Избранное
Шрифт:
Выпустив из квартиры солдата, Восков вернулся.
— Взаправду потянуло порохом, — сказал он и озабоченно повторил слова солдата: — Около тысячи винтовок…
— Накостыляем, — сказал Иван и погрозил кулаком. Восков тоже поднял кулак и сразу опустил.
— Драку не резон затевать. Кровь прольют — слышал от солдата, броневики приданы, как на германца идут.
— Людей жаль терять, — согласился Иван и тут же возразил: — Сложа руки сидеть оружейникам?
— Керенский на коне, верят ему еще, он ведь призывает русскую землю и отечество защищать. Чтобы выиграть у карателей, — тихо говорил Восков, —
— Сдать винтовки? — перебил Иван. — Это же предательство!
— Кутузов, сдавая Москву Наполеону, сохранил армию и Россию, — назидательно начал Восков и расхохотался, самому смешным и глупым показалось сравнение: Наполеон и Керенский. Полководец и брехун-адвокатишка. Успокоившись, он заговорил серьезно: — Кутузовская мудрость нужна и в малом деле…
— В штабе карателей известно, сколько у нас винтовок, — разволновался Иван. — Кто-то донес.
— Возможно, и списки завели, — задумчиво сказал Восков. — Не сдадим винтовки — возьмут заложников, с обыском пойдут. Надо перехитрить карателей.
Восков вынул из буфета чай в железной коробке, похвастал:
— Настоящий китайский, составишь компанию?
— Да нет. В половине шестого вставать. Понадобимся с братом Василием — мальчишку соседского пришлите.
— Глупо бежать, человече, от чая с деревенскими колобками, из Райволы посылочку привезли.
— Тороплюсь, мамаша переполошится, ей все мерещится, что сыновья опять в ссылку и на каторгу угодят.
— На то Поликсенья Ивановна и мать, много горя хлебнула, но она не трусиха, — заступился Восков и продолжал: — Спать сегодня придется на тычке. Посоветуюсь с Зофом, зайдем вместе к Грядинскому. Он у нас главный в Красной гвардии. Пока суд да дело, винтовки емельяновского десятка спрячьте в Тарховском лесу, подальше от дома, порченые и берданки оставьте, сдадим карателям.
— Нашего Николая предупредить?
— Зоф просил в тени его оставить.
Ушел Иван, Восков наскоро выпил стакан чаю и задворками пробрался к Киршанским. На квартире у них стоял Зоф.
…В эту ночь в оврагах близ Финского залива, под Тарховкой, на Гагарке, Угольном острове были спрятаны сотни винтовок, ящики патронов спустили в склепы на старом кладбище, зарыли в дюнах.
14
Одиннадцатого июля ночью к станции Белоостров подошли броневики и военные грузовики. Без шума и шуток слезли солдаты с машин. Курили молча, словно в зале ожидания лежал покойник. Коменданту станции, человеку трусливому, померещилось, что Сестрорецк опоясан окопами. И Гвоздев не наделен был храбростью. Он отложил вступление в город оружейников до утра и связался со штабом Петроградского военного округа, попросил прислать подкрепление — роту броневиков.
В пять десять к Белоострову подошли еще четыре броневика. Гвоздев вызвал по телефону командира батальона Финляндского полка и доложил:
— Выступаем на мятежный город. Внезапность, к сожалению, утеряна, у бойни и кирки баррикады. Иду в головной машине.
Каратели держали винтовки наготове. Заросшие дюны таинственно молчали, только лось испуганно метнулся с болотной низины через дорогу и пропал в кустарнике.
Сонной была Выборгская — главная улица. Где же засады? Гвоздеву было
В эту теплую белую ночь Сестрорецк не спал, он только притаился. Чуть приоткрыв занавески, жители наблюдали за карателями.
Гвоздев тишину в городе приписывал страху. В донесениях он усложнял обстановку. «Захватили телеграф и почту», «Штаб Красной гвардии в наших руках», «Большевики подавлены и растеряны», — докладывал он по телефону в Петроград.
Ровно в шесть утра броневики взяли под прицелы пулеметов главную проходную завода. Гвоздев предъявил ультиматум: немедленно сдать спрятанные винтовки, револьверы, гранаты и патроны. Он пригрозил: «За укрывательство оружия виновные будут осуждены по закону военного времени».
Завком принял ультиматум с условием, чтобы каратели не проводили обыски в домах. Было оговорено, что никто из оружейников не будет арестован.
Гвоздев скрепил эти условия словом офицера. В семь утра он вызвал к телефону командира батальона, похвастал:
— Среди здешних головорезов началось брожение. В конторе обыватель, пожелавший остаться неизвестным, передал мне списки зачинщиков. На листе из бухгалтерской книги выписаны десятка три фамилий мастеровых, которые, по мнению заявителя, припрятали винтовки. В списке Грядинский, Андреев, Зоф, Восков, Афанасьев, Никитин, Киршанский, братья Емельяновы…
По команде завкома рабочие приносили на площадку к проходной винтовки, но мало было годных, больше неисправных — то без магазинной коробки, то со сбитой прицельной рамкой, то с треснутым прикладом. Несли берданки и ржавые дедовы ружья, завалявшиеся на чердаках. Не обошлось и без курьеза. Богатая домовладелица с Третьей Тарховской привезла на извозчике новенькую винтовку и уйму патронов. Зоф от досады кулаки сжимал:
— Эка шляпа-растяпа.
Киршанский шепнул:
— Не пори горячку, это офицерша, мадам перестаралась.
Оказалось, что она сдала винтовку и патроны, припрятанные мужем, офицером Преображенского полка.
В два часа дня был получен приказ из штаба военного округа: доставить отобранное оружие и главных большевиков в Петроград. Гвоздев даже не заикнулся о принятом им условии.
Зофа предупредил Киршанский, а сам не успел скрыться. Два солдата схватили его за руки и бросили в грузовик, там уже были Восков и Никитин, потиравший ушибленное плечо. Рабочие окружили машину с арестованными. Послышались гневные крики: «К позорному столбу Керенского!», «Вон, каратели!» Гвоздев дал знак водителю броневика оттеснить толпу. Долго ли последовать команде: «Огонь!» Восков оттолкнул от борта конвоира, быстро заговорил:
— Товарищи, сейчас важно спокойствие и благоразумие. Нас скоро отпустят, штабс-капитан поручился словом офицера.
В просьбе Воскова был приказ — не поддаваться на провокацию, главное сделано: винтовки и патроны отряда Красной гвардии надежно перепрятаны.
В штабе округа разглядели хитрость оружейников, Гвоздева выругали, приказали продолжать поиски.
Официально не было объявлено, но в Сестрорецке ввели осадное положение. Ночью и днем патрули карателей не покидали улицы, вокзал. У почты, телеграфа, арсенала и заводской проходной дежурили броневики. Патрули прочесывали близлежащие леса.