге есть инженер Небольсин, он не брат ли вам?
Непонятно почему (в силу какой-то животной интуиции, как это бывает с людьми, не раз встречавшими смертельную опасность), Виктор Константинович ответил - совершенно спокойно:
– Инженер? Нет, у нас в семье инженеров не водится...
И вдруг вспыхнул в руке поручика фонарик.
– Говорите, не было?.. Однако вы очень похожи.
Небольсин отвел руку с фонарем в сторону.
– Па-аручик! Не забывайте, что с вами говорит полковник.
Эллен ответил:
– А вы, полковник, не забывайте, что с вами говорит контрразведка... Надо будет, так мы вас и прожектором осветим.
– снова подскочил он к борту.
– Ты чего там копаешься?
И - снизу:
– Да мешок один куда-то запропастился... ищу!
Только сейчас Небольсин осознал весь ужас того, что сейчас должно произойти, и твердо решил: надо спасать! Круглый "тузик" со странным гребцом еще крутился под талями, и Небольсин, перегнувшись через леера, сказал во тьму громким шепотом:
– Не смей уходить. Сейчас все будет. И колбаса. И весла! Одним рывком проскочил под срез полубака. Ключ в руке долго не мог нащупать отверстия. Рванул дверь на себя, схватил шинель Сони, кинул ее на плечи девушки. И сразу взял за руку, властно потащил за собой - во мрак палубы:
– Ради бога, молчите... скорее... так нужно!
Из-под парусины шлюпок на рострах полковник выдернул два тяжелых весла, бросил их в "тузик". Отстегнуть штормтрап от крепления было делом одной секунды. Ветер устрашающе вытягивал над пропастью борта шаткие веревочные балясины.
– Вперед!
– велел Небольсин.
– Быстро. Вниз. Молча. Разом.
И едва они спустились на днище шлюпчонки, полковник сразу оттолкнулся от борта ледокола, - их понесло в сторону океана могучим отливным течением. Подозрительный человек, приплывший к ледоколу без весел, разводил вокруг себя руками и бормотал что-то о колбасе. Небольсин тут же начал шарить ладонями вдоль планшира, но уключин не было. А их - несло, кружило течением, как горошину... Во мрак, в стужу, в океан!
– Где уключины?
– яростным шепотом спросил Небольсин.
– Ой, - отшатнулась Соня, - от него чем-то пахнет...
– Возьми да разрежь ее кружочками... аккуратными!
– сказал человек, лица которого было не разглядеть в темноте.
– Не дури, черт бы тебя побрал!
– И, встав на шатком днище в рост, Небольсин попробовал грести по-индейски. "Тузик" болтало, вертело и несло, несло, несло...
Кажется, на камни. На острые камни, обнаженные отливом. Второе весло вдруг плюхнулось за борт.
– Он его выбросил!
– вскрикнула Соня.
Небольсин приник к лицу неизвестного ему человека. Безумные глаза излучали свет, как у кошки. А само лицо было ужасно, искажено гримасой безумия. Выяснять, кто он - пьяный или ненормальный, - сейчас было некогда.
– Некогда!
– сказал он, продолжая грести к городскому берегу, где вдруг прокричал паровоз - обнадеживающе. И тогда сумасшедший, хихикая, стал топить "тузик", раскачивая его своим телом. А рука его при этом царапала по днищу, выискивая пробку. Он ее нашел, и в "тузик" сразу фонтаном хлынула забортная вода. А их несло, все еще несло... И вокруг - мрак.